Гэсси рассмеялась:

— Я тоже тебя люблю. И очень рада, что ты не пасуешь перед трудностями. Этого нельзя не заметить. — Она смахнула слезу. — Ну что ж, мне предстоит долгий путь. — Она печально посмотрела на Бесс. — Я у тебя в долгу. Но у меня нет ни цента.

Бесс рассмеялась:

— О'кей.

Она унесла чемодан в свою комнату, все еще размышляя о том, что рассказала Гэсси, и упрекая себя в черствости.

Теперь по крайней мере ей стали ясны некоторые черты характера матери. Какой скандал она имела в виду, когда говорила о Кэде? Быть может, Гэсси что-то связывало с отцом Кэда? Но что?

Всю ночь Бесс думала об этом, но так ни до чего и не додумалась. Гэсси удалось каким-то образом получить приглашение от друзей на Ямайке, и одним из утренних рейсов она улетела на этот далекий остров.

Бесс радовалась такой перемене в своей жизни. Однако Гэсси ей не хватало. В то же время девушка наслаждалась обретенной свободой. Впервые в жизни она стала хозяйкой своей судьбы.

Бесс не провожала Гэсси в аэропорт. Они простились дома. Разлука с матерью вызвала у Бесс смешанное чувство страха и новизны жизни.

— Напиши, как только пришлю адрес. Очень сожалею, что тебе придется возвращать в магазин купленные мной вещи, — добавила она с беспечной улыбкой. — Если бы не отъезд, я сделала бы это сама.

— Все будет в порядке, не беспокойтесь, — сказала Бесс и не стала упрекать Гэсси, поскольку знала, что это в последний раз.

Гэсси запечатлела на щеке дочери прощальный поцелуй:

— Не сердись на меня, Бесс, я буду о тебе думать.

— И я о вас тоже, — отозвалась Бесс. — Желаю хорошо провести время.

— С Кэри Гамильтон не соскучишься, — вздохнула Гэсси. — Она теперь вдова, а когда-то, много лет назад, мы вместе бегали на свидания. Они с дочерью живут в старом плантаторском доме, на самом берегу океана. Уж там мы с ней наболтаемся всласть.

— Напишите, как только доберетесь до места.

Гэсси взялась за чемодан и поморщилась:

— Не помню, когда в последний раз сама несла свои вещи. Но, видимо, придется привыкать. До свидания, дорогая. Удачи тебе в работе.

— Надеюсь, со мной все будет в порядке. Того же желаю и вам.

Гэсси вдруг нахмурилась.

— Ты остаешься одна в большом городе, где никого не знаешь, и мне как-то тревожно, — сказала она в порыве неведомых ей до сих пор материнских чувств.

Нельзя сказать, что и сама Бесс не испытывала тревоги, но отступать было поздно, и, проглотив слезы, она улыбнулась:

— Не волнуйтесь обо мне, мама. И обязательно сообщите, как доехали.

— Да, да, обещаю. Береги себя.

Гэсси уже открыла дверь, когда из лифта вышел таксист. Она с облегчением вздохнула и поставила чемодан на пол.

— О, как хорошо! Вы не донесете мне чемодан? Это просто чудесно, когда есть сильный мужчина, готовый помочь. До свидания, дорогая, — бросила она дочери и пошла за дюжим таксистом по коридору.

Взволнованная Бесс проводила ее взглядом до лифта и закрыла дверь. Она вытерла слезы и в полном изнеможении прислонилась спиной к двери. Ну вот наконец дело сделано. Теперь она полностью независима. Придется привыкать к этому. Гэсси ушла из ее жизни, по крайней мере на какое-то время, и ей представился шанс распоряжаться собственной судьбой, ни перед кем не оправдываясь и не отчитываясь. Бесс испытывала и радость и страх. Квартира Бесс в одном из бедных кварталов Сан-Антонио была не больше спальни в доме, где девушка выросла. Старая мебель, полинявшие шторы. Но как бы то ни было, это ее жилище, и она уже успела сродниться с каждой трещиной в стене.

Бесс сварила кофе и приготовила два тоста с сыром, чтобы поесть перед уходом на работу. В своем кремового цвета трикотажном костюме, с пышными волосами, обрамляющими лицо, и легким макияжем Бесс выглядела весьма привлекательно. Она уже вышла из квартиры, но тут вспомнила, что необходимо вернуть в магазин купленные матерью вещи.

Бесс со вздохом вернулась, взяла жакет и остальные вещи, за исключением, разумеется, изорванных, захватила чек и покинула квартиру.

Универмаг открывался в десять, и девушке пришлось тащить покупки на работу, с тем чтобы во время ленча отправиться в магазин.

