Шаттл облетел орбитальную станцию, и Тристан разглядел состыкованные грузовые корабли, угадывая место конечного пункта их следования. Его заинтересовали стоящие на ремонте эскадренные миноносцы. Один из них, как заметил юноша, уже исчез. На его месте появились эсминцы поменьше, но с таким же количеством вооружения.

— Идем на последний круг, — раздался голос над головами. — Займите, пожалуйста, свои места и пристегнитесь до завершения полной стыковки.

Тристан откинулся в кресле. Ориентируясь лишь по изменению картины звездного неба за окном, он понял, что шаттл меняет направление. Челнок вошел в место стыковки, и его тут же, как плывущую в сеть ганианцев рыбу, окружили балки и направляющие маячки, Тристан сел ровно. В душе он противился стыковке, после которой побег затруднялся. Легкий толчок — и всякое движение снаружи прекратилось.

Пулу мирно посапывал на своем месте, свернувшись калачиком, и его пришлось толкнуть в бок, чтобы разбудить. Через люк все перешли в туннель, настолько изогнутый, что он напоминал вывернутую наизнанку гусеничную ленту. Переход, петляя, шел вниз и выводил в прозрачный коридор. Тристан, еще не отвыкнув от невесомости в шаттле, придерживался за поручни на перегородке, чтобы ступать увереннее. Он последний раз оглянулся на пришвартованный в клетке балочных форм челнок. На выходе из туннеля в небольшом зале прибывших ожидали человек десять. Одни были в форме исселианских военно-космических сил, ленты других подчеркивали их принадлежность к посольству и правительству Иссела.

Губернатор вошел в зал, и офицеры застыли в положении «смирно». Командир, отдав честь, доложил:

— Прошу сюда, сэр. Ваш вояджер готов к отправке.

Еще один похожий на гусеничный тракт туннель вывел их в пассажирский отсек, больший, чем подобный на шаттле. В вояджере предусматривалось создание искусственной гравитации, но в узком проходе между кабинками имелись рукоятки. Раджак толкнул дверь и сказал:

— Устроимся здесь.

Тристан разглядел, что вся мебель прочно крепилась к палубе и стенам.

— Будете спать на верхней полке, — буркнул Раджак, бросая в угол походные сумки.

В маленькой каюте было всего две кровати.

— А где будет спать Пулу? — недоумевал Тристан.

— Поместитесь вдвоем или можете спать по очереди. Мне абсолютно все равно. Сейчас вернемся в пассажирский отсек и приготовимся к запуску.

Пассажиры вояджера находились в трех днях пути от Иссела. Стояла самая середина искусственной ночи, когда наступил первый пик светового перелета. Пронзительно завыла сирена, эхом доносившаяся до самых укромных уголков Вояджера, словно загнанный в ловушку дух. Тристан, лежавший спиной к спине Пулу, проснулся и стал беспомощно вглядываться в темноту каюты.

Ничего из ряда вон выходящего не произошло. Неопределенность помогла высветить в памяти давно забытые образы: шлюзовая камера, где можно было находиться только в гермокостюмах. Липкая от жары темнота. Страх в голосе шепчущей матери и прикосновение ее руки.

Рядом пошевелился Пулу и хотел привстать, забыв о низком потолке.

— Что это, маленький брат?

Внизу перевернулся на другой бок Раджак, отчего его кровать заскрипела.

— Сейчас мы совершим перелет, — объяснил он спросонок. — Пристегнитесь и лежите тихо!

Тристан протянул руку к коечной сетке, скрутившейся с той стороны, где лежал Пулу, лег на спину и укрыл обоих. Во рту у него до того пересохло, что он не мог говорить даже шепотом. Трясущимися руками ему кое-как все же удалось закрепить сетку на специальных защелках.

Сигнал оповещения зазвучал резче. Задыхаясь он страха, юноша закрыл глаза, стиснул зубы и… почувствовал, как его тело начинает растворяться. Испаряться. Было такое ощущение, словно каждую частичку его протягивают через камень. Ему хотелось закричать, но он только хватал ртом воздух, как рыба.

