Теплые струи семени выплескались на ее живот, и хотя она была не против почувствовать их внутри себя, это было просто восхитительно.

Она заставила мужчину кончить, и хоть Лимос была одной из самых могущественных существ на планете, то, что она сделала для Эрика, принесло ей небывалое, ни с чем не сравнимое удовлетворение.

Она была опьянена тем, что они сделали. Губы все еще саднили от его поцелуев, и она считала это лучшей частью их любовных игр.

Привязанность, которой она так желала, и которую он проявил ранее, целуя ее ладонь, прошлась по ней электрическим разрядом, возрождая ее к жизни, даря ей ощущения порхающих бабочек внутри.

Очень неуверенно она провела пальцами по его щеке. Ей хотелось передать, как она сожалеет о том, что с ним случилось. Хотела сказать, насколько сильным считала его за все, что он пережил.

Она смогла только прохрипеть:

– Эрик.

Словно его имя было спусковым крючком, Эрик взорвался в действии, рванулся прочь от нее и от кровати.

– Заткнись. – Он отступал назад пока не врезался в комод.

– Все в порядке Эрик. – Лимос села на постели, свесив ноги с кровати. – Ты в безопасности.

– В безопасности? – недоверчиво спросил он. – Безопасности? Да я в аду, глупый ты демон.

Ладно, Лимос ожидала, что он будет зол из-за того, что с ним случилось, но "глупый демон"? Она неловко схватилась за свою рубашку.

– Послушай меня...

– Кто ты?

Лимос моргнула. Он не узнал ее? Он только что обрызгал ее своим семенем и даже не знал кто был под ним?

Унижение окрасило ее щеки, когда она вытирала уже холодное семя со своего живота простыней. Потом резко накинула рубашку:

– Это я, Лимос.

– Ложь. Убирайся из моей головы. – Его глаза стали дикими, он начал часто дышать, и сквозь опьяняющий запах секса она чувствовала его злость и замешательство. – Пошла вон, немедленно!

Она изменила тембр голоса, стараясь его успокоить:

– Эй, просто объясни, что происходит.

Он посмотрел на нее так, будто это она была сумасшедшей:

– Ты меня не обманешь. – Взмахнув рукой, он снес вазу со свежими цветами с ее тумбочки у кровати. Стекло разбилось о стену, а вода и изломанные стебли упали на пол из темного дерева. – Все это дерьмо – ложь. Я знаю, я в своей камере, а ты – какой-нибудь уродливый демон, притворяющийся …ею.

– Притворяющийся мною? Лимос?

– Ты не заставишь меня сказать ее имя, так что прекращай этот цирк. – Он осмотрел себя сверху вниз. – Господи, ну и глюк я словил, у меня даже нет одежды.

Черт. Он и вправду думал, что демоны пробрались ему в голову и заставляли видеть вещи, которых на самом деле не было.

– Эрик, постарайся вспомнить. – Лимос присела, стараясь не спугнуть его. Он напоминал дикое животное, раненное и загнанное в угол, но опасное своими непредсказуемыми поступками. – Ты был в плену более месяца. Я не знаю, как тебе удалось выбраться из заточения, но я нашла тебя у Врат Ада около Эрта Але. Ты был без сознания. Я принесла тебя сюда, на Гавайи, а Призрак и Тень исцелили тебя.

– Заткнись. – Он сжал голову обеими руками, будто стараясь не дать ей слететь с шеи. – Ради Бога, заткнись!

Лимос медленно выдохнула, не уверенная в том, как ей со всем этим справиться. Но было ясно, что ее присутствие раздражало его.

– Я принесу тебе что-нибудь из одежды и еды, хорошо? Почему бы тебе не привести себя в порядок? Устроиться поудобнее. В ванной есть новые зубные щетки и паста, и мыло. – Она показала на дверь, ведущую на улицу. – Можешь выйти на веранду, но снизу будут охранники. Ты не заключенный, но пока не поправишься, я не могу разрешить тебе уйти.

Он сердито на нее уставился:

– И почему же невозможность покинуть здание, не делает меня пленным?

– Потому что я так сказала.

О, это было очень по-взрослому. Черт побери, Эрик умел выводить ее из себя и сбивать с толку. Ей нужно собраться с мыслями. Причем быстро.

