– Подымайся!
Приказ сопровождался чувствительным пинком в бок, я нехотя подчинился. Плохой здесь для гасклитов климат. Совершенно неподходящий.
– Шагай…
Я пошел. Прошла минута, другая, я постепенно приходил в себя. Судя по всему, меня поймал и теперь конвоировал всего один разбойник. Но сбежать от него я не мог, к тому же на это у меня уже просто не оставалось времени: впереди послышались шаги, я разглядел еще троих разбойников.
– Поймал! – хриплый голос моего конвоира был полон самодовольства. – Ох и прыткий же оказался…
– Ты куда бежал, а? – злобно спросил один из разбойников, здоровенный долговязый детина с серьгой в ухе. – Ты от кого бежал, падаль? – Он размахнулся и отвесил мне звонкую оплеуху. В голове снова зазвенело – вот же гад…
Можно было ответить ему ногой, но я сдержался. Перевес сейчас явно на их стороне.
– Работать надо, а не по лесам бегать, – заявил второй разбойник, крепыш с бритой наголо головой, все засмеялись. – Вернемся, а то Гуго опять орать будет…
– Шагай…
Конвоир снова подтолкнул меня в спину, наша процессия двинулась к реке. Минут через десять мы вышли к берегу, я посмотрел вправо и увидел неподалеку плот. Если бы не мое плачевное положение, я бы непременно оценил тот факт, с какой точностью разбойники вышли к плоту. Но сейчас меня это не слишком интересовало – не прошло и пары минут, как я, подталкиваемый разбойниками, уже взбирался на плот.
Сам плот представлял собой странное двухъярусное сооружение. Первый, несущий, ярус состоял не из бревен, как мне показалось раньше, а из узких и очень длинных лодок. Палубы этих лодок наглухо зашили досками, поэтому каждая лодка была подобна непотопляемому поплавку. Между собой лодки соединялись длинными жердями, из жердей же состоял и второй ярус, возвышавшийся над первым сантиметров на семьдесят. Палубу соорудили из досок, по бокам плота крепились две мощные жердины с гнездами для весел. Гребцы были обнажены до пояса и прикованы за ногу к плоту, сейчас они сидели на полу. Я заметил, что спины большинства их них покрыты шрамами и свежими ранами. Судя по всему, гребцов здесь не жаловали. Центральную часть плота занимал сбитый из досок грузовой отсек, заполненный какими-то тюками.
Взобравшись на плот, я взглянул на подошедшего ко мне капитана, высокого угрюмого человека с трубкой в руке. Посасывая трубку, он молча оглядел меня, потом вынул трубку изо рта и разжал губы.
– Сколько будет семь на восемь, быстро? Ну?
– Пятьдесят шесть, – ответил я, несколько сбитый с толку его вопросом.
– Гасклит, – произнес капитан и ухмыльнулся, его подчиненные загоготали. – К тому же очень глупый гасклит. Пито, ставь его вместо Дохлого…
– С удовольствием!
Мой конвоир осклабился и потянул меня к левому борту плота. Лишь там я понял, какая именно участь мне уготована.
– Все, Дохлый, приплыли, – сказал разбойник, подходя к одному из гребцов. – Устал я от тебя.
Гребец, которому адресовались эти слова, сидел на полу, у него был чрезвычайно жалкий и изможденный вид. Спина этого человека уже давно превратилась в незаживающую рану, при взгляде на нее меня передернуло. Вздрогнув, гребец поднял голову.
– Не надо, господин Пито… – тихо произнес он, в его глазах мелькнул ужас. – Я буду работать, вы не пожалеете. Пожалуйста…
– Не скули. Мало я тебя предупреждал? – Пито ухмыльнулся и вытянул из ножен саблю.
Я никогда не видел, чтобы человек так дрожал. Встав на колени, гребец подполз к ногам Пито, позвякивая цепью. Потом поднял голову и умоляюще посмотрел в глаза конвоира.
– Пожалуйста, господин Пито… Пощадите меня… Я ведь могу еще работать. В каменоломню меня отправьте, куда угодно – только пощадите…
Подошел капитан, его взгляд был хмурым и злым.
– Ну чего с ним возишься? – Он толкнул гребца ногой, тот растянулся на палубе. – Быстрее, мы опаздываем.
