Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Последующие события 8–9 термидора известны до мельчайших деталей. Престиж Робеспьера был еще так велик, что в этом собрании, где большинство составляли его враги, эта грозная речь была покрыта громом рукоплесканий. «Сражение» в Конвенте 8 термидора закончилось ничем; оно не дало победы ни одной стороне. Почему? Да потому, что заговорщики не посмели открыто напасть на Робеспьера, а «Неподкупный» и не искал сражения, а следовательно, и выигрыша. Вечером он повторил эту речь у якобинцев, где она была принята восторженно. Но снова Робеспьер уклонился от практических действий, от самых простых мер подготовки к борьбе.

Вопреки намерениям Робеспьера, заговорщики, «термидорианцы», как их стали с этого дня называть, 9 термидора возобновили в Конвенте сражение. По тщательно разработанному заранее плану они сорвали доклад Сен-Жюста и в обстановке намеренно созданной сумятицы и шума провели решение об аресте Робеспьера, Кутона, Сен-Жюста и их друзей.

«Республика погибла. Настало царство разбойников!»-это были последние слова Робеспьера в Конвенте.

Но в последний час, когда, казалось, все было кончено, совершилось непредвиденное. Когда Робеспьер и другие руководители Революционного правительства уже были отвезены в разные места заключения, народ Парижа, санкюлоты столицы поднялись на их защиту. Они освободили арестованных и перевезли их в Ратушу — в здание Коммуны Парижа. Ночью Робеспьер, Кутон, Сен-Жюст, Леба, Робеспьер-младший вновь соединились — свободные, все вместе, окруженные народом.

Исследователи этих событий тщательно изучают, как вели себя разные секции и какие из них поднялись на защиту Революционного правительства[88]. Обширные архивные материалы, находящиеся в распоряжении историков[89], дают возможность весьма детально восстановить эту картину.

На наш взгляд, в анализе событий этого дня недостаточно принимается во внимание одно существенное обстоятельство. В отличие от предшествующих крупных народных восстаний — 10 августа 1792 г., 31 мая-2 июня 1793 г., политически долго и тщательно подготавливаемых, — народное движение 9 термидора возникло спонтанно, стихийно, без какого-либо плана, без руководителей. Их и быть не могло, так как это движение никем не предвиделось. Конечно, при общем соотношении классовых сил — не в Париже, а во всей стране — падение революционно-демократической диктатуры якобинцев было неизбежный!. Если бы оно не совершилось 9 термидора, оно произошло бы в другой день. Но тем замечательнее, тем убедительнее эта мгновенная и спонтанная реакция значительной части санкюлотов Парижа. В потоке противоречивых, сбивающих с толку сведений, поступающих в секции в этот смутный день, санкюлоты безошибочным революционным инстинктом сумели почувствовать главное: там, где Робеспьер, Сен-Жюст, Кутон — там революция. Защищая вождей якобинского правительства, они защищали и себя, защищали народ, саму революцию.

Робеспьер в последние часы своей жизни понял это. Когда Кутон предложил ему подписать воззвание к армии от имени Конвента — «разве Конвент не там всегда, где мы?» — Робеспьер это отверг. «Нет, — ответил он — будет лучше: от имени французского народа»[90]. Имя французского народа оставалось для него выше всех самых авторитетных представительных учреждений.

Но уже не народ решал судьбу Франции.

Одной из контрреволюционных частей удалось проникнуть в здание Ратуши. Робеспьер был ранен. Леба застрелился. Сопротивление было невозможно. Все было кончено.

Утром 10 термидора Робеспьер, Сен-Жюст, Кутон и их ближайшие друзья и сподвижники, 22 человека, без суда были гильотинированы на Гревской площади.

9 термидора было последним днем демократической революции. Она закончилась. Современники это не могли сразу понять. Они говорили о «революции 9 термидора» и о свержении «тирании Робеспьера». Но 9 термидора победила не революция, а буржуазная контрреволюция и была свергнута не «тирания Робеспьера», а якобинская революционно-демократическая диктатура. Гибель Робеспьера и его единомышленников стала и гибелью революции.

С этого времени ход событий пошел в противоположном направлении — от термидорианской буржуазной контрреволюции к реакции Директории, к буржуазной диктатуре консульства и империи, а затем к реставрации Бурбонов и дворянско-клерикальной реакции. Но, хотя ход событий поворачивал все вправо и вправо, хотя великие деятели революции давно уже сложили свои головы, хотя все от нее отреклись и она была осуждена и оплевана и самое упоминание о ней считалось преступлением, нельзя было ни искоренить, ни даже изменить огромных и уже не устранимых преобразований, внесенных революцией в жизнь Франции, в жизнь Европы, мира.

