Французская экономика оказалась не подготовленной к такой длительной войне. Правительство не сумело быстро и четко приспособить к условиям войны ни работу промышленности, ни сельское хозяйство, ни деятельность административных государственных учреждений. В феврале 1915 г. в совете министров не могли выяснить, сколько же во Франции имеется ружей.
В то время как значительная часть народа жертвовала жизнью в этой империалистической войне, правительство помогало всякого рода предпринимателям и просто проходимцам безудержно на ней наживаться[1095]. Так, например, акционерная компания Гочкис, поставлявшая пулеметы для армии и располагавшая к началу войны акционерным капиталом в 4 млн. фр. и реальным в 6100 тыс. фр., объявила свои прибыли за два с половиной года войны в размере 42 475 тыс. фр. За вычетом 23 337 тыс. фр., согласно установленному позже налогу, это составило среднюю прибыль за год в 7700 тыс. фр., тогда как за 1911–1913 гг. ее средняя ежегодная прибыль не превышала 697 тыс. фр. Таким образом, во время войны компания получила прибыли в 11 раз больше довоенных[1096].
Общество «Гном и Рона», производившее авиационные моторы, продавало до 31 августа 1916 г военной администрации части мотора по цене в 7,10 и 21,7 фр… в то время как в действительности после пересмотра цен оказалось, что они стоят 4,5 и 6,25 фр.[1097] На этом общество заработало в 1915 и 1916 гг. за всеми вычетами 24 200 тыс. чистой прибыли. Другая авиационная фирма «Сальмсон», основанная в 1913 г. с капиталом в 2400 тыс. фр., получила в 1914–1916 гг. чистой прибыли 30 млн. фр.[1098]
Конечно, несмотря на вопиющие злоупотребления, военная промышленность развивалась. 1 апреля 1915 г. Мильеран заявил в палате, что производство снарядов увеличилось на 600 %. Но оно могло бы развиваться с гораздо меньшими затратами, в конечном счете падавшими на плечи трудящихся масс.
В первый же год войны из-за оккупации части территории и мобилизации в армию значительной части деревенского населения снизилось производство по всем видам сельскохозяйственной продукции. Если в 1913 г. Франция произвела 87 млн. ц пшеницы, то в 1915 г. — лишь 60 млн. Примерно в той же пропорции упал урожай овса и других видов зерновых культур. Значительно снизился урожай картофеля: со 135 млн. ц в 1913 г. до 93 млн. в 1915 г. Поголовье скота сократилось. Если в 1913 г. во Франции имелось 3 200 000 лошадей, то в 1915 г. их насчитывалось лишь 2 200 000. За то же время поголовье крупного рогатого скота уменьшилось на 2 млн. голов, поголовье овец — на 4 млн. и свиней — на 2 млн. Недостаток продуктов привел к резкому повышению цен на них, против чего власти не приняли никаких мер.
Французское правительство постепенно теряло авторитет. Президент республики Пуанкаре не смог направлять деятельность правительства, хотя и неизменно руководил его заседаниями. Прибывший с фронта Абель Ферри в феврале 1915 г., потрясенный неосведомленностью министров, тут же на заседании записал: «Это ужасно, на какой неопределенности покоится судьба народов. Кто из наших солдат, которые идут на смерть, мог бы вообразить подобную бездну?»[1099]
Министерский кризис, давно назревший, начался 13 октября 1915 г. с уходом в отставку Делькассе. 30 октября был объявлен состав нового кабинета, возглавленного Брианом, взявшим и портфель министра иностранных дел. В состав кабинета вошли ряд бывших премьеров и видные деятели Франции Комб, Дени Кошен, Фрейсине, Леон Буржуа, Гед, Вивиани, Рибо и др. В министерской декларации Бриан назвал новый кабинет «правительством национального единения», объявляя его целью победу, а непосредственным лозунгом — «все для войны». За доверие правительству проголосовало 515 депутатов, 25 — воздержались и 1 был против.
Французская социалистическая партия продолжала прежнюю политику полной поддержки буржуазного правительства. Гед, Самба и Тома входили в правительство, как и раньше. Конечно, старый социалист Гед, сидя рядом с крупным капиталистом Рибо, чувствовал себя далеким всему этому. «Обычно он остается неподвижным и молчаливым во время заседаний совета министров, — замечал Ферри, — и в то же время скованным и пристально наблюдающим»[1100]. Но если Гед плохо разбирался в практических вопросах, то Самба и Тома чувствовали себя в подобной обстановке как рыба в воде. Альбер Тома продолжал с большой энергией заниматься военной промышленностью и вопросами снабжения.
Социалистическая партия, перейдя на позиции шовинизма и «классового мира», решительно высказалась против стачечного движения.
Аналогичную позицию «мира в промышленности» заняли и лидеры профсоюзного движения. Но этот отказ от борьбы не только за политические, но и экономические требования трудящихся неизбежно приводил к еще большему ухудшению их положения.
А положение французского народа со времени начала войны резко ухудшилось. Прикрываясь патриотической шумихой, правящие классы создали в стране военный режим для трудящихся, ликвидировав в сущности буржуазно-демократические свободы. Рабочий день, особенно на военных предприятиях, доходил иногда до 12 часов. Средняя реальная зарплата французского рабочего понизилась. Если принять ее за 100 в 1900 г., то в 1914 г. она составляла 105, а в 1915 г. упала до 95.[1101] Война приостановила подъем рабочего движения, профсоюзы потеряли вследствие мобилизации более половины своих членов, а ряд мелких союзов и федераций распался. Стачечное движение почти прекратилось.
И все же в первые годы войны некоторая часть рабочих выступала против «классового мира», предъявляя свои требования и отказываясь безропотно принять на себя все издержки войны. Так, парижские землекопы 1 мая 1915 г. приостановили работы, несмотря на грозившие военные репрессии. В 1915 г. уже насчитывалось 98 стачек с общим охватом 9344 человек.
Еще осенью 1914 г. начались первые выступления против войны. Против политики «классового мира», проводимой руководителями ВКТ во главе с Жуо, выступил ряд синдикалистов, в основном руководители журнала «Ви увриер», в том числе П. Монатт и секретарь федерации металлистов А. Мерргейм[1102]. Голоса протеста начали раздаваться и в социалистической партии. В мае 1915 г. одна из крупнейших в СФИО федерация Верхней Вьенны приняла резолюцию, осуждавшую пропаганду шовинизма и милитаризма, а департаментская газета партии «Попюлер дю сантр» критиковала в том же духе лидеров партии. В той или иной мере позицию федерации Верхней Вьенны поддержали федерации Роны, Изеры и Парижа (сторонники Лонге). Так возникло движение меньшинства, занимавшее центристскую позицию, но все же заявившее о стремлении «возродить и укрепить Интернационал» и добиться мира.
На проходившей в сентябре 1915 г. в Циммервальде международной конференции социалистов, где левое крыло делегатов возглавлял В. И. Ленин, Францию представляли секретарь Союза металлистов А. Мерргейм и секретарь Союза бочаров социалист Бурдерон. Французские делегаты, примкнув к большинству конференции, отвергли программу циммервальдской левой, но подписали общую декларацию вместе с немецкими делегатами и одобрили манифест к пролетариату Европы, в котором говорилось о классовом долге рабочих и выставлялось требование мира без аннексий и контрибуций на основе права народов на самоопределение. Объективно тем самым французские делегаты вместе со всем циммервальдским большинством делали «шаг вперед к действительной борьбе с оппортунизмом, к разрыву и расколу с ним»[1103].
