Виржилиу не был трусом, но невольно вздрогнул и похолодел. А призрачное пугало, глядя ему в глаза, стало тихонечко подвывать, словно бы разом смеясь и плача, и тянуть к нему длинные отвратительные руки.

Виржилиу и сам замахал руками, пытаясь отогнать жуткое видение. Но в соседнем окне появилось еще одно женское лицо, не менее жуткое, и оно уже откровенно хохотало.

Виржилиу схватил пистолет и выскочил на улицу. Нет, он никогда не был трусом. И сейчас он посчитается с этой дьявольщиной!

Призраки кривлялись и хохотали, а он стрелял в них, стрелял. Но недаром говорят, что черта никакой пулей не возьмешь! Призраки все хохотали и разве что отошли чуть подальше. Страшная боль молнией ослепила мозг Виржилиу, и, теряя сознание, он вдруг догадался: «Это у меня галлюцинация. Меня преследуют галлюцинации…»

Маркус, возвращаясь в Рио, не гнал машину. Спешить ему было некуда. Еще вчера вечером у него был хотя бы воображаемый дом, а сегодня не было вообще никакого. Считать домом опостылевшие стены, в которые вновь вселилась ведьма Ракел, он не мог.

Сесар перестал спать, потерял аппетит Зе Луис будто в воду канул, и Сесар никак не мог отыскать его следов. Он уже нанял частного детектива, но пока без видимых результатов Про себя он по клялся: если с братом случится несчастье, Ракел не жить. В отличие от импульсивного Тоньу, Сесар не кидался из стороны в сторону. Он давал себе слово и исполнял его.

Своим не слишком горячим сердцем Сесар жил тревогой за брата, а холодным деятельным умом помогал своему компаньону Виржилиу. Совместными усилиями они неплохо подготовились к приезду Сампайу. На ближайшем совете директоров Сампайу ждал ошеломляющий сюрприз.

Сесар тем охотней помогал Виржилиу в борьбе против Сампайу, что внезапно понял: Сампайу и его соперник, счастливый соперник в любви. Понял он это по тому оживлению, с каким ждала его возвращения Арлет. По мере приближения долгожданного дня она становилась все веселее и как бы напряженнее, счастливее. Глаза ее сияли, она то и дело задумывалась, и румянец разгорался у нее на щеках.

Сесар довольно часто бывал в доме Виржилиу и наблюдал за Арлет. Он был достаточно опытен, чтобы не обмануться в этих сердечных приметах. Сам он мог не испытывать чувств, но тем лучше разбирался в чувствах других.

Сампайу вернулся. Со здоровьем у него стало значительно лучше. Он радовался скорой встрече с Арлет. Но первой увидел толстушку Жужу, которая так и излучала энергию и довольство жизнью. Сампайу от души за нее порадовался.

Зато Карола была нервна и печальна. Внезапно исчез Зе Луис, исчез, не сказав ей ни слова. Она не могла понять, что случилось. И это после всей той нежности, мечтаний о будущей жизни. Она видела, чувствовала, что у Зе Луиса самые серьезные намерения относительно нее, и вот вдруг… Что случилось? Испугался? Набирается решимости? Бросил?

Андреа сочувствовала сестре. Им обеим не везло в жизни. Что толку, что обе собой недурны и вовсе не дуры!..

Андреа очень радовалась возвращению отца. С ним дом ожил и им с сестрой уже не было так одиноко.

— Какие новости? — спросил Сампайу, усаживая напротив себя любимицу Андреа.

— Не могу скрыть, что мама очень увлечена своим новым поклонником Жакомини, он то ли промышленник, то ли банкир — одним словом, денег у него просто куры не клюют. Меня мама выбрала в наперсницы и компаньонки. Вчера мы ездили в театр, позавчера в ресторан. Должна сказать, что он — просто старикашка. И вдобавок не слишком-то приятный.

— Вроде меня. Я тоже не слишком приятный старик, — скорчив смешную мину, сказал Сампайу.

— Да ты у нас просто юнец, — рассмеялась Андреа, — и заслуживаешь юной прекрасной невесты!

— Ну спасибо, дочка, на добром слове. Вполне возможно, я тебе и приведу новую молоденькую маму в подружки. Ты ведь знаешь, что мы с твоей мамой надумали развестись.

