— Изобель…

— До сих пор я слонялась вокруг, была выброшена из окна, ко мне приставало чудовище, а теперь меня практически похитили! Чего ты от меня хочешь? Почему ни ты, ни кто-либо еще не скажете мне, что происходит? Почему я больше не могу понять, что реально, а что нет? Почему я внутри этого кошмара?

— Сейчас не время для этого. Ты не должна была быть здесь.

— Вот оно что! Следующему человеку, который скажет мне, где я не должна быть, я врежу! Я знаю, что я не должна быть здесь, но я здесь и, насколько я могу сказать, это из-за того, что ты…

— Из-за парня и его полной беспечности, — поправил Рейнольдс с такой неожиданной жестокостью, что это заставило ее проглотить весь свой гнев, кипящий внутри нее.

— Где он? — спросила она уже более спокойно.

— С ней, — прошептал он, как будто произнося смертный приговор.

— С кем?

Она вспомнила, как Ворен ранее упоминал «она». И потом те руки, которые тянули его в темноту. Она подумала о белом свете из чащи и фигуре, отразившейся в маятнике часов, с теми черными впадинами глаз.

— У меня нет времени. Ты должна немедленно вернуться в свой мир. Ты должна закрыть связь, которая была создана, потому что я не могу. В противном случае, весь твой мир будет уничтожен. Идем. Мы должны добраться до чащи. Поторопись.

Он протянул ей свою руку в перчатке, в точности как в ту первую ночь, когда он перенес ее в Чащи Уира.

— Я никуда с тобой не пойду.

Он изучал ее своими черными глазами, как будто пытаясь оценить степень ее серьезности.

— Ты отказываешься?

— Думаешь, что я бы оставила его здесь?

Он шагнул к ней, и ей пришлось побороть желание отпрянуть назад.

— Изобель, существует бесчисленное множество реальностей. Целые мироздания. Ты даже не представляешь масштабов. И поверь мне, когда я говорю, что все в твоем мире не умирает от такого слияния, несомненно, хотелось бы, чтобы так и было. Ты пожертвуешь всем ради того, кто уже потерян? Подумай о твоем доме. О твоей семье.

Когда она взвешивала его слова, ее охватило сомнение. Говорил ли он правду? Зачем ему лгать? Хотя, с другой стороны, для чего ему это не делать? Ко всему прочему, что она знала о нем или о каких-либо его причинах, за исключением того, что эти причины всегда были его собственными?

Отлично, двое тоже могут играть в эту игру.

— Скажи мне сначала, как его найти. Помоги мне, и я сделаю то, что ты хочешь.

Он говорил быстро и с раздражением.

— Неужели ты не видишь, что с ним случилось? Он больше не является частью твоего мира.

— Я не верю тебе.

— Это правда, — сказал он. Его холодность резанула ее, как лезвие острого льда. — И если ты не пойдешь со мной сейчас, то потом будет слишком поздно для тебя и для всех, о ком ты заботишься.

— Ты По? — она и сама удивилась своему вопросу.

— Эдгар мертв. Ему повезло.

— Значит, ты его знал, — властно сказала Изобель, убедившись в правоте этого заявления, как только она произнесла это вслух. Слишком много очевидностей. Слишком много доказательств. — Вот почему ты теперь здесь, не так ли? Все это уже происходило раньше, да? С ним? С Эдгаром.

— Прошлое тоже мертво.

Изобель уставилась на него с недоумением. Они продолжали стоять друг напротив друга, оба не шевелились, пока невидимая сила, казалось, пульсировала между ними — неосязаемое ощущение, как удар двух противоположных полюсов магнита.

— Хорошо, — сказала она, наконец.

Он развернулся и снова шагнул в проход справа. Очевидно, он ожидал, что она последует за ним.

Изобель не сдвинулась с места.

— Я не нуждаюсь в тебе, — крикнула она ему вслед. Он снова остановился. Она отошла подальше от него и нагнулась, чтобы подобрать свою обувь. — Мне не нужны твои загадки. — Она скользнула в бывшие розовые туфли, теперь уже покрытые песком. — Я сама найду его.

Она встала, отбросив выбившуюся прядь волос с ее глаз, и повернулась в сторону прохода слева от нее.

