– Как? – спросила Айви, и я не могла это больше выносить.

– Айви, он – демон!

– Ты тоже! – воскликнула она, затем понизила голос, когда Нина снова начала рыдать, зовя душу. – Скажи мне, – потребовала Айви у Ала, ее собственный страх делал ее еще более отчаянно красивой. – Я сделаю что угодно, чтобы остановить это.

Мое сердце заколотилось, когда Ал, молча, думал.

– Спроси ее, – сказал он, наконец, указывая на меня подбородком.

– Меня? – Мой гнев исчез. Пыльца Дженкса была неудобного красного оттенка, а Трент был бледен.

– Рейчел, пожалуйста, – сказала Айви, и я подскочил, когда она взяла меня за руки. Она дрожала. – Я сделаю что угодно. Я люблю ее!

– Я... Я знаю, что сделаешь, – Я запиналась, пытаясь понять это. Я? Он вправду был серьезен?

Ал взял Айви за свободную руку, открывая ее, чтобы посмотреть на крошечную бутылку, которую я дала ей. Взяв ее, он положил ее в мою ладонь и закрыл пальцы. Я с трудом сглотнула от ощущения, которое почувствовала. Покалывания прошли по моей руке, и Нина застонала, голос был сырым и скрипучим.

– Я не могу вложить душу Нины в ее тело, – выступила я. – Это сделает с ней то же, что и Феликсом, и она совершит самоубийство, чтобы привести ум, тело и душу обратно в баланс.

– Верно, – Ал растягивал слова, заставляя Дженкса нетерпеливо перемешаться как йо-йо.

– Тогда, что, пепельное дыхание? – брюзжал пикси. – Если ты причинишь боль любому из моих друзей, и я сделаю тебе лоботомию во сне!

Ал нахмурился, но надежда Айви зажглась во мне, и уверенность Ала раздула ее к болезненной яркости.

– Чтобы остаться нормальной, ее душа должна оказаться в стабильном, живом организме с аурой, – Ал читал лекцию, будто пытаясь научить унылого студента. – И так... – он растягивал слова, показывая мне рукой закончить его предложение.

– Я должна поместить ее в кого-то все еще живого, – сказала я, глядя на Трента, когда он резко выдохнул, все понимая. – Айви, если я помещу ее душу в тебя…

– Ты можешь это сделать? – спросил Дженкс, его подозрение было ощутимым.

– Конечно, моя зудящая ведьма может это, – вздохнул Ал, когда Айви стала на три оттенка белее. – Она уже поместила чужое присутствие в друга Вера, в Дэвида, не так ли? И там не было никакой любви. По крайней мере, не сначала. Думаю, теперь ему это нравится.

Да, Дэвиду понравился фокус. Он был сделан, чтобы жить по-другому, симбиоз, полный и красивый. Но душа Нины была ее собственной. Привить ее другому... было ли это правильно?

Но когда я посмотрела на надежду Айви и рваное истощение Нины, то поняла, что то, что было правильным, не имело значения.

– Она, возможно, все еще будет нуждаться в своей ауре, но должна будет брать ее с твоей кровью, – сказала я, и Айви схватила меня за руки. Они дрожали, но ее нужда сделать это – была абсолютной.

– Мне все равно, – прошептала Айви, живая и наполненная надеждой, еще красивее, потому что я видела ее отчаяние за мгновение до этого. – Я хочу этого. Это чувствуется правильным. Я люблю Нину. Она... любит меня. Я не могу видеть ее такой и не могу прекратить это. Пожалуйста!

Я чувствовала себя легкой и нереальной.

– Я не знаю, что это сделает с тобой. Что произойдет, когда ты умрешь? Обе ваших души погибнут?

– Мне все рано! – прокричала Айви, и я повернулась к Алу и Тренту, желая получить их мнение.

– Это душа Нины, свободная от ее сознания, – сказал Ал. – В отличие от той плохой обреченной попытки, когда ты, э, пыталась связать ту душу, Айви, вероятно, ничего не заметит. Но от этого будут далеко идущие последствия.

– Мне все равно, – прошептала Айви.

– Ну, хорошо, я сделаю это, – сказала я, зная, насколько ему нравилось ломать людей их собственными желаниями. – Скажи мне, почему ты хочешь этого, Ал, или ничего не будет.

