Тониа же глубоко переживала измену Жоэла и, случайно узнав, что он отправился в Рио на день рождения сеньоры Ассунсон, тайком последовала за ним. Спрятавшись в кустах вблизи дома, она увидела, как Малу и Жоэл целовались на освещенной террасе, и, не совладав с чувством ревности, запустила в соперницу камнем.

Удар ее пришелся, однако, не по Малу, а по Брену, проходившему в тот момент вблизи целующихся.

Малу, видя, как упал Брену, бросилась ему на помощь, а бдительный Дуарту получил еще одну возможность выслужиться перед патроном, поймав Тоньу.

Пока хозяева и гости решали, что с ней делать — отправить в тюрьму или отпустить, как того требовал Брену, — Ракел увлекла Вандерлея в сад и, потеряв над собой всякий контроль, страстно прижалась к нему всем телом.

— Я люблю тебя! Люблю! — говорила она, осыпая Вандерлея жаркими поцелуями.

Тот пытался увернуться, но она крепко сцепила руки у него за плечами, не отпуская его и требуя:

— Откажись от Андрея!

Выросший как из-под земли Маркус помог Вандерлею освободиться из объятий Ракел и тотчас же нанес ему сильный удар в скулу. Вандерлей, лишь на мгновение потерявший равновесие, ответил Маркусу еще более сильным ударом. В результате между ними завязалась жестокая драка, и Сесару с большим трудом удалось разнять соперников.

— Готовь документы для развода, — сказал ему Маркус, вытирая кровь с разбитой губы. То же самое он повторил и специально для Ракел, обернувшись к ней: — Я развожусь с тобой и хочу, чтобы ты завтра же убралась из этого дома.

Виржилиу все-таки настоял, чтобы Тоньу увезли в полицейский участок, и, явившись туда на следующий день, пообещал, что вытащит ее из тюрьмы, если она станет его любовницей.

— Да пусть я умру за решеткой, но никогда не позволю тебе дотронуться до меня! — ответила ему Тониа.

А час спустя ее освободили, так как Брену отказался выдвигать против нее обвинение.

Уязвленный Виржилиу поклялся отомстить им обоим и несколько утешился, когда узнал, что Ракел покинула их дом, а Сесар уже приступил к подготовке дела о разводе.

— Ты должен сделать так, — поучал его Виржилиу, — чтобы у судей не осталось сомнений в супружеской измене Ракел. И пусть она выйдет из зала суда такой же голодранкой, какой была до замужества.

— Это не составит труда, — заверил его Сесар — Мы приложим имеющиеся у нас фотоснимки и призовем в свидетели тех, кто наблюдал вчерашнюю сцену в саду.

Однако Виржилиу рано успокоился, полагая, что ему удалось взять верх над авантюристкой: через несколько дней Ракел вновь появилась в их доме и заявила о своей беременности.

Маркус растерялся, не зная, как ему поступить теперь, а Виржилиу, не поверивший Ракел, потребовал, чтобы Кларита отвела ее к своему гинекологу.

— Его сейчас нет в городе, — сказала та.

— Ну тогда сходи с ней к любому другому врачу.

Кларите было неловко сопровождать Ракел в клинику, выполняя указание мужа, но она посоветовала невестке не противиться его воле, чтобы не обострять и без того сложные отношения в их семье.

В итоге Ракел посетила врача, у которого она якобы наблюдалась и прежде, а Кларита просто подождала ее в коридоре. Выйдя от гинеколога, Ракел показала свекрови медицинское заключение, подтверждавшее беременность.

Виржилиу застонал от бессильного гнева, а Маркус заявил, что все равно разведется с Ракел, а ребенка оставит себе.

— Нет, этого тебе сделать не удастся, — отрепала Ракел. — Ребенок останется со мной! А также я потребую деньги на его содержание, дом, который строится, и машину, подаренную тобой к нашей свадьбе.

— Сынок, не надо выяснять отношения сейчас, — вмешалась Кларита. — У вас еще будет время все обдумать и прийти к какому-то разумному решению. Не забывай, что Ракел теперь вредно волноваться.

Едва она успела это вымолвить, как Ракел, словно в подтверждение ее слов, пошатнулась и стала медленно оседать на пол. Маркус вовремя подхватил ее и на руках отнес в спальню.