— Стой, — приказал он.

Она не обратила на него внимания и продолжила идти, уверенная в том, что ее ожидают новые комнаты. Новые кошмары.

— Он не оставил бы меня здесь, — отозвалась она.

— Ты в этом так уверена?

— Да. Потому что, как и ты, он — не все, чем притворяется, — сказала она. — И несмотря на то, что ты сейчас говоришь это... ты все же не оставил Эдгара, да? Ты помогал ему вернуться, не так ли? Так что не говори мне, что это бесполезно!

— Изобель, — его голос, шепот, был теперь резким. Задетым.

Ее удар наобум принес больше, чем просто легкое касание правды. Она нашла самую суть… достаточно хорошо, по крайней мере, чтобы ударить по глубоким струнам в монотонной заупокойной мессе, которой был Рейнольдс.

Она оставила его с этим.

Она продолжала твердо идти в темноту и сырость. Впереди, сквозь тени, она увидела, что проход резко поворачивает. Она осознала, что за этим углом останется совершенно одна.

— Изобель, — прошипел он ей вслед. — Если ты повернешься ко мне спиной, то ты не оставишь мне никакого выбора, кроме как тоже отвернуться от тебя. Продолжай, и мы станем все равно, что врагами.

— В таком случае, по крайней мере, теперь я это знаю.

Полная решимости, она резко завернула за угол, даже не оглянувшись. Другой сырой каменный коридор простирался перед ней.

Тьма — и больше ничего.

Сейчас ее шаги были ее единственным сопровождающим. Даже голоса за стеной затихли. Она не ждала, что Рейнольдс пойдет за ней. Она теперь узнала о нем достаточно, чтобы понять то, что он имел в виду, когда говорил. У него был свой план. Его собственные преследующие призраки.

Сейчас не было никакого способа узнать, что ждет впереди, не было никакого способа узнать, сколько времени у нее осталось. Но можно было с уверенностью сказать, что полночь была близка.

Но возможно — только возможно, — подумала она, обогнув следующий угол, где впереди она смогла различить тусклый ореол темно-фиолетового света — она была ближе.

Изобель подошла к месту, где висел следующий факел. Сырой, покрытый плесенью проход пах керосином. Оранжевое пламя отбрасывало свечение на тёмно-фиолетовые стены и окна с разноцветными стёклами, и она поняла, что за всем этим находилась фиолетовая комната из рассказа По.

Здесь не было никакой потайной двери или укромного уголка, как в зелёной комнате. По крайней мере, она не могла найти это ни на стене, ни на полу.

Обходя факел, Изобель незаметно подошла к узкому окну и прижала ладони к каменной стене рядом с ним. Она провела пальцами по пазам и известковому раствору, нащупывая какой-то ключ, чтобы войти. Она прислонилась плечом к стене и напрягла слух, чтобы услышать голос или движения. Жар от огня согревал ее лицо и руки, отбрасывая тени на стену рядом с ней. Сначала она ничего не услышала, но вскоре она ощутила вибрацию изнутри.

Она отступила, опустив взгляд и сосредоточившись на фиолетовом стекле, как будто это могло заставить шуршание изнутри усилиться. В углу окна она увидела пробивающуюся маленькую полоску желтого света. Это было отверстие, крошечная выемка размером с десять центов, выпавшая из цветного стекла.

Изобель присела, будучи осторожной, не позволяя ее тени от света факела попасть на цветное окно. Наклонившись под углом, она заглянула в отверстие.

Она сразу же увидела источник вибрации. На противоположном конце комнаты, створки широких окон были открыты. Большие тяжелые шторы развевались на ветру. За пределами этого окна спутанные очертания голых черных ветвей дерева скреблись на смешанном фоне зловещих серо-фиолетовых облаков. Внутри самой комнаты, в сосредоточении пятна желтого света, она смогла разглядеть угол фиолетового бархатного стула.

И край одного чёрного ботинка.

Она сместилась, ища лучшую точку обзора. Но, независимо от того, под каким углом она пыталась что-то разглядеть, все, что она могла разобрать, были шторы, фиолетовый ковер, желтый свет и ботинок.