— Один солдат мертв, — сказал человек, — а второй ранен.

— Они напали на нас. Мы действовали под влиянием тсаа’чи.

— Зачем вы сюда пришли? Почему вы оказались, — чужак перешел на стандартный язык, — на стартовой площадке?

— Джва’лай, — ответил Тристан и повернулся к нему спиной. После долгой паузы он услышал, как человек, недовольно ворча, поднялся и пошел к выходу. Снаружи донеслись голоса и шум закрывающейся решетки. Тристан продолжал стоять спиной к двери.

— Кто это, маленький брат? — спросил Пулу.

— Плоскозубый. Приходил задавать вопросы, — он посмотрел сверху вниз. — Как твоя голова, лучше?

Пулу попробовал поднять ее и сморщился от боли.

— Больно пошевелить.

— Поспи еще, — Тристан неловко принял неудобную позу на полу. — Я тоже посплю.

Однако он слишком напугался, чтобы спать. Он все так же бодрствовал, и мышцы его напряглись, когда решетка снова заскрипела. Тристан повернулся настолько, чтобы можно было рассмотреть вошедшего через плечо, и тут же вскочил, инстинктивно протянув руку к брови, но ему удалось только склонить голову.

Явившаяся женщина была примерного одного возраста с его матерью и такого же телосложения, только волосы у нее были огненно-рыжие. Она не присела, да Тристан и не ожидал этого от нее.

Пораженный, юноша прошептал:

— Мир в тебе, мать.

Женщина улыбалась ни холодно, ни тепло.

— Я Марна. Как зовут тебя?

Он посмотрел на нее.

— Тристан, — и, ответив, наклонил голову. — А почему вы спрашиваете об этом?

— У тебя имя плоскозубых, а не ганианцев. Почему ты оказался с ним? — женщина вытянутыми пальцами, что читалось как угроза, показала на Пулу.

Тристан сжал за спиной кулаки.

— Он мой брат. Мы вместе охотимся.

— Откуда ты?

— Оттуда, — Тристан показал головой вверх.

— Почему ты здесь?

— Джва’лай.

Она кивнула, и улыбка ее потеплела.

— Ты давно живешь с ганианцами?

— Когда я был еще совсем маленьким.

— Там, где ты живешь, есть еще плоскозубые?

Вопрос казался совершенно безобидным, но было в нем что-то такое, что вызывало у Тристана беспокойство. Он вопросительно склонил голову набок.

— Плоскозубые, мать?

— Да, такие, как я и ты. Люди. Когда ты начал жить с ганианцами, другие плоскозубые с тобой были?

Тристана не покидали сомнения.

— Я тогда был маленький и не помню.

Он так и не ответил на ее вопрос, и женщина поняла это. Тем не менее она продолжала спрашивать:

— Ты пришел сюда ради джва’лай? Что тебя заставило это сделать?

Он снова почувствовал неуверенность, во рту у него пересохло.

— Я охочусь за… моим отцом.

Женщина удивленно подняла брови. Тристан не спускал с нее глаз, ерзая от неловкости положения.

— Он в этом лагере?

— Нет, мать.

— А где?

— Я не знаю, — Тристан сгорбился, но исподлобья наблюдал за ней. — Почему вы меня спрашиваете, мать?

На этот раз она немного помолчала и потом ответила:

— Мы пытаемся помочь тебе.

Тристан в недоумении наклонил голову по-петушиному.

— Ты голоден? Ты и твой брат? — она снова вытянула пальцы в сторону Пулу.

— Да.

Она медленно протянула к Тристану руку и кончиками пальцев коснулась его лба, но не тыльной стороной пальцев, когда ее когти были бы повернуты к ней. Юноша весь сжался, но стерпел. Она могла быть джва’нан, и он не хотел подвергать ее риску тсаа’чи.

— Я скажу, чтобы они принесли еду, — произнесла она.

Легионер открыл решетку и выпустил ее.

— Итак, доктор, — Жюль Франсуа указал на кресло перед своим столом и подождал, пока женщина сядет.

— Насколько ваш метод допроса отличается от метода вашего коллеги?

— Ганианцы живут при матриархате, сэр. Ваши заключенные стали бы говорить с любой женщиной, старше них по возрасту.

