— Уж не пытаетесь ли Вы подтолкнуть нас к шагу, в котором мы позже будем раскаиваться?

Постепенно Михаил начал терять терпение.

— Не я поведал Вам, что мы находимся на пороге государственного переворота, а Вы мне. И это Вы попросили меня о помощи. И если Вы сейчас…

Она успокаивающе положила ладонь на его руку.

— Вы правы, Мика. Подождите меня здесь. Я поговорю с Сашей. Я считала, что заговорщикам достаточно моего согласия, в конце концов, вся эта каша заварилась из-за меня. Я хотела осторожно подготовить Сашу к этому, он терпеть не может, когда его к чему-то принуждают. К тому же он совершенно не боится заговорщиков и полагает, что он их, как раньше, перехитрит.

— Поверьте мне, на этот раз у него ничего не выйдет.

Она глубоко вздохнула;

— Ох, Мика!

Драга хотела сказать что-то еще, но передумала и быстро вышла из комнаты.

Без четверти восемь вечера король принял своего посла в Софии Павла Маринковича. Уже давно он вынашивал идею нанести удар по Турции и освободить так называемую Старую Сербию и Македонию. Одобряемая народом и успешно проведенная война была, на его взгляд, единственным средством преодолеть все возрастающий разрыв между ним и страной. Маринковича Александр уполномочил заключить тайный договор с Болгарией, тем самым надеясь исключить вероятность удара в спину от старого врага, пока он будет сражаться с еще более старым.

В приемной ожидали три министра и полковник Наумович в парадной форме, когда стремительно вошла королева. Нетерпеливым поклоном она ответила на приветствие удивленных министров и хотела уже войти в кабинет короля, но Наумович преградил ей путь.

— Его Величество просил, чтобы его не беспокоили, мадам. — Наумович слегка покачнулся, запах алкоголя ударил ей в лицо. — Никто, мадам.

— Не будьте смешным, — бросила она раздраженно. — Это ко мне не относится.

— Эти господа ждут уже несколько часов. — Он указал на министров. — Они еще даже не ужинали.

— Их жены разогреют им ужин еще раз. Что же касается Вас, выпейте чашку крепкого кофе. — Она зло посмотрела на него. — Что с Вами случилось, Наумович? Вы всегда были не прочь выпить, но сейчас просто пьяны! Дайте мне пройти.

Ее неожиданное появление заставило короля замолчать на полуфразе. Посол встал и склонился в поклоне.

— Что Вы желаете, мадам? — спросил король, не скрывая своего недовольства, что ему помешали.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— У меня очень важный разговор.

— Пожалуйста, Саша, это очень срочно.

Александр секунду подумал и, покорно улыбаясь, сказал:

— Желание женщины равносильно Божьей воле. — Он обратился к послу; — Мы сейчас продолжим, Павел. Подождите минуту снаружи. — Но когда Маринкович, поклонившись, двинулся спиной к двери, король остановил его: — Пожалуйста, займите место в конференц-зале. В приемной сидит половина кабинета. Я не хотел бы, чтобы Вас расспрашивали о нашей беседе.

Маринкович знал о мании Александра держать все в тайне. Он еще раз поклонился королю, склонился в поклоне перед королевой и вышел из комнаты. Это был честолюбивый молодой человек, он часто слышал, что на службе у Александра может успешно продвигаться лишь тот, кому благоволит королева.

Александр подождал, пока не закроется дверь.

— Ну, что такое, мадам? — спросил он сухим официальным тоном — явный знак того, что сейчас последует выражение королевского неудовольствия.

Драга почувствовала, что нужно действовать крайне осторожно.

— Ты разговаривал с Лазой?

— О чем?

— О государственном перевороте.

— Что за государственный переворот?

— Ради всего святого, Саша, не делай вид, что ты об этом ничего не знаешь. — Она глубоко вздохнула, прежде чем сказать: — Нужно смотреть правде в глаза. Наше время на исходе.

Он вопрошающе смотрел на нее сквозь толстые стекла пенсне.

— На исходе? — повторил он высоким голосом, снял пенсне и протер стекла о рукав мундира.

— Ты должен отречься от престола, Саша.

— Отречься? Что за сумасбродная идея, и пришла в голову именно тебе! — Он водрузил пенсне на место. — Ты просто сошла с ума.

