При вступлении в гирло предстояло идти двумя колоннами, в плотном строю, имея впереди суда с сильной носовой артиллерией; замыкающий бомбардирский катер № 7 должен был делать вред неприятелю бомбами. По выходе из узости следовало строить линию.
Из текста ордера видно, что командующий флотилией тщательно изучил обстановку в устьях Дуная и подготовил варианты действий на разные случаи. Есть сведения, что он во время войны на Дунае на маленькой шлюпке проводил рекогносцировку турецких крепостей, составлял их планы.
Особое внимание де Рибас обратил на десант:
«Войско, назначенное для десанту в числе 800 человек, находится во всей готовности на транспортных судах, у которых будет достаточное число и гребных для поднятия вдруг всех людей. Сии гребные суда следовать должны с полным рвением к берегу под парусами, а дойдя до мелкаго места, людям тотчас выскочить в воду, не смотря на бурун, ибо где уже баркас дошел до мели, там человек утонуть не может. Способ сбережения патронов и в ранцах провианта уже показан мною чрез образцоваго гренадера.
Распоряжения приступа и овладение неприятельской батареей зависит от местоположения, для того оставляю оное совершенно на искусство водителя сего десанта подполковника де Рибаса, которому только рекомендую прилежно осматривать местоположение прежде приближения войск; и потом мужественно атаковать не смотря на превосходное число варваров, ибо приближение наших судов отвлечет их силы к гирлу. Иметь ружья заряженныя, но действовать штыками яко победоносным оружием храбраго российскаго солдата, и потому командирам крайне наблюдать, чтоб не стреляли; разве там, где положение места не позволит неприятеля достигнуть.
При атаке батареи время очень дорого, то не должно терять онаго огнем безполезным и весьма опасным.
Раненых предоставлять попечению резерва, нужно чтобы командующие не позволяли быть излишним вожатым раненых; без сей предосторожности часто войско бывает ослабляемо знатным числом людей удаляющихся от сражения под видом провожания своих сотоварищей кои нередко бывают весьма легко ранены».
Читающему эти строки сразу вспоминаются известные положения из суворовской «Науки побеждать» о необходимости действовать быстро и решительно, о преимуществе штыка в боях того времени над пулей и т. п. Очевидно, что генерал-майор, хорошо знакомый с полководцем, имел представление и о его тактике, приносившей славные победы. Далее он рассмотрел и возможные неудачные варианты:
«Вход в дунайския гирлы благословением Господа Бога должен быть при ветре с моря. От Его Создателевой помощи и от храбрости, мужества и добраго во всем распоряжения командиров приобретается победа, но на случай когда уже при самом входе в гирлы поднимется из реки такая погода, что никак войти будет нельзя, взять такие меры чтобы тотчас судам отступить. Десант тоже имеет возвратиться, который ретираду сию учинить может безо всякой опасности, ибо 3-й отряд своими выстрелами всякое неприятельское стремление должен в то время пресекать.
Буде способный ветр позволит только вход в Килийское гирло, то назначенным для сего частям свое дело производить безостановочно, а прочим ожидать сигнала; случится что нужно будет идти ночью, то в разсуждении темноты иметь всем судам на корме и на носу фонари, а флагманским сверх того и на грот-марсе. Иметь недреманное примечание сигналов, ибо оные во время походу от Гаджибея деланы будут без пушечных выстрелов».
Завершил свой приказ де Рибас перечнем флажных сигналов, которыми высланные для промеров шлюпки должны были указывать глубины.
Приказ был выполнен с блеском. В тот же день флотилия высадила десант, который захватил батареи, защищавшие вход в Сулинское гирло. Первыми вошли лодки Головатого с 12 судами Рибаса; 23 октября они были под Килией. Высаженный в Сулинском гирле десант овладел 20 октября батареей на левом берегу. 23 гребных судна, составлявшие турецкую флотилию, оказали ожесточенное сопротивление. В бою 7 турецких судов были взяты и одно взорвано; остальные ушли вверх по реке. 21 октября была взята вторая батарея, что открыло путь флотилии на воды Дуная. Положение флотилии упрочило взятие русскими войсками Килии.