Французскую революцию, как подлинно великую революцию, нельзя было победить. Она так глубоко перепахала почву Франции, почву Европы, что уже никакими запретами и насильственными мерами нельзя было остановить неудержимо взраставшие новые всходы.

2. Падение первой республики (от 9 термидора до 18 брюмера)

Термидорианский конвент

Формально Первая республика просуществовала до 1804 г., до провозглашения Империи, но смертельный удар был ей нанесен еще в июле 1794 г.

В развитии великой демократической революции 9 термидора было поворотным пунктом. Этим днем закончилась поступательная линия в развитии революции; начался ее упадок, завершившийся установлением личного, авторитарного режима Наполеона Бонапарта.

На следующий день после казни Робеспьера, Сен-Жюста и их сподвижников, 11 термидора в тележках проследовал на гильотину еще 71 деятель якобинской диктатуры. Аресты робеспьеристов начались по всей стране и в армии; преследования коснулись между прочим и генерала Бонапарта, пользовавшегося в южной армии, где он находился, особой поддержкой брата Максимилиана Робеспьера — Огюстена. Но пружина термидорианской реакции в первые недели и месяцы после переворота развертывалась еще сравнительно медленно.

«Термидорианский блок», свергнувший Робеспьера, был неоднородным. Его подлинными вдохновителями были противники диктатуры справа, деятели буржуазии, тяготившиеся якобинской республикой, всей ее социально-экономической политикой, направленной против капиталистического стяжательства. Но в этом блоке были и «левые термидорианцы», считавшие политику робеспьеристского Комитета общественного спасения недостаточно революционной. Падение Робеспьера приветствовали некоторые представители санкюлотского Парижа из числа бывших эбертистов и «бешеных», обвинявших Робеспьера в свертывании демократии. К ним примыкал в течение нескольких недель даже Гракх Бабеф, надеявшийся, что «революция 9 и 10 термидора», устранив помехи для осуществления полной, народной демократии, приведет к дальнейшему подъему революции. Термидорианским руководителям приходилось также считаться с тем, что в стране и в армии, продолжавшей после поражения войск коалиции под Флерюсом победоносное наступление в Бельгии (как раз в день 9 термидора были заняты Брюссель и Антверпен), были очень сильны революционные настроения. К тому же санкюлотский Париж, еще не сломленные революционные предместья столицы представлялись термидорианцам опасной угрозой. Вдохновители реакции действовали поэтому на первых порах осторожно и медленно, но шаг за шагом они усиливали свои позиции.

Уже через несколько недель после переворота (4 и 7 фруктидора — 21 и 24 августа) было отменено пособие, выплачивавшееся санкюлотам Парижа за посещение заседаний секций, и число их было сокращено до одного в декаду. Секционные наблюдательные комитеты, главный низовой орган революционной диктатуры, были упразднены и заменены комитетами 12-ти вновь созданных округов (секций было 48), в которых сразу усилилось буржуазное влияние.

Ослабляя таким образом влияние санкюлотов в парижских секциях, термидорианцы направили одновременно удар против «охвостья Робеспьера» — виднейших деятелей якобинской диктатуры, Бийо-Варснна, Колло д’Эрбуа, Барера, Бадье, составлявших левое крыло «термидорианского блока» и рассчитывавших после свержения Робеспьера возглавить Революционное правительство. Теперь наступил их черед. Уже 1 сентября они вынуждены были подать в отставку. К началу октября из состава Комитета общественного спасения были выведены все, кто был в нем при Робеспьере, вплоть до «организатора победы» Лазара Карно, хотя он занимал уже довольно умеренную позицию.

вернуться

88

Здесь пришлось бы перечислять множество работ, начиная со старого исследования Н. И. Кареева (Н. И. Кареев. Роль парижских секций в перевороте 9 термидора. Пг. 1914) и кончая трудом Собуля (A. Soboul. Les sans-culottes parisiens…).

вернуться

89

Arch. Nat. F7, 4432, pl. 3, 4, 5, 6, 9; см. также F7 4738 dos. 3 (Hanriot). Af. II, 47, pl. 364–367.

вернуться

90

Цит. по: A. Mathiez. Robespierre а la Commune le 9 thermidor. — «Etudes sur Robespierre», p. 207–208.

17
{"b":"228816","o":1}