— У вас постоянные проблемы и с дочерью, и с фермой. Отдайте ферму дочери, и вы избавитесь и от тех, и от других.

Виржилиу сообразил, что если Малу поселится где-то вдалеке, то и он вздохнет с облегчением. Тем более что на днях она снова устроила ему скандал, обвиняя, что он и только он убил Вандерлея…

Малу обрадовалась обещанию отца. Наконец-то они избавятся от Каролы и ее благодеяний! Но до поры до времени не стала ничего говорить Алоару. Пусть впереди у нее для него будет приятный сюрприз.

Алоар с удовольствием смотрел на повеселевшую Малу. Она вовсю кокетничала с ним, дарила самые соблазнительные улыбки. Чего только она не делала, чтобы увлечь его в водоворот любовной страсти! Какие надевала ночные рубашки! С вырезами, разрезами, кружевами!

Но Алоар держался стойко. Хотя держаться ему становилось все труднее и труднее. Однако он все еще не доверял Малу. «Стоит ей поддаться, — считал он, — вся власть над капризницей будет потеряна». И все-таки время от времени он позволял себе страстный, жгучий, яростный поцелуй, который потом долго будоражил кровь.

— Ты голубой! — в ярости кричала ему Малу, когда Алоар опять ускользал от нее, такой соблазнительной, такой зовущей…

Она металась, бесилась, злилась, но вместе с тем чувствовала, что однажды подспудный поток подавляемых страстей сметет все преграды и Алоар все-таки будет принадлежать ей! И день этот недалек!

Настал день, и отец Жоао отслужил мессу за упокой души Рут. Изаура не пошла на мессу, зато Флориану молился за свою несчастную дочь, но не за Рут — за Ракел. А вечером пил и пил в баре, питаясь отгородиться от той зыбкости, которая стала окружать его в последнее время. Его дочь Рут стала называться Ракел. За живую отслужили Мессу как за покойницу. Зато покойницу считали живой. Жена его говорила одно, делала другое, и не было возможности распутать всю эту дурацкую путаницу. Поэтому пил и пил Флориану, и мысли у него в голове путались и путались.

— Давай скажем отцу, что ты жива, — умоляла Изaypa приехавшую Ракел. — Нет больше моих сил и врать ему! Он ведь не сомневается, что я на старости лет завела себе любовника, и теперь чуть ни не с кулаками на меня набрасывается, — плакала она.

— Оставь, мама! Все у вас с отцом какие-то глупости! — отмахнулась от матери Ракел, нетерпеливо накуривая сигарету — Мне нужно время, чтобы уладить все мои дела. Потом я уеду за границу и говори тогда всем что хочешь! Но не раньше.

Ракел страшно раздосадовало, что мэром теперь стал Виржилиу.

— Следи за всеми его действиями и сообщай мне. Он мой враг. И не должен ничего знать обо мне. Но надеюсь, он успокоится, когда вместо меня упечет за решетку Рут.

— Tы же обещала мне не вредить сестре, — снова заплакала Изаура.

— А разве я ей врежу? — удивилась Ракел. — Она сама захотела провести остаток своих дней в тюрьме. Я просто не мешаю ей делать то, что ей хочется. В общем, твое дело сообщать мне все, что здесь будет твориться.

— Конечно, дочка, конечно, — стараясь успокоиться, отвечала Изаура: никто не должен был догадаться, что она плакала.

Тоньу Лунатик, проходя берегом мимо хижины, заметил огонек сигареты, заметил и машину из Рио, что стояла в кустах, а потом вышедшую из хижины Изауру. Он больше не сомневался, что Изаура встречается с каким-то мужчиной. Одно только было неясно: стоило ли сообщать об этом Флориану или нет?

Тоньу еще хотел сообщить Родригу, что в живых-то осталась Рут. А Рут точно никого убить не могла… Но уж больно он был ненадежный свидетель в глазах окружающих.

— Опять твои дурацкие выдумки! — скажет ему Родригу и не поверит, тем более теперь, когда отец Жоао отслужил по Рут мессу…

К вечеру адвокат Жалвао прибыл в Понтал-де-Арейа. До этого он успел поговорить с Маркусом, который убеждал его, что жена у него — святая женщина и не способна ни на какое преступление.