Драга положила руки ему на плечи.

— Сейчас, Саша, постарайся быть благоразумным. Теперь уже не имеет смысла что-либо предпринимать. У нас есть всего лишь горстка людей, на которых мы можем положиться, — к сожалению, они не из лучших. Даже если сегодня или завтра нас не убьют, бессмысленно цепляться за то, что не имеет будущего и не принесет нам никакого счастья. Ты всегда говоришь, что любишь меня и не хочешь ничего другого, как только сделать меня счастливой. Этого не произойдет, если мы останемся здесь. Мы могли бы еще так много получить от жизни, но жизнь, которую мы ведем здесь, это не жизнь.

Он слушал ее с застывшим лицом; затем освободился от нее и шагнул назад.

— Ты сошла с ума, Драга. Ты несешь чушь. Сегодня или завтра нас убьют! Что за вздор!

Она вкратце рассказала о событиях второй половины дня: о происшествии с Завкой и Милицей, о своем разговоре с полковником Грабовым, о визите Янковски и, наконец, о разговоре с Михаилом Василовичем. При упоминании о Михаиле его узкие губы дрогнули. Он снова снял пенсне, и его лицо, казавшееся отчасти угрюмым, отчасти коварным, напомнило Драге Александра мальчишкой, когда он впадал в буйство, если что-то делалось против его желания.

— Вот оно что, — сказал он. — Так за всем стоит этот негодяй. Я предупреждал Лазу, чтобы ноги Василовича во дворце не было. — Александр прошествовал к двери и распахнул ее.

— Наумович! — закричал он высоким и, как было известно его окружению, не предвещавшим ничего хорошего голосом.

Королева пыталась его остановить.

— Что ты хочешь делать?

— Наумович! — заорал он еще раз.

Господа в приемной растерянно уставились на короля.

— Сюда! — закричал он, указывая на пол, как если бы звал собаку.

Наумович тем временем вздремнул в своем кресле, а поскольку оно было маловато ему по размеру, то быстро подняться из него не вышло. Наконец, с трудом поднявшись и тяжело вздохнув, он направился в кабинет короля.

— Закройте дверь, — рявкнул на него Александр.

Наумович послушно закрыл дверь и, потупив глаза, приблизился к королю.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — пролепетал он. — Всегда к Вашим услугам, Ваше Величество.

— Пойдите и немедленно арестуйте капитана Василовича.

Королева в ужасе схватила его за руку.

— Саша, пожалуйста.

Александр не слышал ее.

— Он в покоях королевы. Отведите его в караульное помещение, там он должен находиться под арестом. Если будет сопротивляться, приказываю пристрелить его на месте.

В высшей степени пораженный, Наумович не верил своим ушам.

— Пристрелить? Но, Ваше Величество, у меня нет оружия.

— Так найдите что-нибудь, черт побери. Это, должно быть, не так уж сложно в этом караван-сарае.

Пожав плечами, Наумович двинулся к двери. Не оставляя мысль о том, что король в плохом настроении, он попятился на манер рака, а когда заметил, что в его состоянии трудно двигаться по прямой, как это предусмотрено этикетом, счел за благо убраться как можно скорее.

Он был уже в приемной, когда его настиг возглас королевы:

— Стойте, Наумович!

— Отправляйтесь! Вы слышали, что я Вам приказал?! — пытался перекричать свою жену король.

Наумович остановился, с него было довольно. Он знал по опыту, что в спорах королевской четы победа неизменно была за королевой. Нужно только стоять и ждать.

— Василович должен нам помочь, Саша.

Выражение брезгливой скуки на лице Наумовича при этих словах сменилось напряженным вниманием.

— Великолепная помощь, — проворчал король. — Действительно, нужно переломать Лазе все кости за то, что он пустил этого приятеля во дворец. Черт побери, закройте дверь! — Приказ относился к Наумовичу. — Я сразу же понял, — сказал он, переключившись на Драгу, — что это была большая глупость. Разве тебе не понятна тактика Василовича? Он же человек Карагеоргиевичей. Его друзья знают, что обычными методами нас не победить, поэтому и пытаются ловчить. Сначала Завка, потом Грабов, затем Янковски и вот теперь сам Василович. Они все — часть заговора, и хотят победить нас не силой, а ложью.