С сердцем, бьющимся, как будто она пробежала марафон, она буквально вышвырнула себя из спальни и пулей полетела вниз через холл и в кухню, где быстренько набросала Танатосу сообщение, чтобы он принес кое-какую одежду.

Лимос начала заниматься единственной вещью, по ее мнению способной помочь Эрику – накормить его.

Она сделала многослойный сандвич с индейкой, отрезала кусок бананового пирога и взяла бутылку воды из холодильника.

Звуки чьих-то шагов заставили ее замереть на месте, не успела она сделать и трех шагов от стола.

Ресеф.

Она узнала бы его походку в любом месте в любое время. Только, он больше не был Рэсэфом, и хотя на девяносто девять и девять процентов она была уверенна в этом факте, иногда червь сомнения точил ее изнутри. В голове всплывали воспоминания о вещах, очень знакомых и близких, как, например, когда он ураганом носился по ее дому, устраивая вечеринку, или надоедал просьбами сходить в кино.

– Приветик, сестренка, – сказал он, растягивая слова. Мор устроился в проеме двери, внимательно всё осматривая, его большое, закованное в броню тело преградило путь в комнату Эрика:

– Не хочешь поблагодарить меня за спасение твоего жалкого человеческого питомца?

– Он сбежал, ты, лжец.

– Он выбрался из камеры, – возмутился Мор, – я же доставил его к Адским Вратам до того, как демоны схватили его. Правда, я оставил его в худшем состоянии, чем нашел, но ведь за все нужно платить, не так ли?

– Так это ты, – зарычала она, – ты – тот, кто его избил.

Он безразлично передернул плечами, один из шипов на его наплечнике прорезал глубокую впадину на белой краске косяка ее двери:

– Я не сделал ничего, чего не сделали его похитители. Или сделали бы, если бы ты не добралась до него раньше, чем парни Сартаэля.

– Я тебя презираю.

Мор в притворной обиде схватился за грудь:

– Ты меня ранила.

О, она хотела бы его ранить, но мечем:

– Чего ты хочешь? Я сделала все, о чем ты просил, так что можешь убираться из моего дома к чертовой матери.

Ее брат провел пальцем по выгравированному, на латном нарукавнике, символе лука и стрелы. Правильное прикосновение призовет реальное оружие в его руки, и Лимос надеялась, что он не собирался всадить стрелу ей между глаз.

– Я пришел сказать, что у тебя хороший вкус, – произнёс он, останавливая движения пальцев.

Она уставилась на него:

– Да не уже ли?

– Да. – Удовлетворение засияло в его глазах постепенно превращаясь в хищный блеск, а губы приоткрыли клыки, длинной в ее мизинец. – Я кормился от твоего паренька, он очень мягкий на вкус. Впрочем, ты сама убедишься, когда твоя Печать сломается.

Бешенство от осознания того, что он запустил свои клыки в Эрика, бушующим пламенем разлилось по ее венам. Ее брат жестоко обошелся с Эриком, причинил ему боль и использовал, но кроме этого, к злости примешивалось чувство ревности.

Мор испытал с ним нечто личное... и, хотя, это было больное и вывернутое на изнанку понимание личного, но несомненно, кормлению присуща некая навязанная близость, интимность проникновения под кожу. И она ни чуточку не сомневалась, что ее брат получил огромное удовольствие от того, что сделал.

Лимос очень хотела запустить ножом для мяса в голову Мора, но она не подарит брату такого удовольствия.

– Моя Печать не сломается, – тихо ответила она.

– Сломается. – Мор оттолкнулся от дверной рамы. – Это единственная причина, по которой я еще не убил человека. Я хочу, чтобы ты это сделала. Хочу наблюдать, как ты иссушишь его до смерти.

– Почему тебе так важна его смерть?

– Потому что, – сказал он голосом столь же темным как черное вещество, сочившееся из стыков его лат, – он также питался от меня. А значит, когда он умрет, его душа станет моей. У меня свои планы на нее.

Ужас сдавил горло Лимос, сжав настолько сильно, что она едва ли могла дышать, но все же она поборола желание накинуться на брата.

Когда Лимос снова смогла заговорить, голос стал очень хриплым.