Анна и Пит обернулись к нему.

— Какое там разорение — за все это ей дали бы кучу денег, — ответил Пит.

— Да, но она считала, что честно заработала эти безделушки. Припоминаете, что сказал поэт о женщине, которой пренебрегли?[7] Она не собиралась продавать украшения, она хотела их сохранить. Помните ее вопрос: «Что я такого сделала?» А всего-то ничего: пожадничала и недооценила своего любовничка.

— Хотите взглянуть на содержимое сумки? — спросил Пит, убирая шкатулку в сейф.

Ленгтон двинулся вдоль стола в обратном направлении. На минуту задержался возле ночной сорочки, осторожно приподнял ее за краешек и понюхал.

— Приятный запах. Некоторые женщины умеют завести мужчину, а эта дамочка, судя по всему, была горячая и свое дело знала. Не зря он столько лет ее содержал.

— Вам все это ее ночная сорочка сообщила? — спросила Анна и тут же, пожалев о своей несдержанности, добавила: — Пит сказал, что в пудренице кокаин.

— Старине Питу и карты в руки, — негромко ответил Ленгтон. У него зазвонил мобильник, и он отошел от стола, чтобы ответить на звонок.

Вернулся Пит:

— Встретимся вечерком?

— Почему бы и нет? Только поздно — понятия не имею, когда закончим. Вчера я вернулась домой после одиннадцати.

— Позвони, как освободишься. Могу приехать к тебе, или ты ко мне, или поедем к итальянцам, или к индусам.

— Тревис! — крикнул Ленгтон, вылетая в коридор.

Пока Анна поспешно спускалась за ним по лестнице, он сообщил, что эксперты-механики кое-что обнаружили.

Они вышли из здания и направились в отделенный кордоном двор с большими ангарами. Внутри четверо экспертов осматривали то, что осталось от «мерседеса» Джулии Брендон. Машину разрезали на части, чтобы разобрать искореженный металл. Ленгтон приблизился к экспертам и о чем-то с ними поговорил, после чего они показали ему части, разложенные на большом верстаке. Обходя вокруг изуродованной машины и отступив чуть в сторону, когда автогеном начали разрезать панель управления, Анна вдруг почувствовала себя одной из запасных частей.

При ударе мотор вдавило в переднее сиденье; сейчас уже вырезали часть капота и освободили разбитую панель управления, открыв доступ к сдавленному бардачку, который открыли ломом. Как и содержимое сумочки Джулии, вероятно брошенной на переднее сиденье, все вещи в бардачке сплющило и залило водой из треснувшей бутылки. Эксперты осторожно вынули большими стальными щипцами раздавленную бутылку, карту дорог в кожаной обложке, одну из книг Автомобильной ассоциации и руководство по эксплуатации «мерседеса». Каждый предмет сразу убирали в большие полиэтиленовые пакеты для улик.

Ленгтон подошел к Анне, несколько минут понаблюдал за происходящим и негромко заметил, что у Джулии не было ни малейшего шанса выжить. Удивительно лишь, что катастрофа произошла не сразу.

— Кто-то поработал с тормозами — разрезали пополам. Наблюдатели хреновы.

Поблагодарив экспертов и рабочих, Ленгтон направился к парковке. Анна за ним едва успевала.

— Машина стояла в ее гараже. В доме были так называемые охранники, плюс дети, плюс так называемая няня! Из кухни есть выход в гараж, кто угодно запросто мог успеть обрезать тормоза, и никто бы не увидел.

— Так или иначе, кто-то — качки-телохранители или еще какой-то неизвестный подонок — взял детей и уехал. Ушли прямо у нас из-под носа! — негодовал Ленгтон.

— Но это нельзя было предвидеть, они же каждый день возили детей в школу.

— Я тебя умоляю!

Анна стояла на своем: наблюдатели действовали по инструкции: проследили, как детей повезли в школу, и вернулись на пост.

— А дети просто-напросто из школы вышли! И куда потом делись — неизвестно.

— У наблюдателей был приказ вернуться к дому, потому что в это время мы с Джулией ехали туда в патрульной машине.

— Замечательно! Ищем оправдание чудовищной некомпетентности!

Усевшись на переднее сиденье рядом с шофером, он так хлопнул дверцей, что машина покачнулась.

Анна не приняла вызов — села на заднее сиденье и замолчала, поджав губы.

