История тайной дипломатии США и подрывных акций американских спецслужб убедительно свидетельствует: при выработке важнейших внешнеполитических решений Белый дом всегда исходил из первоочередной необходимости расширения международного влияния США как государства, не только обладающего устрашающим военным потенциалом, но и готового без колебаний применить его для достижения своих глобальных целей. На языке секретных правительственных документов это означало «психологически воздействовать на противника», а союзникам внушить, что США располагают эффективными средствами для обеспечения прочного заслона от «коммунистического проникновения».
Что касается «теоретической накачки» доктрины «неоглобализма», она вряд ли может претендовать на качественно новое переосмысление роли США в современном мире. Практически все ее постулаты в той или иной степени перекликаются с уже известными концепциями, авторство которых принадлежит Г. Киссинджеру и генералу М. Тейлору, еще в конце 50–х годов предложивших Вашингтону «решение ядерной дилеммы». (В то время первый был профессором Гарвардского университета, второй — начальником штаба сухопутных войск.)
И тот и другой с сожалением признали парадоксальность противостояния ядерных арсеналов СССР и США: чем больше разрушительная сила этого оружия, тем меньше возможности у обладателя использовать его. И тот и другой пришли к выводу, что ядерная война бессмысленна, ибо глобальные масштабы причиненных ею разрушений не позволят ни одной из сторон претендовать на победу. «Внушаемый ядерным оружием страх и его разрушительная мощь парализуют действие», — подытожил Г. Киссинджер в своей книге «Ядерное оружие и внешняя политика». Одним словом, бессилие силы.
Впрочем, парадоксальная идея о том, что наращивание военной мощи приводит к парализации арсенала ядерного оружия, не укладывалась в представлении пентагоновских генералов, пугала их. Как это так — чем мощнее оружие, тем меньше возможности его использовать! Как это так — угроза применения ядерного арсенала уже отживает свое!
Независимо друг от друга Г. Киссинджер и М. Тейлор разработали стратегические концепции глобальной политики, в которой совмещались бы две далеко идущие цели. Одна — избежать гибельной для всех ядерной войны. Вторая — «отбросить коммунизм», ведя дело к постепенной его ликвидации. Эта цель диктовала необходимость постоянного наращивания вооружений. Фатальные последствия применения ядерного оружия удерживали США от использования военной мощи, но их имперские амбиции толкали на ее применение в интервенционистских, агрессивных целях.
«Дилемма ядерной эпохи, — писал Г. Киссинджер в уже упомянутой книге, — может, следовательно, быть определена следующим образом: гигантская разрушительная сила современного оружия делает отталкивающей саму мысль о войне, но отказ от какого–либо риска будет равен тому, что советские руководители получат полную свободу действий».
Силовое давление на Советский Союз естественно вытекало из второй стратегической концепции глобальной политики — «отбрасывания коммунизма». К началу 60–х годов она была взята на вооружение всеми администрациями независимо от их партийной окраски, глубоко вошла в плоть и кровь вашингтонских политиков, усматривающих «тотальный коммунистический заговор Кремля» во всех странах, сбросивших ярмо империализма и вступивших на путь национального и социального освобождения.
Предложенная Г. Киссинджером доктрина «ограниченной войны» явилась попыткой дать Вашингтону возможность, не прибегая к использованию ядерного оружия, чувствовать себя вольнее в практическом использовании военной силы для поддержания международного порядка на американских условиях. По его замыслу, только таким образом можно рассчитывать на эффективное «отбрасывание коммунизма» повсюду в мире с приемлемыми для Америки издержками и жертвами. И при этом добиться благоприятных для Вашингтона изменений в стратегическом соотношении сил в мире. В доктрине «ограниченной войны» это было главным.