В то утро проходила презентация. Бесс отдала свои рисунки Джулии, пожелала ей удачи и взялась за работу для очередной рекламной кампании, на этот раз по заказу появившегося в городе нового ювелира.

Как только наступило время ленча, Бесс отправилась в универмаг, перекинув через одну руку песцовый жакет, а в другой неся сумку с остальными вещами.

Судьбе было угодно, чтобы в этот самый день в многолюдном Сан-Антонио появился уже хорошо знакомый нам житель ранчо, расположенного близ Коулмен-Спрингса. И, свернув за угол, Бесс, нагруженная покупками, почти столкнулась лицом к лицу с Кэдом Холлистером.

Он остановился как вкопанный. В своем синем в полоску костюме, самой лучшей из имевшихся у него ковбойских шляп и самых лучших ботинках Кэд выглядел процветающим бизнесменом.

— Что за работу вы себе нашли? — спросил он, вскинув бровь и с подозрением глядя на нагруженную вещами Бесс. — Или вам купил все это ваш новый друг?

Бесс вздохнула. Все как было, подумала она. Не успели встретиться, а он уже подозревает ее.

— Видите ли, дело в том, что…

— О, вот вы где! — Из-за угла появилась рослая элегантная брюнетка и так фамильярно взяла Кэда за руку, что Бесс почувствовала слабость в коленях. Неудивительно, что ее последнее письмо осталось без ответа. Он нашел себе другую женщину, и это после того, как подарил ей кольцо и чуть ли не объяснился в любви… Бесс почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

Уже не первой молодости женщина, в очень дорогом зеленовато-сером шерстяном костюме с шелковыми аксессуарами, была настоящей красавицей.

— Простите, Кэд, я забыла свою сумочку, — сказала она. Потом посмотрела на Бесс и улыбнулась. — Хэлло, меня зовут Китти.

— Хэлло, — ответила ошеломленная Бесс, никак не ожидая встретить Кэда, да еще с женщиной.

Кэд не успел ничего объяснить и лишь смотрел на Бесс, похожую сейчас на затравленного зайца. Проклятие, ужаснулся Кэд, ведь она подумает самое худшее. Но тут он снова взглянул на меховой жакет, перекинутый через руку Бесс, и решил не оправдываться. Наверняка мамочка нашла Бесс богатого поклонника, в то время как ему самому пришлось продать одного из самых лучших племенных быков мужу этой брюнетки, чтобы как-то свести концы с концами и оплатить счета.

Мысль о пропасти, лежавшей между ними, по-прежнему угнетала Кэда, и со времени их последней встречи он постоянно задавался вопросом о том, что будет, когда Бесс под влиянием матери приобретет вкус к городской жизни. И сейчас ему все стало ясно. Окрылявшие его радужные надежды улетучились как дым.

— Мы спешим, — выдавил из себя Кэд, — до встречи. — И, бросив на Бесс взгляд, полный презрения, взял под руку брюнетку и, улыбнувшись ей, как никогда не улыбался Бесс, повел ее к очень дорогому французскому ресторану.

Бесс понимала, что от такого удара ей никогда не оправиться, и словно в тумане зашагала в сторону универмага. Она едва ли понимала, что делала, раскладывая вещи перед клерком, но, слава Богу, ей не пришлось ему ничего объяснять. Клерк оказался сообразительным и приветливым и не стал задавать лишних вопросов. Бесс получила деньги, за вычетом стоимости оставшихся дома разорванных платьев, и подумала о том, откуда возьмет недостающие несколько сотен долларов. Впрочем, избавление от Гэсси, пусть даже временное, того стоило. Когда, возвращаясь на работу, она проходила мимо французского ресторана, ей до боли захотелось хоть еще разок увидеть Кэда, но она тут же подумала, что самым разумным выходом из создавшейся ситуации будет немедленный и окончательный разрыв с ним, и нашла в себе силы даже не взглянуть в окно ресторана. Лучше не бередить старые раны. Пусть Кэд думает, что она принимает от мужчин дорогие подарки. Ведь он не знал, что Гэсси уехала, и подозревал Бесс в самом худшем. Он по-прежнему ей не верил, а раз так, она знать его не желает. Даже стоя рядом с той элегантной брюнеткой, он посмел смотреть на Бесс с презрением. Он волочится за женщинами, водит их по ресторанам, а Бесс ни разу не угостил даже гамбургером. Он просто уверен, что она будет ждать его вечно, а он появится, всколыхнет лживыми обещаниями мечты в ее душе, а потом снова разрушит их своей холодностью.