— Срочно вызовите врача! — крикнул он прислуге, но Ракел, открыв глаза, тихо произнесла:

— Не надо… Мне уже лучше…

Потом он еще долго сидел у ее постели, а она, вытирая слезы, благодарила его за участие. Когда же Маркус, наконец, поднялся, чтобы уйти в свою спальню, она слабым голосом попросила его:

— Побудь со мной этой ночью. Мне почему-то страшно… И очень-очень одиноко…

Маркус не смог ответить отказом на ее просьбу.

Ракел, наконец, поняла, что рискует слишком многим, так безрассудно ища встреч с Вандерлеем: у Маркуса уже скопилось достаточно фактов, чтобы на суде обвинить ее в супружеской измене. А лишиться богатства, ради которого и затевалось это замужество, она конечно же не хотела. Поэтому и решила затаиться, выждать некоторое время. Прежде всего надо было заставить Маркуса отказаться от развода, а заодно и посмотреть на поведение Вандерлея. При воспоминании о бывшем любовнике Ракел приходила в неистовство: как посмел он, нарушив их договор, самостоятельно устраивать свою судьбу и приумножать собственный капитал!

А Маркус терзался от боли и сомнений, глядя на эту притихшую, присмиревшую Ракел. Ему казалось, что она тоже мучается оттого, что боится потерять его, Маркуса, и что ей дорога его любовь. Думать о том, что Ракел интересует только их фамильный капитал, очень не хотелось, и Маркус всячески гнал от себя эту мысль.

Наблюдая за сыном, Виржилиу не сомневался, что тот уже согласен взять обратно свое заявление о разводе, и при каждом удобном случае считал своим долгом напомнить невестке:

— Не надейся, что твои дешевые уловки заставят Маркуса отказаться от развода.

— Сейчас это уже не имеет значения, — отвечала она. — Я сама буду настаивать на расторжении нашего брака.

«Ну что ж, похвально, — мысленно одобрил ее Виржилиу. — Развод ты получишь, а вот оттяпать часть моего капитала у тебя, голубушка, не получится».

Ракел, в свою очередь, догадывалась, о чем помышляет ее свекор, и придумывала дополнительные ухищрения для соответствующей обработки Маркуса. Так, заметив, что он скучает, если она подолгу находится у матери в Понтале, стала ездить туда чаще, возвращаясь в Рио лишь на денек-другой.

Изаура очень переживала за дочь, но та всякий раз успокаивала ее, уверенно заявляя, что никакого развода в ближайшие полгода не будет.

— Ой, дочка, ты так обидела Маркуса, что он вряд ли тебя простит, — высказывала свои сомнения Изаура.

— Мама, о чем ты говоришь! — смеялась в ответ Ракел. — Маркус тупее, чем Тоньу Лунатик! Мне ничего, не стоит обвести своего муженька вокруг пальца. Вот увидишь: завтра он приедет сюда поздравить меня с днем рождения — несмотря на нашу ссору. Она оказалась права: на следующий день в Понтал приехал не только Маркус, но и пожаловало все семейство Ассунсон, включая его главу. И в этом не было ничего странного. Наоборот — не мог же Виржилиу пропустить столь, удобный случай для еще одной встречи Ракел и Вандерлея! А потому и подготовил невестке сюрприз.

— Поскольку это день рождения не только Ракел, но и Рут, то я счиггаю необходимым отпраздновать его здесь, в Понтале, — пояснил он Флориану и Изауре. — Вы, наверное, знаете, что недалеко отсюда находится наше загородное имение? Бот я и приглашаю вас туда. Там есть все условия для того, чтобы устроить настоящий праздник.

Изаура восприняла эту идею с восторгом, Флориану тоже не стал возражать, заботясь о примирение Ракел и Маркуса.

Рут молча повиновалась воле родителей, не ожидая от праздника ничего хорошего. Ей по-прежнему было тяжело находиться в обществе Маркуса, любящего Ракел и страдающего из-за своей неудачной любви… Но креме этой, ставшей уже привычной боли, Рут ожидало еще одно трудное испытание: среди гостей, приглашенных Виржилиу, были Арлет и Сесар. Ничего не подозревавшая Арлет очень хотела, чтобы двое дорогих ей людей — жених и лучшая подруга — тоже подружились и потому Рут вынуждена была весь вечер общаться с Сесаром.