В землянке было тепло, пахло чем-то вкусным, я непроизвольно повел ноздрями. Чуи это заметил.

– А и вид у тебя… – засмеялся он. – Ешь, смотри – вот лувы свежие, только что сварил, а тут мясо. Ешь давай… – Чуи поставил передо мной большую глиняную тарелку, подал двузубую вилку. – Ешь, ешь… Сейчас эля налью…

Меня не надо было упрашивать, поскольку аппетит я себе за эти дни нагулял отменный. Пока Чуи стучал посудой, я успел отведать лувов – похожих на картофель клубней, покрытых листьями-обертками на манер кукурузы, – с наслаждением впился в кусок мяса. Да, я много читал о вегетарианстве и даже в чем-то был со всем этим согласен. Но именно сейчас я совершенно явственно ощутил, что человек по своей природе – хищник. Вкусное жареное мясо, ароматная мякоть лувов – если бы еще немного соли, было бы вообще здорово.

– Вот, – сказал Чуи, поставив передо мной огромную кружку с пенящимся элем. На глаз в ней было литра полтора, не меньше.

– Спасибо, Чуи… – произнес я с набитым ртом. – Только это много, я столько не выпью.

– Хорошего эля? – хмыкнул Чуи. – Да такого эля даже Корриган не пьет. Ты попробуй.

Эль и в самом деле оказался отменным, я разом осушил треть кружки – и понял, что смогу справиться и с остальным.

Чуи был доволен. Сев на свой табурет, он облокотился на стол, подпер кулаками голову и теперь выжидающе смотрел на меня. Я ел – в глазах Чуи появилось нетерпение.

– Ну давай, – сказал он, – рассказывай.

– О чем? – Я взглянул на Чуи.

– Как о чем?! – возмутился Чуи. – Говори, где был. Интересно.

– Я сам не знаю, где именно и у кого я был, – ответил я, отхлебнув эля. – Но если тебе это так интересно…

Я думал, что мне будет неприятно вспоминать события последних дней, но живой интерес Чуи, тепло его дома и хмельной напиток быстро развязали мне язык. Более того, я неожиданно стал находить во всем произошедшем со мной множество смешных моментов. Чуи хохотал и дрыгал ногами, когда я рассказывал ему о том, как был гребцом на плоту, как меня привязали к телеге и я помогал лошадям. Постепенно мне стало казаться, что я просто пересказываю содержание просмотренного накануне фильма, при этом Чуи уточнял и объяснял мне некоторые детали. Так, люди на плоту и в самом деле оказались речными пиратами, грозой небольших деревушек. С ними вроде бы боролись, – по крайней мере, деньги на эти цели выделялись регулярно. На деле все оседало в карманах заинтересованных лиц, пираты имели негласный договор с чиновниками и даже делились с ними частью добычи. В итоге все были довольны, а мнение жителей деревень вряд ли кого интересовало. Вопрос главаря пиратов «Сколько будет семь на восемь?» оказался обычной ловушкой, на которую клевали только гасклиты: население страны было едва ли не поголовно неграмотным. Ответившего на этот вопрос автоматически признавали гасклитом.

– Чуи, а ты знаешь, сколько будет семь на восемь? – спросил я.

– Знаю, – важно ответил Чуи. – Но не скажу.

Карьер, куда я попал потом, формально тоже принадлежал королевству: туда отправляли каторжников со всей страны, а также разного рода бродяг – включая, разумеется, гасклитов. Фактически же хозяином карьера был Марк, бывший начальник дворцовой тюрьмы. Сменив тюрьму на карьер, он получил доступ к добыче золота, чем резко повысил свое влияние. Чуи был уверен, что половина добываемого золота разворовывалась и оседала в карманах все тех же чиновников, в том числе, конечно, и самого Марка.

Мое чудесное спасение Чуи приписал Виго, сказав, что только ему по силам такие штуки. Когда же я сказал, что из болота меня втащил Кот, Чуи и вовсе пришел в восторг.

– Тебе повезло, что Чуи не сделал из него половичок, – заявил он, уже порядком захмелев от изрядной порции эля. – Никогда не думал, что этот рыжий мешок на что-то сгодится.

Потом я спросил про Альвароса. Оказалось, что Корриган спалил дом Альво в тот же день, когда схватил меня. Сам Альво живет сейчас в другом месте, ближе к городу, в маленьком домике, где он обычно принимал пациентов. Алина сейчас у сваргов, ей там нравится, и возвращаться она пока не собирается.