Потом Тристана бросило в пот. Его лихорадило. Он попробовал пошевелиться, но обессилел вконец. Юношу затошнило и стало сильно рвать. Он услышал, как внизу на чем свет стоит ругается Раджак, голос которого был отдаленным и искаженным. Слуга встал и, суетясь, включил в каюте свет. Тристан перевернулся на бок и левой рукой угодил в скользкую рвотную массу. От ее запаха его снова вырвало.

Чертыхаясь и спотыкаясь, Раджак подошел к люку и попытался открыть его.

— Я принесу все для уборки, которую ты сделаешь сам, — сказал он и исчез в коридоре.

Тристан приподнялся на локтях и посмотрел на Пулу. Ганианец лежал неподвижно, с закрытыми глазами и оскалившись. Он тяжело дышал, вокруг его лица блестели капельки пота. Тристан легонько тронул его за плечо.

— Как ты? С тобой все в порядке?

Пулу едва приоткрыл глаза, на них была видна тонкая пленка.

— Наверное, — вдохнул он. — Может быть.

— Спускайтесь вниз, — сказал вернувшийся Раджак.

Тристан перевернулся на другой бок, отцепил сетку и, сползая, коснулся ногой палубы. Руки его сорвались с кровати, ноги не выдержали и подкосились. Юноша свалился, упав на четвереньки, Раджак пододвинул ногой контейнер со всем необходимым для уборки.

— Если ты такой умный, то в следующий раз перед световым перелетом пользуйся пластырем, — съязвил он.

— Пластырем? — переспросил Тристан, и лицо его перекосило. Во рту все еще чувствовался привкус рвоты.

— Прилепив его на лоб, ты отключаешься на два часа.

Тристан вдруг вспомнил легионера в камере, коленями надавившего ему на руки, и человека с двумя металлическими кольцами, склонившегося над ним. Все это казалось каким-то нереальным, частью приснившегося кошмара.

Сейчас не было ни легионеров, ни пластырей — и все-таки ощущение тошноты создавало у Тристана впечатление, что еще больший кошмар впереди.

Лухан Середж стряхнул капли воды с куртки, положил ее в подъехавший сервомеханизм и провел ладонью по поседевшим, но по-прежнему густым волосам.

— Доброе утро, сэр, — начальник штаба поднес ему кружку горячего шоколада. — Дождь со снегом еще идет?

— Снега нет, а дождь все еще льет… Спасибо, — Лухан взял кружку и по пути к себе в кабинет отхлебнул немного. — Новенькое что-нибудь есть, Хирон?

— Обычный радиообмен, сэр, — сказал капитан, — да вот это.

Офицер взял со стола металлическую коробочку.

— Ее доставил курьер из Исселианского посольства вчера вечером сразу после вашего ухода.

— Исселианского посольства? — Лухан удивленно поднял брови и улыбнулся в усы, взяв в руки коробочку.

— Что это, взрывное устройство?

— Нет, сэр, — серьезно ответил Хирон. — Хобарт уже просканировал содержимое. Оно не представляет опасности для жизни.

— Спасибо, — усмехнулся Лухан.

Он вошел в кабинет, взмахом руки включил сенсорное освещение и, поставив кружку на стол, покрутил коробочку в руках. На ней было написано: «Главнокомандующему сферзахами адмиралу Лухану Середжу. Лично в руки». Но главное внимание Лухана привлек адрес отправителя. Он без труда открыл защелки и приподнял крышку. Высыпав содержимое на руку, увидел… два кулона, аудиокордер и два личных знака на цепочке, на которых была выбита эмблема военврача космических сил.

Ее знак.

На одном кулоне в лучах света мелькнуло изображение. Лухан присмотрелся к нему. Это был портрет молодого пилота в парадной серой форме, обнявшего девушку.

— Дарси, — прошептал Лухан.

У него вдруг пересохло в горле, он проглотил слюну и, словно парализованный, застыл на месте, предавшись воспоминаниям.

Адриат, ее родную звездную систему, освободили всего месяц назад, в это время они и решили связать свои судьбы. Лухан до сих пор ясно видел перед собой ее торжественное лицо, когда они в конце церемонии бракосочетания поцеловались у алтаря, помнил, как крепко она прижималась к нему во время танца и как притихла, когда они наконец остались одни.

— Ты вспомнила Берга? — ласково спрашивал он.

— Нет, — поспешно ответила она и тут же поправилась? — Да… наверное.