— Хм-м, — генерал всем телом подался вперед. — Что вам удалось узнать?

— Довольно трудно воспринять историю народа, язык которого примитивен, но мальчик утверждает, что его привело сюда чувство джва’лай — «чувство долга к матери», на языке ганианцев.

— Что это? — спросил генерал. — Нечто вроде языческого поклонения идолам?

Доктор улыбнулась.

— Можно и так сказать. Любая мать в представлении ганианцев ассоциируется с Юнг Джвей — божеством, дающим жизнь. По этой причине просьба или обещание, данные ей, становятся превыше всего, даже выше самой жизни. Они подходят к родной матери да и ко всем взрослым женщинам, используя особый жест, — она коснулась пальцами брови, — символически означающий, что мужчина отдает свою голову, другими словами, свою жизнь, в ее руки. В этом и заключается суть джва’лай.

— Забавно, — Жюль Франсуа откинулся в кресле. — А что вы можете сказать об аборигене?

— Мальчик называет его своим братом и сказал, что они вместе охотятся, — ответила доктор.

— Братом? — удивился генерал.

Антрополог кивнула.

— Ганианцы-мужчины практически живут парами, — объяснила она. — Крупную дичь могут унести только два человека, и вдвоем легче противостоять опасностям. После матери сильное чувство преданности и верности у ганианцев развито по отношению к партнеру по охоте, который, как правило, считается братом, — она на мгновение задумалась. — Это немногим отличается от сплоченности, которой вы требуете от солдат в бою, сэр.

— Хм-м, — бригадный генерал погладил подбородок, обдумывая услышанное, и кивком головы разрешил продолжить.

— Но мне не доводилось слышать о чем-то подобном: о таком типе отношений между человеком и ганианцем. Это наводит на мысль, что юноша глубоко впитал в себя образ жизни ганианцев. Данный случай определенно представляет интерес для дальнейшего изучения.

— Возможно. Значит, вы полагаете, что к нам попали двое… ребят, которые пытаются отдать долг своей матери?

Доктор сложила руки на коленях и посмотрела в глаза Франсуа:

— Не думаю, сэр. Мальчик может использовать язык и манеры аборигенов, но в ответах на вопросы он допустил несколько серьезных ошибок. Во-первых, у ганианцев отсутствует понятие «ложь», а он на некоторые вопросы отвечал уклончиво. В этом проявляется влияние людей. Во-вторых, он говорил, что разыскивает отца. У ганианцев не существует пожизненных брачных уз, и многие дети совсем не знают, кто был их отцом. Никто даже не станет и помышлять разыскивать его.

Генерал кивнул и поиграл личными знаками на цепочке.

— Вы полагаете, что его мать, в таком случае, тоже находится здесь?

— Вероятно. По крайней мере, она была с ним здесь. Подозреваю, что он может говорить на нашем языке, поскольку язык и мышление непосредственно связаны между собой. Он сказал, что его зовут Тристан, а это имя явно не местного происхождения.

— Хм-м, — генерал внимательно посмотрел на нее. — А он ничего не говорил, каким образом и почему оказался здесь? Меня это интересует больше всего.

— Только то, что стал жить с ганианцами с самого раннего детства, — доктор развела руками. — Об остальном можно лишь догадываться.

— А что относительно его отца? Он что, ожидал найти его здесь?

— Нет. Он сказал, что не знает, где тот может быть.

Жюль Франсуа уже в который раз посмотрел на личный знак с надписью «Дартмут Дарси» и нахмурился.

— Мы ценим ваше драгоценное время. Не смею вас больше задерживать, доктор.

Лансил пододвинул ей ручку и блокнот для записей.

— Заявление о неразглашении, — сказал он. — Подпишите. Это гарантия, что все увиденное, услышанное и сказанное здесь не должно покидать стен этого кабинета.

Доктор подписала документ с какой-то особой торжественностью на лице.

Генерал кивнул, полковник открыл дверь и, выпустив женщину, снова закрыл ее. Они обменялись взглядами. Жлоль Франсуа бросил цепочку на стол и сказал:

— Давайте посмотрим на исторические колониальные источники.

Лансил подошел к консоли и вызвал на компьютере раздел, касающийся контактов с Объединенными Мирами. На мониторе высветился необходимый перечень материалов.