Но ставилась и другая цель — в рамках той же доктрины, как считалось, можно избежать прямого столкновения с Советским Союзом и в конечном итоге ядерной войны. Ядерному же арсеналу предписывалась роль сдерживающего фактора против аналогичного потенциала другой стороны. Одно дополняло другое с целью, в частности, предоставить США новые средства давления на Советский Союз помимо угрозы массированного ядерного удара. Под прикрытием ядерного щита рассчитывали получить большую свободу маневра для использования военной силы в региональном конфликте.
Взаимосвязь доктрины «ограниченной войны» и общей ядерной стратегии проявлялась и в другом, не менее важном аспекте. По замыслу ее автора, доктрина должна была предоставить США новые возможности для демонстрации «воли нации» и «решимости» использовать силу в любом районе земного шара, вызывая таким путем «доверие» к силовым методам и угрозе их применения. В этом и заключалось ее психологическое предназначение.
Обосновывая жизнеспособность и эффективность своих концепций, Г. Киссинджер постоянно указывал на важную роль психологического аспекта глобальной внешнеполитической стратегии США. «Устрашение носит не только физический, но и психологический характер, ибо оно приобретает еще больший эффект, когда военный потенциал дополняется желанием его использовать, — пояснял он. — Задачей стратегической доктрины является достижение равновесия между физическим и психологическим аспектами устрашения, между желанием продемонстрировать максимальную угрозу и реальностью, при которой угроза будет иметь большее воздействие, если противник поверит в реальную возможность ее реализации… Расчет на тотальную войну как главный устрашающий фактор мешает установлению такого равновесия».
Доктрина «ограниченной войны» должна была восстановить это равновесие, а заодно и «доверие» к США. С помощью демонстрации военной силы на уровне ниже «ядерного порога» рассчитывали осуществлять «отбрасывание коммунизма». «Советская реакция на наши действия, — поучал профессор из Гарварда, — будет зависеть не от того, что мы намерены сделать, а от того, какое впечатление сложилось у советских руководителей о наших намерениях».
Вся система стратегии устрашения нацеливалась на то, чтобы убедить противника, в первую очередь СССР, в «твердой воле» и решимости Америки не спасовать перед риском ядерного Армагеддона. Для того чтобы эта решимость звучала убедительнее, подыскивали такой «театр военных действий», где ее можно было бы продемонстрировать наглядно. Не случайно еще до того, как США были вовлечены в авантюру в Индокитае, генерал М. Тейлор рекомендовал образовать «штаб ограниченной войны».
Изощренный ум Г. Киссинджера породил в теоретическом плане и идею «ограниченной ядерной войны». Преследовалась все та же цель — преодолеть страх, внушаемый ядерным оружием. По его выкладкам, максимально убедительная угроза «ограниченной ядерной войны» является даже более устрашающим фактором, чем война с применением обычных вооружений. Одновременно в качестве средства избавления от парализующего страха перед атомной бомбой он предложил проводить такую линию в советско–американских отношениях, которая могла бы снять избыточную напряженность, нагнетаемую якобы «искусной советской пропагандой, призывающей к запрещению ядерного оружия».
Развивая дальше концепции доктрины «ограниченной войны», Г. Киссинджер рекомендовал уповать на обычные вооруженные силы, которые можно перебросить в кратчайшие сроки в район конфликта. Предполагалось, что решающим фактором при этом будет быстрота операции, а «ограниченная война» также и кратковременной.
В начале 60–х годов теоретические выкладки Г. Киссинджера и генерала М. Тейлора стали претворяться в жизнь на «вьетнамском театре военных действий». Президент Дж. Кеннеди приступил к их реализации, назначив М. Тейлора своим военным представителем. Началась не только психологическая демонстрация силы и решимости «отбросить коммунизм», но и эскалация ее прямого использования. Сам Кеннеди постоянно подчеркивал, что действия США во Вьетнаме — это «испытание на прочность готовности Америки выполнять свои союзнические обязательства». «Мы — величайшая держава в мире, — вторил ему председатель совета планирования государственного департамента У. Ростоу. — Если будем соответственно и вести себя».