22 октября генерал-майор рапортовал Черноморскому адмиралтейскому правлению:
«Вчерашний день Бог даровал вверенной мне гребной флотилии совершенную победу над неприятелем, стоявшим при устьях сулинского гирла, и препятствовавшим входу нашему в Дунай. Высаженныя десантныя войска наступя на них мужественно, овладели двумя батареями, на южном и западном берегах онаго гирла утвержденными. Из числа защищавших сии укрепления неприятельских судов одна бомбарда взорвана, 7 транспортов остались нам в добычу, а последния 23 судна стремительно прогнаты вверх по Дунаю. На батареях досталось нам пушек: медных 7, чугунных английских 24-х фунтовых 6, да из взорванной бомбарды получено чугунных же 4. Сверх сего немалое число военных снарядов.
По совершении сего поражения все суда гребной флотилии благополучно, в стройном порядке и без малейшаго повреждения, вошли в Дунай.
Бури, которые они претерпели проходя море, ясно доказывают крепость их состава, а сие свидетельствует полное искусство строителей оных, в чем и имею долг отдать истинную справедливость».
22 октября только что прибывший с эскадрой Ф. Ф. Ушаков поздравил де Рибаса с успехом в устье Дуная и обещал всемерную помощь. В ответ генерал-майор писал:
«Всепокорно и истинно благодарю за поздравление о дарованной нам от Бога победе. Проход в Дунай весьма труден и защищен двумя батареями, которыми наши овладели и на которых на первой 7, а на другой 6 больших пушек. Я должен сам поспешать в Килию по повелению Е. Св. и там испрошу приказание в разсуждении вашего флота, а между тем вся флотилия, которая вошла в сулинские гирлы, должна наискорее поспешать к Тульче, чтобы не дать времени неприятельским судам уйти чрез рукава дунайские, называемые Святого Георгия. Я сухим путем с нею соединюсь Что касается до моей реляции, конечно, не упущу сказать, что теперь мы обезпечены с тылу прибытием вашего флота к устью Дуная».
Фактически Ушаков запоздал. 29 сентября он получил приказ связаться с де Рибасом, отогнать турок от устья Дуная, уничтожить турецкий флот и прикрыть действия гребного флота. Только 16 октября он с эскадрой вышел в море и 17 октября послал судно к Гаджибею, чтобы объявить, если флотилия стоит там, о соединении в Аккермане. Но 19 октября у Аккермана стало известно, что флотилия прошла накануне к Дунаю. Только 21 октября эскадра приблизилась к устью, где уже гремели выстрелы. Утром 22 октября увидели флотилию уже входящей в Дунай. Ушакову пришлось ограничиться прикрытием флотилии и отправкой крейсирующих судов.
24 октября де Рибас доносил о ходе боевых действий Потемкину:
«Прилагая всевозможное попечение о исполнении высокаго В. Св. повеления касательно скорейшаго соединении с лодками черноморских казаков, под командою войскового судьи от армии полковника Головатого состоящими, и поспешения к дунайским гирлам, вверенная мне гребная флотилия настоящаго месяца 17 числа пополудни в 9 часу, при NW тихом ветре, снялась с якоря от Гаджибея и шла под парусами и греблею к днестровским гирлам, куда 18 числа пополудни в 1-м часу прибыв, соединилась с помянутыми лодками и остановилась на якорь для нужнаго распоряжения.
В сем месте к лодкам черноморских казаков, коих число состоит из 27 канонирских и 21 казачьих, присоединил я 12 лансонов под ведением подполковника Скорабелли и подполковника Достановича, и поруча их в команду г. Головатому, приказал всемерно стараться войти в Килиевский пролив и поспешать к Килии.
По таковом учреждении, того ж числа в 3 часа пополудни, при NNW тихом ветре, как флотилия, так и лодки с лансонами пошли в поход. Сей ход продолжала флотилия мористее, 19 числа пополуночи до 8 часа, в которое время разсвело, а запорожских лодок с отряженными лансонами нигде увидеть было не можно. В 8 часов покрыло горизонт туманом, почему и в ожидании лодок пока оне приблизятся к проливу, стала флотилия на якорь; в 9 часу по прочищении тумана лодки и лансоны оказались при устье Килиевскаго пролива. От сего часа продолжался такой противный ветер, что никоим образом нельзя было предпринять марша в определенное место; в 5 часов пополудни при NW среднем ветре снявшись с якоря держали курс к урочищу Кишлау, и в 7 часов дошед до онаго легли на якорь, разстоянием от Сулинскаго гирла в 7 верстах.