Пока они выезжали из двора, Ленгтон слегка успокоился.

— Или она с самого начала это задумала: отправить детей, а потом явиться в отделение и устроить представление с истерикой.

— Она, конечно, была лгунья, и весьма искусная, но все же вряд ли заранее знала, что детей увезут.

— Спасибо за подсказку, Тревис, — пробормотал он, положив руку на спинку сиденья и поворачиваясь лицом к Анне. — А если все-таки знала? Ты же сама говорила, как тебя удивил переход от полной истерики к восхвалению достоинств Коллингвуда. К тому же она призналась, что он бывал в доме.

Анна пожала плечами, не соглашаясь.

— Во всяком случае, она точно не могла предполагать, что у нее откажут тормоза.

Он отвернулся и уставился в лобовое стекло.

— Упаковала сумку, взяла одежду и смену белья — непохоже, что не знала, куда направляется. Взяла бы чемодан — даже засранцы-наблюдатели почуяли бы неладное и подняли панику.

— Они с самого начала сели ей на хвост.

— Да помню я! Но вот куда она ехала? По М40 в Оксфордшир? Или просто каталась, чтобы уйти от погони? Вряд ли: наблюдатели говорят, скорость у нее все время была за сто пятьдесят. Или все-таки ехала к сестре на ферму?

— Теперь уже не спросишь!

— Тонко подмечено, Тревис.

Она спросила, почему он до сих пор не вызвал Ноланов.

— Может, это моя ошибка, особенно если тамошние наблюдатели такие же недоумки.

— Ноланы наверняка причастны к делу!

Теперь уже точно известно, что джип заезжал на ферму и что Дамиен, скорее всего, написал, как туда проехать.

Ленгтон шлепнул ладонью по сиденью:

— Опять предположения! Ничего нельзя предполагать! — Он сделал глубокий вдох, словно стараясь успокоиться. — Они в деле по самую шею, но нужно дождаться, пока у нас будут неопровержимые улики, которые выбьют почву у них из-под ног. До тех пор мы их не тронем — сидим тихо, наблюдаем и ждем.

— Чего?

Ленгтон помолчал, потом пробормотал, будто разговаривая сам с собой:

— Когда он объявится.

— Это тоже предположение, — так же негромко ответила Анна.

Неожиданно он откинул голову и рассмеялся:

— В яблочко!

Дальше они ехали молча, пробираясь вдоль забитых машинами улиц Вест-Энда. Некоторое время Ленгтон глядел в окно и вздыхал, потом велел шоферу поставить мигалку и пошевеливаться.

— Хотя торопиться нам особенно некуда, — проворчал он.

Через некоторое время резко наклонился вперед, потирая голову:

— Знаешь, если бы с Томми что случилось…

— С твоим пасынком? — спросила Анна.

— Нет, с моим сыном, — негромко усмехнулся он. — Если бы его украли, обидели, причинили зло — я бы не сидел и не разглагольствовал насчет того, кто кому что сделал.

— У нее не было выбора.

— Любящая мать криком бы кричала и требовала, чтобы детей нашли, объявили розыск — или сделали хоть что-нибудь! Или она знала, у кого дети, и, как я сказал, сама все устроила. — Он помолчал. — Она ведь призналась тебе, что отец второй девочки — Дамиен Нолан?

— Если бы детей увезли на ферму, она бы об этом знала.

— Может, их увезли не на ферму, а куда-то в другое место — и она знала куда; а это могло бы означать, что парочка собирается дать деру. Мы же думали, что раз она едет к М40, значит, направляется к ферме. Возможно, ради разнообразия, мы не ошиблись.

Ленгтон набрал номер на мобильнике и отдал распоряжение команде послать подкрепление наблюдателям на ферму и подключить местную полицию Оксфордшира, чтобы Ноланы оказались на ферме как в осаде и шагу не могли сделать без ведома полиции. Анна заметила, как он напрягся, слушая ответ. Потом выругался и сказал, что будет через десять минут. Закончив разговор, изо всех сил ударил кулаком по панели управления.

— Что случилось? — спросила Анна.

В этот момент они въехали на парковку отделения в Чолк-Фарм, и ответа Анна не получила: Ленгтон на ходу выскочил из машины и, невзирая на больное колено, помчался к отделению. Нажал код на двери и ринулся вперед по коридору, Анна за ним.