Бренвен с благодарностью позволила Эллен командовать — этого никто и никогда не мог делать лучше, чем Эллен Кэрью Харпер.

— Я вижу, что моя жена уже взяла вас в оборот, — хмыкнул Джим, поднимаясь, чтобы поздороваться с Бренвен. — Рад снова увидеть вас, рад, что вы приехали.

— Спасибо, — ответила Бренвен.

Она всегда с каким-то смущением отмечала, как это произошло и сейчас, что никогда не могла вспомнить, как же выглядит Джим, когда не видела его. Его обезоруживающе обыкновенная внешность была, как ей было известно, одним из тех факторов, которые сделали его выдающимся агентом ФБР. Он был среднего роста, среднего веса, с лицом ни красивым, ни безобразным. Его глаза были карими, и похожего светло-каштанового цвета были его волосы, хотя сейчас они были тронуты благородной сединой. Нужно было смотреть очень внимательно, чтобы разглядеть твердый подбородок, экономные движения или стальную мускулатуру, которые были тоже признаками его бывшей профессии.

— Ну вот, пожалуйста, и не говори, что ты не можешь есть, потому что никто не может устоять против печенья Ады. А ее омлет — это просто что-то волшебное, — сказала Эллен, ставя полную тарелку перед Бренвен, пока Джим наливал ей кофе из кофейника, стоящего на столе.

— Пахнет великолепно, — сказала Бренвен, — но кто такая Ада?

— Наша новая кухарка. Она живет здесь. Таким образом, у меня больше времени для Джима, и в доме остается кто-нибудь, если мы куда-то уходим. Но перейдем к важному. Сколько ты сможешь здесь пробыть, и почему ты не сказала нам, когда прилетает твой самолет? Мы бы встретили тебя в аэропорту.

— Я хотела взять напрокат машину. Я подумала, что она мне понадобится — например, чтобы съездить в Рейвен-Хилл к Бичерам. В моем распоряжении несколько дней. Я сказала, что у меня срочное дело и не знаю, сколько времени потребуется на его решение. Э-э… я так понимаю, что Уилл еще не приехал? Ты знаешь, когда его ожидать? Есть что-нибудь еще, чего ты не сказала мне по телефону?

Ответил Джим:

— Он прилетит на военном реактивном самолете в Лэнгли сегодня после обеда. Я поеду за ним. Я полагаю, что он пробудет у нас два-три дня, пока они не закончат беседовать с ним, а потом сообщат его отцу, что он вернулся. Если судить по тому, как с ним обращаются, то он скорее всего был тайным агентом — если, конечно, отбросить тот факт, что они разрешили ему жить здесь — но Эллен говорит, что, насколько ей известно, он не был никаким агентом. Конечно, она этого и не знала бы. А как по-твоему, Бренвен, ты думаешь, Уилл был агентом?

— Нет. Он даже сам сказал мне, что не был.

— Ну что ж, может быть. Вчера я разговаривал с одним типом из ЦРУ, который помог вытащить Уилла оттуда. Он тоже отрицал, что Уилл сотрудничал с ними, но, конечно, там, где работал я, мы не очень доверяли словам ребят из ЦРУ. Как бы то ни было, этот парень из ЦРУ рассказал, что один из их людей в Саудовской Аравии узнал, что в маленьком селе на берегу Персидского залива прячется американец, который предлагает деньги за то, чтобы его переправили на одну из нефтяных вышек, на которых работают американцы. Это был тот самый прорыв, на который надеялись наши люди, и они ухватились за это и вытащили Уилла оттуда прежде, чем слух дошел до ушей людей Аятоллы. Мы слышали, что Уилл находится в неплохой физической форме… Что же касается остального, подождем — увидим. Не забывай, что твой друг то бежал, то скрывался, а его жизнь постоянно подвергалась опасности в течение почти двух лет.

Бренвен показалось, что еда у нее во рту внезапно превратилась в пепел. Она пыталась никогда не думать о том, как долго это длилось. Она с трудом проглотила и пробормотала:

— Я не могу представить, через что ему пришлось пройти.

Эллен протянула к ней руку и сжала ее ладонь.

— Через что бы он ни прошел, он выйдет из всего этого молодцом. Уилл Трейси сделан из крепкого материала, и у него есть мы. У него есть ты. Нам просто нужно сделать все, что мы сможем, прежде чем до него доберется его отец.