Переговорил он и с Виржилиу, который сообщил ему, что женщины лживее Ракел он в своей жизни не видел, что у нее был роман с Вандерлеем, который длился и после свадьбы, и сын его Маркус об этом романе знал…

Запасшись столь разноречивыми сведениями, Жалвао осмотрел гостиницу, потом номер и расспросил служащих отеля. Мнение их было единодушным.

— Такое могла сделать только госпожа Ракел, — твердили все в один голос. — Она сперва подошла к стойке, поговорила с нами, отвела глаза, а потом зашла с черного хода и тюкнула сеньора Вандерлея…

Зе Луис скорее сочувствовал Брену, чем Виржилиу, с которым явно дружил его брат Сесар. Уж больно все нескладно вдруг пошло у Брену. Теперь, когда Зе Луис разлюбил Веру, увлекшись Каролой, он симпатизировал ее мужу и точно так же, как Вера, сомневался в том, что Брену струсил. Не струсил же он, когда жители поселка бросались на него чуть ли не с кулаками из-за закрытия пляжей! Вел себя достойно, по-мужски, сумел переубедить их, успокоить. И на пугало начихал. Да и мало ли еще было примеров его твердости и мужества?

— Это какая-то интрига, — твердила помирившаяся с мужем Вера, — и я разберусь, кто там за нитки дергает. Голову даю на отсечение, что это происки Виржилиу.

Зе Луис был целиком и полностью с ней согласен.

Правда, он и сам находился сейчас не в лучшем положении. Дело было в том, что последнего экзамена, который дает допуск к врачебной практике и без которого его диплом был пустой бумажкой, он не сдал. Зе Луис сам прекрасно чувствовал необходимость сдать этот экзамен, которому обычно предшествовала стажировка. Как же он мучался во время своих дежурств на медпункте! При виде вольного холодным потом обливался. Чувствовал: один неверный шаг — и свершится непоправимое! Поэтому и предпочитал всегда обращаться к услугам «скорой помощи», вызывая изумление и недоумение медсестер.

Муньос, понаблюдав за врачебной деятельностью Зе Луиса, сразу сообразил, в чем дело.

— Знаешь, друг, давай-ка займись подготовкой к экзамену. Хоть ты и учился в Америке, но у нас в Бразилии диплом без допуска недействителен. Зачем тебе нарываться на неприятности? А то ведь все это может и судом кончиться.

Зе Луис именно суда и боялся. Понимал он и то, что должен сдать свой экзамен как можно скорее, потому что, встречаясь с Каролой, стал всерьез подумывать о женитьбе.

Сам он был влюблен и мечтал, что Карола будет всегда рядом с ним. Представлял себе уютный домик с прелестной хозяйкой, воскресные прогулки, пикники, вечеринки с друзьями, которые так будет оживлять своим присутствием его очаровательная, остроумная жена. Он все больше сочувствовал брату, у которого не заладилось с женитьбой. Зе Луис был очень привязан к Сесару, и, хотя оба они теперь были взрослыми, детское благоговение перед старшим братом сохранялось у Зе Луиса по-прежнему. Он стал раздумывать, как бы помочь брату Может, поговорить с его невестой? Рассказать ей, какой Сесар хороший и заботливый?

Размышление Зе Луиса прервал телефонный звонок.

— Твой брат — настоящий подлец, — сказал женский голос в трубке. — Он соблазнил мою сестру, бедняжку Рут, и бросил ее, когда она родила. Не пришел далее посмотреть на ребенка. Ребенок умер, она болела. Если не веришь мне, поезжай в Понтал-де-Арейа и поговори с родителями Рут!

Зе Луис выслушал женщину молча. Его поразило и странное совпадение, и то, что он услышал. Услышанное поразило больше. Оно было ужасно. Он в самом деле должен был проверить, не навет ли это, не злобная ли клевета…

Ракел положила трубку и расхохоталась. Пусть и этот птенец потрепыхается. Но главное, конечно, как следует расшевелить Сесара и Виржилиу. Вчера она навестила Сесара и просто издевалась над ним.

— Об Арлет и не мечтай, — сказала она, закурила и, прищурившись, поглядела на невольно занервничавшего адвоката. — Твою историю с Рут я непременно расскажу Зе Луису в назидание. Пусть юноша поучится на твоих ошибках!

— Если ты это сделаешь, — прошипел взбешенный Сесар, — я сгною тебя в тюрьме!