— Знаю, — посерьезнев, ответила Андреа. — И у тебя, и у нас отношения с мамой сложные, но все же у нас семья, дом… Если все развалится, мы с Каролой будем совсем бесприютные, — честно призналась она.

— Я позабочусь, чтобы у нас в доме ничего не изменилось до вашего замужества, — пообещал Сампайу. — Поверь, мне очень хочется видеть вас обеих счастливыми.

— Верю, папочка, — улыбнулась Андреа.

Но Сампайу переоценил крепость своего здоровья. Когда на ближайшем совещании директоров компании он узнал, что у Виржилиу пятьдесят один процент акций и право решающего голоса, ему стало плохо. Фактическим президентом компании был теперь Виржилиу.

Даже от Виржилиу Сампайу не ожидал такого. Не ожидал, что многолетний компаньон так его подставит, по существу, — предаст.

Виржилиу торжествовал победу, а Сампайу лежал в больнице,

В больнице и произошло их первое после приезда Сампайу свидание с Арлет.

Увидев ее встревоженное лицо, а потом при виде его вспыхнувшую в глазах радость, Сампайу перестал сожалеть о друге-предателе.

Арлет сидела возле его постели, рассказывала о пустяках, а глаза их вели свой разговор и говорили о самом серьезном, что только бывает в жизни, — о любви.

О любви мечтала и Малу, но совсем не о такой, какая вдруг проснулась в Алоаре. Он полюбил ферму, сделался завзятым хозяином. Теперь только и разговоров было, что о породистых коровах, курах, петухах и утках.

Для начала Алоар купил несколько элитных коров, и одна из них на днях принесла бычка. У Алоара будто сынок родился. Он пропадал в коровнике дни и ночи. Бычок был настоящий племенной, и Алоар возлагал на него немало надежд и будущем.

Зато Малу просто видеть этого быка не могла, а в доме только и слышалось: «Фредерик да Фредерик!» — так Алоар назвал своего любимца/

Что же касается Малу, то Алоар предложил ей поехать вместе с ним к врачу. Он хотел убедиться лично, правду ли говорит взбалмошная капризница. Ему надоело выставлять себя дураком и зависеть от всяких фантазий, которые залетают Малу в голову.

Малу всерьез разобиделась. Как это так? Он что, не верит ей? Ах так? Ну и не надо! Пусть сидит со своим дурацким Фредериком. Она тоже с места не сдвинется. Еще не хватало его убеждать! Нет. Подумать только! Его еще нужно убеждать!

И снова Малу и Алоар не смотрели друг на друга. И снова Селина потихоньку лила на разбушевавшиеся волны масло, утихомиривая их.

Однако в доме был и еще кто-то, кто совсем не желал ему мира.

Мира не желала Луиза. Ей давным-давно нравился Алоар, и она делала все, чтобы прибрать его к рукам. Стоило ему поссориться с женой, как Луиза просто проходу ему не давала. Чем бы он ни занимался, она была рядом, первая его помощница, и при всяком удобном случае проезжалась насчет Малу, выставляя ее чуть ли не сумасшедшей.

Но Алоару Луиза не нравилась, а сумасшедшая Малу нравилась, и нравилась тем больше, чем была сумасбродней, хотя сам он себе в этом не признавался. И делал вид, будто занят одним хозяйством. Ну а Малу он как будто перевоспитывал.

В общем, Алоар был уверен, что Малу опять собралась его надуть, как уже не раз бывало, и был полон решимости не поддаваться. Луиза вертелась вокруг Алоара. Малу ревновала и страдала.

Наверное, нам лучше развестись, — твердила она Селине. — Разве можно назвать это счастливым замужеством? Счастливой семьей?

А разве ребенку не нужен отец? — пыталась образумить Малу Селина. — Вот увидишь, Алоар будет просто чудесным отцом. Ты только посмотри, как он возится с этим смешным теленком.

С теленком — да! Малу была согласна, что теленку Алоар просто прекрасный отец.

И вот как-то придя с утра пораньше в коровник, Алоар увидел Фредерика, укутанного в голубую пеленку и с привязанной к уху пестрой погремушкой. Теленок в таком наряде выглядел уморительно смешным. Но Алоар разъярился. Малу опять издевалась над ним, недвусмысленно давая понять, что отцом он может быть только теленку!

Что ж, пускай ищет себе другого мужа! С меня хватит! Развод! И немедленно! — объявил он Селине.