— Что ты хочешь сказать? — спросила Бренвен. — Тебе не нравится сенатор? Я никогда не слышала, чтобы у Уилла были плохие отношения с отцом.

Эллен пожала плечами.

— Они очень разные, вот и все. Я не думаю, что мне хотелось бы приходить в себя от такой травмы рядом с Уилбуром Ф. Трейси-старшим, который постоянно заглядывал бы мне через плечо.

— Ты просто хочешь, чтобы молодой человек пожил здесь, — улыбнулся Джим своей жене, — чтобы ты смогла изображать маму-курицу и квохтать и суетиться вокруг. Это я к тому, что у тебя это отлично получается.

— Как человек, вокруг которого суетились, — сказала Бренвен, тоже улыбнувшись Эллен, — я могу подтвердить, что у нее это получается просто великолепно. Лучше всех. В любом случае Уилл уже больше не молодой человек — ему уже за сорок. И мне кажется, что он сам решит, где ему лучше приходить в себя.

На лице Джима появилось сомнение.

— Не знаю. Я видел мужчин, которые выходили из подобных ситуаций, и после того, как их первоначальное воодушевление и эмоциональный подъем спадали, они погружались буквально в летаргический сон. Возможно, Уилл не сможет в течение какого-то времени принимать никаких решений.

Джим Харпер не взял Бренвен и Эллен с собой встречать самолет Уилла; его прибытие нужно было организовать настолько тихо, насколько это было возможно. Две женщины оставили попытки поговорить друг с другом и принялись просто ожидать. Эллен просматривала журналы, а Бренвен погрузилась в полумедитативное состояние, чтобы справиться со своей тревогой.

Наконец этот момент наступил. Они, конечно, узнали бы его, несмотря на то, что он был почти истощен. Но испытания, через которые прошел Уилл, изменили его настолько, что это стало для них почти ударом. Его небрежная осанка превратилась в сильную сутулость. Взгляд приобрел слегка остекленевшее, повернутое внутрь выражение, как будто бы он увидел слишком много того, чего было бы лучше никогда не видеть. Его глаза сверкнули, когда он заметил Бренвен, как свеча со слишком коротким фитилем, которая пытается удержать пламя, но никак не может сделать этого.

— Бренвен, — сказал он. — Ты и правда здесь.

— Да, Уилл, я правда здесь, — подтвердила она и продолжала говорить то, что собиралась сказать ему уже давно. — С этого момента я всегда буду рядом с тобой, пока ты сам будешь этого хотеть.

Они стояли рядом, наполняя глаза друг другом. Джим и Эллен тактично отошли в глубину комнаты.

Уилл улыбнулся тенью прежней робкой и нежной улыбки и слегка наклонил голову к плечу. У Бренвен все перевернулось внутри, и она подошла к нему. Она сделала один неуверенный шаг, а затем, когда он протянул к ней руки, бросилась вперед и обвила руками его слишком худое тело. Она спрятала голову у него на груди, и ее всю пронизало теплом, когда она услышала успокаивающее биение его сердца. Он прижал ее к себе, поначалу неловко, а потом его руки начали гладить ее, как будто бы он заново приучал себя к контурам ее тела.

— Ты и правда здесь, — снова сказал он. — Бренвен… — Его голос пресекся.

Бренвен подняла к нему свое лицо, залитое слезами.

— Уилл, о, Уилл!

— Не плачь, — прошептал он. Огонь снова сверкнул в его глазах и остался в них.

Вспыхнуло пламя. Он наклонил свою голову к ней, когда она потянулась к нему. С мучительной нерешительностью его губы искали ее — вкус, прикосновение, ощущение ее, такое нежное, такое знакомое. Он еще раз прикоснулся к ней губами, переступил с ноги на ногу, чтобы целиком прижать ее тело к себе, и медленно, уверенно, любовно поцеловал ее.

Бренвен поцеловала его в ответ, выплеснув в этом поцелуе все желание, заполнившее ее душу, отдавая ему всю себя, втягивая его в себя. Время не имело значения; весь ее мир вращался вокруг этого воссоединяющего поцелуя.

Эллен и Джим Харперы, которые не совсем были уверены, чего им ожидать, увидели, что их присутствие здесь не требуется. Взявшись за руки, по взаимному молчаливому соглашению, они вышли из комнаты.