Он обнял ее за талию.

– Я хотела сходить в туалет.

– А нельзя ли с этим повременить?

– Можно.

– Ты удивительная женщина.

Она и впрямь казалась ему удивительной – не только речью и поведением, но и той яркой индивидуальностью, которая вдруг заставила его полюбить в Насте все: ее длинные вьющиеся волосы, распустившиеся и рассыпавшиеся на плечах, упругую грудь, аромат духов, отдававший свежестью цитрусов. Все это взволновало его необыкновенно. И когда она оказалась в его объятиях, мир стал сразу прекрасным и многообещающим.

Настя была увлеченным журналистом, придерживающимся либеральных взглядов. Время от времени она ездила в Москву для проведения журналистских расследований, о которых затем писала. Ее статьи показались Андрею несколько странными. В стране бастовали рабочие, перекрывали железную дорогу и не пропускали поезда, требуя зарплаты, которую не получали месяцами после продажи шахт в частные руки, а в это время Настя копалась в могиле прошлого, чтобы извлечь оттуда очередного мертвеца и осудить его за происходящие ныне катастрофы.

– Каждый раз ты судишь социализм и коммунизм, будто они несут ответственность за все происходящее сейчас, – однажды высказал свое мнение Андрей.

– Андрюша, они и вправду несут ответственность, и странно, что ты в этом сомневаешься. Поэтому я и пишу о них. Люди должны понимать: сегодняшние события – не что иное, как последствия преступлений и глупых просчетов прошлого.

Андрей не затягивал спор с ней по двум причинам. Во-первых, он не имел твердой позиции и не знал, согласен с ней или нет. А во-вторых, ему не хотелось тратить короткие часы их встреч на разговоры о политике.

Настя нравилась ему. Его прельщала ее доброжелательность в обращении, подкупал ее свободный дух. Рядом с ней, казалось, все было легко. «Андрюша, поверь, все будет хорошо», – все время успокаивала она Андрея, даже когда тот не тревожился.

Как-то раз в один из его приездов в Петербург Настя сообщила ему, что в шесть часов – к тому времени он заканчивал свои дела – она будет у своего друга на дне рождения, который отмечают в бане.

– Приходи прямо туда. Тебе понравится. Там есть русская баня, бассейн, массажная, джакузи и комната для отдыха. Мы с друзьями приготовили вкусный ужин, съедим его прямо там. Короче, чудесно проведем время. Тебе обязательно понравится наша компания.

Когда Андрей прибыл к месту вечеринки, то увидел, что баня расположена на территории, окруженной забором. Охранник отказался пропустить его. Он разрешил только позвонить по внутреннему телефону и вызвать Настю. Та ответила, что выйдет сию же минуту, и, смеясь, добавила: «Но голая».

Андрей подумал, что это шутка. Но они с охранником так и застыли на месте, увидев, что она направляется к ним в чем мать родила. Она шла быстро, и груди ее сотрясались при ходьбе. Волосы были мокрые и спадали на плечи, на лице играла радостная улыбка.

– Ты заболеешь! – воскликнул Андрей, от неожиданности не найдя что сказать.

– Не волнуйся, я закаленная.

Изнутри доносился праздничный шум. Настя познакомила его с друзьями: Алексеем, Еленой, Катей и другими. Все они оказались коллегами. Некоторые были в купальных костюмах, а некоторые – как Настя, абсолютно голые.

Удивление Андрея вызвала не столько их нагота, сколько свобода, с которой все обращались друг с другом, особенно девушки. Ему показалось, что эти женщины были другими, чем те, которых он знал до сих пор. Казалось поразительным, что девушка могла безо всякого стыда ходить, садиться, вставать, плавать и танцевать обнаженной, будто бросая вызов своей свободой. Он почувствовал неуверенность, поскольку эта новая разновидность девушек ставила под сомнение всю его прежнюю ловкость в обращении с женщинами. По своему опыту Андрей знал, что обнаженность несет в себе признаки не только сексуальности, но – в не меньшей степени – и романтичности. Обнажение представляло собой конечную цель. Путь к нему лежал через стихи, красивые слова, стыдливые взгляды, поцелуи, сорванные во время прогулки под дождем. Каждый раз он приходил к этому моменту иным путем – в какой-то степени известным и в то же время всегда загадочным и неизведанным. Обнажение девушки перед ним всякий раз происходило по-особому, и всякий раз оно представляло для него новую победу, которой он упивался неторопливо и с восторгом, словно выпивал хорошего вина.