– Без нее лучше. Вредная она. А Чуи тут один теперь, – грустно закончил фарках. – Сижу, скучаю. Эль пью. Завтра к Чуке собирался, это… ну, ты ее не знаешь. – Глаза Чуи блеснули, он самодовольно усмехнулся. – Далеко, хотел утром пойти. А тут ты… – Чуи шумно вздохнул и залпом допил содержимое своей кружки. Поставив ее на стол, громко икнул, взглянул на меня осоловелыми глазами.

– Спать пора, – сказал он и снова икнул. – Утром к Альво пойдем.

– Да, Чуи… – Я устало вздохнул, впервые за последние дни чувствуя себя по-настоящему счастливым. Я был сыт, слегка пьян, глаза слипались. Теперь только отдыхать, и ничего больше. Разве что снять с ноги эту железяку…

– Чуи, как мне снять эту штуку? – Я продемонстрировал Чуи кандалы.

– Раз плюнуть… – заявил Чуи и подошел ко мне. – А ну, давай сюда ногу…

Я поставил ногу на табурет. Чуи ухватился за кольцо, его лицо напряглось. Увы, железяка никак не отозвалась на усилия Чуи.

– Гляка барабука… – пробормотал фарках и вновь попытался совладать с непослушным кольцом.

Результат был тот же.

– Не хочет. – Чуи взглянул на меня и виновато пожал плечами. – Эль виноват. Давай завтра, а?

– Хорошо, Чуи… – Я устало махнул рукой. – Давай спать…

– Ложись на мою кровать, – великодушно заявил Чуи, окончательно проникшись ко мне симпатией. – А Чуи тут, на полу поспит…

– Чуи, – сказал я, – посмотри на меня. Таких кроватей, как твоя, мне две надо. Поэтому давай на полу лягу я.

Чуи почесал затылок, взглянул на меня, на кровать, снова на меня. И с сожалением признал, что я прав.

– Ладно. У Чуи тут шкура есть…

Он залез куда-то за комод, покопался и с явным трудом вытянул оттуда огромный бурый сверток. Хлопнул по нему рукой, подняв в воздух облачко пыли, пару раз дунул, потом развернул и расстелил на полу. Это и в самом деле оказалась шкура какого-то животного.

– Вот, – заявил Чуи. – Почти мягко. Подушку тоже дам. – Он взял со своей кровати грязную засаленную подушку и подал мне.

Я не посмел отказаться, не желая обижать Чуи.

– Спасибо, Чуи…

Кинув подушку на шкуру, я медленно опустился на пол, чувствуя, как ноет тело, – за эти дни ему изрядно досталось. Лег, подоткнул подушку под ухо. Чуи еще что-то говорил, но я его уже не слышал. Глаза закрылись, и я провалился в беспробудный сон.

Вместо Мастера Корриган взял Ядвигу, исключительно по рекомендации Власа. Впервые увидев ее, Корриган почему-то сразу решил, что с ней у него обязательно будут проблемы. И главную проблему он видел в ее красоте.

Ядвига и в самом деле отличалась редкостной красотой и, без сомнения, сознавала это. Высокая и стройная, с едва заметной улыбкой на губах, новая хозяйка владений Мастера производила неотразимое впечатление. Она носила темные и весьма дорогие одежды, заколка с драгоценными камнями стягивала густые черные волосы в короткую косу. Ей уже было далеко не восемнадцать, однако выглядела она очень молодо. Облик Ядвиги лучился силой, белая кожа лица была чистой и свежей, без всякого намека на увядание. Ее действительно переполняла скрытая сила – впервые заглянув в пронзительные глаза Ядвиги, Корриган решил, что она колдунья. Но тут же понял, что ошибся. Не была она колдуньей, он бы это почувствовал. И девичью молодость ей давал ее сатанинский норов.

Корриган впервые видел эту женщину, хотя не раз слышал о ней. Вдова графа Гофмана, бывшего начальника Армии Освобождения Ордеи – к слову, освободить, а точнее, захватить Ордею графу так и не удалось, – она заведовала в его хозяйстве допросами пленных, исключительно по собственной инициативе. Дело было явно не женское, однако Ядвига в нем преуспела. Даже среди ордейцев ходили жуткие слухи об этой даме. В частности, говорили, что она любит купаться в кадке, наполненной кровью казненных пленных. Упоминали и о ее любовных забавах с приговоренными к смерти, но разобрать, где тут правда, а где вымысел, было уже невозможно. Особенно она развернулась после смерти графа, ее изощренный садизм достиг таких высот, что в конце концов графиню ненавязчиво попросили удалиться. Ее деятельность бросала тень на армейское командование.