На разсвете 20 числа примечены в Сулинском гирле неприятельския 23 судна; севастопольскаго флота в то время не только еще в виду не было, но я не имел и никакого об нем известия; якорное стояние в море для флотилии почти несносно, и слух, что турецкий флот стоит и в Каварне, который иногда приближась ко мне мог бы делать препятствие и наносить вред, решили меня, не ожидая от севастопольскаго флота воспомоществования, овладеть без упущения времени батареями, на устье сего гирла состоящими, и войти в реку, вследствие чего в 10 часу, при OSO среднем ветре, приказал высаживать десант, состоящий из 1100 человек днепровскаго приморскаго гренадерскаго корпуса, на берег у Кишлау под прикрытием 6 лансонов и 2 вооруженных [лодок] под командою секунд-майоров орловскаго пехотнаго полку Трубникова и морских баталионов Бутмы Декацмана; сей десант вел флота капитан-лейтенант Кузнецов, отправляющий при мне должность флаг-капитана, посаженный на всех гребных судах сколько было на флотилии, по малости которых при первом разе была забрана только половина; но когда приближался оный к берегу, укрепился тот же ветр сильнее и от буруна настояла величайшая опасность: разбило тотчас выброся из моря 12 баркасов и сойти на берег чрезмерная была трудность; однакож рвение нижних чинов сразиться с неприятелем таково было, что не могли удержать их от стремления, к чему будучи ободряемы своими офицерами бросались в воду, спасая одно оружие да патроны; в сем случае ссажено не более 600 человек. Но от сильного их поспешения некоторые не разбирая никакой опасности выходили из гребных судов на глубине, не соответствующей человеческому росту, и от того 4 человека потонули, а поручик Тройницкий и один сержант спасены. По высадке упомянутаго количества людей никоим образом, по усилившемуся еще более ветру, нельзя было в другой раз послать гребные суда; командующий десантом подполковник и кавалер (де Рибас), приметя что неприятель его начал уже открывать, а от флотилии и от отряженной части, состоящей из 1-го, 3 и 4 лансонов, паландры и 4-й N дубель-шлюпки под командою капитан-лейтенанта Ломбарда, также и от всего 4-го отряда, составленного из 7 лансонов, 2-х вооруженных лодок и судна „Ипогрифа“, определенных для единовременного нападения на батареи, по противному ветру не надежно было получить никакой помощи, мужественно решился атаковать неприятеля в камышах уже засевшего и, прогнав стремительно онаго оттуда и из батарей, овладел оными.
Того ж 20 числа пополудни в 2 часа начался ружейный огонь и с турецких судов пальба из пушек на десантные наши войска, потом с батарей, которая продолжалась до 7 часов; а 21 числа в 1 часу пополуночи началась стрельба вторично пушечная и ружейная и происходила по туманной погоде до 9 часу. Между сим временем в 6 часов одно из турецких судов поднялось на воздух. В 9 часу, по прочищении тумана, уже в гирлах турецких судов примечено не было, пальба ж продолжалась с обеих батарей. Таковое действие хотя было в виду, но невозможность приблизиться ни коим образом, держала флотилию на море до 10 часу, в которой при начавшемся от NW ветре вся флотилия снялась с якоря и неусыпным старанием и изобретением всевозможных средств, лавировкою, в 2 часа пополудни, шхуна, дубель-шлюпки № 2, 3, 4 и 5 и лансоны № 2 и 3-й достигли до гирла, в которое время на южной батарее уже утвержден был российский флаг, а неприятель произведя с западной батареи пушечную и ружейную пальбу, умолк и скрылся в камыши, спасая себя от приближавшихся войск, посланных из десанту подполковником де Рибасом, под командою премиер-маиора Каховского.
Тогда флотилия, по благости Всевышняго Создателя, благополучно вошла в Дунай. У неприятеля взято 7 транспортных судов называемых тумбасов, пушек медных на южной батарее 8-фунтовых 2, 3½-фунтовых 2, 3-фунтовых 2 и 2½-фунт. 1, чугунных: на западной 24-фунт. 6, и на взорванном судне, которое оказалось бомбардою, по осмотре членов и мортирного 5-пудоваго лафета, найдено 4 6-фунтовые пушки, бомб 2-пудовых 100, пятипудовых 23, пороху 40 бочек, множество ядер и картечь, муки 40 кулей, сухарей до 150 четвертей.
Сколько неприятельскаго со стороны людей урону, узнать нельзя, но можно судить, что не мало, ибо хотя оный убитых и раненых старался увозить с собою, но за всем тем найдено убитых и потонувших до 50 человек; с нашей стороны убито гренадеров 6, ранено 9».