– Да, Гуго…
Подняв саблю, мой конвоир примерился и с хриплым выдохом опустил ее на ногу несчастного гребца. Удар оказался точным и сильным – гребец заорал и забился от боли, капитан подтянул за цепь отсеченную стопу, снял с нее металлическое кольцо кандалов, затем неприязненно выбросил за борт то, что еще секунды назад было ногой человека.
В глазах у меня потемнело, я едва не упал и лишь огромным усилием воли заставил себя не потерять сознание. То, что я видел, просто не укладывалось в голове.
Гребец выл и скрежетал зубами от боли, по лицу его текли слезы. Подтянув к себе култышку, он безуспешно пытался унять потоком хлещущую кровь.
– Все, Дохлый… – Пито вытер саблю о плечо несчастного гребца и вложил ее в ножны. – Ты ведь, помнится, так мечтал о свободе… – Засмеявшись, он шагнул к пленнику и ударил его ногой, затем вторым пинком столкнул в воду.
Я стоял и смотрел, чувствуя, как меня колотит дрожь. Голова гребца пару раз мелькнула в волнах и исчезла. Впрочем, его судьба уже никого не интересовала. Я услышал смех, один из разбойников кинул за борт ведро на веревке. Вытянув его, окатил палубу водой, смывая кровь.
Пито повернулся ко мне.
– Теперь это весло – твое. Чем лучше будешь работать, тем дольше протянешь. Хотя гасклиты обычно долго не живут.
Он усмехнулся и протянул руку, один из разбойников подал ему веревку. Нагнувшись, Пито обвязал ее вокруг моей правой ноги, проверил, хорошо ли затянут узел. Потом привязал второй конец к вкрученному в одну из жердин металлическому кольцу – именно к таким кольцам были прикованы все гребцы.
– Пока так, – сказал он, отшвырнув ногой в сторону цепь несчастного гребца. – А прибудем на место, привяжем тебя понадежнее. И не вздумай бежать, башку отрублю…
Пито довольно грубо схватил меня за плечи, развернул, я почувствовал, что он развязывает стягивавший мои руки ремень. Ну да, еще бы – гребец ведь должен грести…
Ноги противно дрожали. Если бы не страх опуститься на все еще заляпанную кровью палубу, я бы непременно сел. Впрочем, сидеть уже было некогда: разбойники вытянули якоря, плот дрогнул и медленно поплыл вдоль берега, гребцы правого борта заработали веслами. А потом настала и наша очередь – ухватившись за тяжелое весло, я попытался грести, следуя ритму остальных гребцов моего борта. Сначала у меня ничего не получалось, но несколько ударов плетью, ожегших спину даже сквозь рубаху, заставили меня приноровиться. И я греб, хотя сознание все еще отказывалось верить в происходящее. Раб на галерах – об этом я читал когда-то в книгах. Но никогда не думал, что все это мне предстоит испытать на практике.
Два часа беспрерывной гребли показались мне сущим адом. Хуже всего было то, что следившие за нашей работой надсмотрщики сразу замечали малейший обман – стоило мне начать грести чуть менее усердно, как на мою спину сразу опускалась плеть. Я совершенно выбился из сил и с ужасом думал о том, что будет, если этим речным пиратам вздумается плыть против течения. Больше всего я сожалел о том, что у меня нет ножа, тогда бы я мог перерезать веревку и прыгнуть за борт. Да, я видел у этих разбойников арбалеты, шансы уйти выглядели ничтожными – и все равно это казалось мне меньшим злом, нежели качать из стороны в сторону уже набившее мне мозоли весло. Кроме того, я уже знал, что меня ждало дальше: когда мы прибудем на место, мне на ногу наденут кандалы. И это будет конец, я очень хорошо понимал, что долго так не выдержу. А как все это заканчивается, я уже видел…
В глазах у меня уже темнело от усталости, когда слева показался небольшой и довольно спокойный залив, именно к нему и правил сидевший на корме рулевой. Подстегиваемые плетью, мы дружно навалились на весла – не прошло и минуты, как плот вошел в залив. Я увидел деревянную пристань, на берегу было довольно людно. Описав небольшую дугу, плот ткнулся носом в причал, я рухнул на палубу, не в силах даже вытянуть весло из воды. Но вытянул, для этого понадобились всего два удара плетью.
Плот закрепили швартовыми, пираты – назвать их как-то по-другому я уже не мог – стали переносить груз на берег. Я разглядел мешки, плетеные корзины, набитые чем-то тяжелым, здесь же была лошадиная сбруя и многое другое. Не иначе, разграбили какую-то деревушку.