При виде бесстыдно обнаженных женских тел, демонстрирующих себя с вызывающей откровенностью, Андрей почувствовал, что произошел скачок, что все пути к любви пройдены за один шаг, а конечная цель поставлена в начало. Эта нагота словно заявляла ему со спокойным равнодушием: «Хорошо. Теперь тебе предстоит найти другие пути, подумать о других приемах, говорить на другом языке и любить другими чувствами. Сейчас другое время».

Выпивая бокал за бокалом, Андрей все больше свыкался с обстановкой. Решив танцевать, он сбросил плавки, прежде чем выйти на площадку. Удивленные возгласы Насти привлекли к нему внимание, и кругом раздались радостные восклицания и громкие аплодисменты. Андрей сразу почувствовал легкость. С каждым мгновением и с каждым выпитым бокалом эта легкость возрастала, и в конце концов он начал получать удовольствие от вечеринки. Неожиданно для себя он соприкоснулся с чудом неповиновения. Здесь, где не было ни Бога, ни закона, ни табу, Андрей ощутил вкус свободы, который проникал в него и растворял не только условности, но и все остальное, будто сама жизнь избавлялась от тяжести и становилась до такой степени легкой, что воспринимать ее всерьез казалось просто смешным.

И тогда вечеринка начала доставлять Андрею несравненное, безумное наслаждение. Он танцевал до упаду, ел и пил без всякого контроля, посидел в парной, а выйдя оттуда, бросился в бассейн. Потом снова пил, рассказывал анекдоты и смеялся от души. После этого подошел к Насте и, обхватив ее за талию, шепотом спросил:

– Долго еще будет длиться вечер?

– Да он только начинается.

– Но я хочу тебя сейчас!

– Так возьми меня.

– Здесь? – спросил Андрей, сильно удивленный.

– А что в этом такого? – сказала она смеясь.

– Но нельзя ли где-нибудь уединиться? – спросил он, не воспринимая ее слова всерьез.

– Как хочешь.

Она взяла его за руку, и они проскользнули в маленькое пустое помещение, предназначенное для отдыха, и закрыли дверь. Через несколько минут оттуда донеслись Настины громкие крики и кокетливые оханья.

– Пойдешь за меня замуж? – спросил Андрей.

До того момента он никогда не думал о женитьбе, но внезапно, в один день, в считанные часы, в одно мгновение решил изменить жизнь и сделал предложение, словно боялся передумать, если хоть немного повременит. Неожиданно ему захотелось пуститься в эту авантюру, – именно с Настей.

Она в его глазах и в самом деле была удивительной: свободная, с дикой, первозданной красотой – агрессивной, жесткой и в то же время привлекательной до безумия. В те минуты ему казалось, что только она способна сделать его таким же независимым, как она сама, и он увидит яркие черты новой действительности, дотронется до нее, испытает ее вкус. Он ощущал настоятельную потребность примириться с жизнью в ее новой ипостаси и принять ее с позиции человека вольного, а не подчиненного и покорного.

Что же до прежнего Андрея, того бедного врача и мечтательного романтика, то, казалось, он уходил и исчезал далеко позади вместе с безвозвратно ушедшим временем.

К тому времени, когда Лейла вернулась в Петербург, Рашид уже сделал первые шаги на пути к успеху. Он работал день и ночь. Нападавшие на него время от времени приступы тоски по прошлому он стал душить работой. Бизнес он начал с того, что открыл в оживленном месте напротив одной из станций метро небольшое кафе, рассчитанное на людей среднего достатка и ниже, где подавались вареные сосиски с картошкой и напитки. Предприятие стало приносить неожиданно высокий доход, и Рашид подумывал об открытии второго кафе, более благоустроенного – для клиентов, от которых не несло бы запахом дешевой водки и пота, и которые, напившись, не устраивали бы к утру кровавых драк и не воровали бы ложек и стаканов. Он задумывал открыть ресторан, красиво отделанный, с другим меню, другой посудой и для других посетителей – новых русских, которых высокие цены приводили в восторг. Они давали возможность потратить переполнявшие их карманы деньги.