– Рейчел! – закричала Айви, и я сжала зубы и посмотрела Алу прямо в глаза. Позади него Трент и Дженкс ждали, испуганные, но доверяющие мне.

Улыбка Ала стала злобно-лукавой.

– Айви будет первой из нового вида мастеров-вампиров, – сказал он, и Трент издал мягкий понимающий звук. – Живая. Недавно умершие будет смотреть на живых для продолжения их длительного существования, как они делают это сейчас, но немертвые будут привязаны к живым, а не наоборот. Это должно передать меру... морали, которая сейчас отсутствует.

Я колебалась, видя надежду в конце его долгой вины, и Ал опустил глаза, возможно смущенный тем, что я так хорошо его знала.

– Душа, которую Нина будет пить из Айви, будет ее собственной, – сказал Ал. – Где там вина? Свободно данная, свободно ушедшая. Немертвые потеряют свое влияние. Оно падет на живых. Туда, где оно должно быть.

Немертвые, которыми управляют живые? подумала я, видя в этом смысл.

– Я хочу попробовать, – сказала Айви, и я повернулась к Нине.

Нина уставилась на нас, в ее взгляде читалась боль и яркое отчаяние.

– Айви может держать мою душу, – прошептала она, ее голос прерывался. – У нее уже есть мое сердце, – выдохнула она, опуская голова, таким образом, ее волосы скрыли лицо. – О, Боже это больно. То, что ты можешь сделать, это причиняет боль. Пожалуйста. Просто сделай что-нибудь. Я не могу так жить.

Потребность исправить это, казалось, согревала меня. Мои руки дрожали, и покалывание мчалось по мне, когда Трент приобнял меня за талию. Я чувствовала себя больной, затаившей дыхание.

– Это сломает оригинальное проклятие, не так ли?

Небольшая улыбка, в которой была боль, появилась на лице Ала.

– Ничто не сможет этого сделать, но вкладывать душу можно на индивидуальной основе и успокаивающе медленно, когда это проникнет в население и даст нам что-то, чем можно заплатить за аренду.

– Переход будет постепенным, чтобы не разрушить текущий баланс, – сказал Трент, его выражение лица было обнадеживающим, когда он видел возможности в том, что мы собирались развязать. Я думала, что правильно сделать это здесь в разрушенной церкви.

– Что нам понадобиться? – сказала я, и Ал хлопнул в ладоши, заставляя меня подскочить, а пыльцу Дженкса пролиться яркими искрами серебряного и черного.

– Соль, – сказал он, его глаза вспыхнули. – Много, очень много соли.

У нас не было соли благодаря зажигательной бомбе, которая была брошена в мою кухню, но у нас была пыльца пикси. Дженкс стал почти своим старым «я», когда мы готовили заклинание, чувствуя себя необходимыми, когда мы таскали мебель, чтобы создать больше пространства в святилище. Свечи пылали на подоконниках у витражей, Бис дремал, свисая со светильника над бильярдным столом. Он ни на мгновение не проснулся, когда Трент вонзил его когти на ногах в холодный металл, и он был похож на огромную летучую мышь, висящую там. Я надеялась, что он был в порядке, и пообещала себе, что разберусь со всем… по одной проблеме за раз.

У меня скрутило живот, когда Ал закончил вытирать старый дубовый пол, его козлиные глаза стали взволнованными, когда он бросил мое шелковое платье в угол, удалив «избыточные случайные ионы» с ним.

– Айви встает в центр, – сказал Ал, его слова звучали не уверено. – Спираль направляется наружу от нее.

– Айви? – позвала я, слыша, как она ласково уговаривала Нину выйти из их комнаты. Та все еще была связана, но она оцепенело сидела там, куда Айви ее посадила. Подозрительно, я повернулся к Алу. Его движения были слишком быстрыми, слишком резкими. Он хотел этого, как раз когда его сожаление и беспокойство росли с каждым моментом. – Почему ты это делаешь? – спросила я.

– Дженкс, посыпь спираль, пожалуйста, – сказал демон, избегая меня и моих прищуренных глаз. – Начни в центре и иди против часовой стрелки. Три руки – это традиция. И сделай достаточно пространства так, чтобы, если Рейчел упадет, то она не заденет одну из рук.

Упаду?

– Ты хочешь, чтобы тут горело? – спросил Дженкс, и Ал заколебался.