— Хорошо, если делом руководит кто-нибудь вроде Джимми. Начальники в основном пьяницы и бездельники, но Джимми свое дело знает. Я им восхищаюсь: столько энергии и абсолютно бесстрашен — заложников не берет.

Анна подумала, что она-то и есть заложница Джимми: слишком хорошо она знала, насколько он опасен, как ловко он сумел спрятать концы в воду, чтобы его не заподозрили в убийстве — пусть это и было убийство самого отпетого душегуба. Это случилось во время расследования чудовищного преступления, когда тела женщины и ребенка были скормлены свиньям, а Ленгтон только-только выкарабкался после тяжелого ранения и был назначен руководителем расследования. Преступник умер после допроса у Ленгтона, и Анна была уверена, что Ленгтон приложил руку к его смерти. Он и ее сделал соучастницей, потому что она обо всем знала, но промолчала.

— Однако он мог быть и настоящей сволочью. — Каннингам взяла со стола Анны один из заточенных карандашей. — Как Фрэнку с ним работалось?

— Кажется, они были в хороших отношениях.

— Мы с вами все ходим вокруг да около.

— Нет, мэм, просто вы спрашиваете меня о том, чего я не знаю, и мне вам сказать нечего.

— Он вас трахал?

— Не поняла?

— Я спросила, трахал ли он вас. Ну ладно, можете не отвечать, по лицу вижу, что нет. Покраснели-то как! Ай-ай-ай, а вы, оказывается, барышня строгих правил? — С этими словами Каннингам слезла с Анниного стола и сделала два шага к двери. — Значит, встретимся в совещательной. Через полчаса. — И она притворила за собой дверь.

Анна закрыла глаза. Надо было бы возмутиться таким бесцеремонным допросом, ее личная жизнь никого не касается, но Каннингам застала ее врасплох. Видимо, она не знала, насколько близкими были отношения Анны и Ленгтона, но Анну это не утешило. Она не сомневалась, что рано или поздно Каннингам обо всем догадается.

Анна прошла в ванную и ополоснула лицо холодной водой. Когда она вернулась в совещательную, там уже собралась вся команда — ждали Каннингам. Через пару минут она решительно вошла в комнату и направилась к информационной доске. Она явно нервничала.

— Прошу тишины и внимания, — громко произнесла она. Все лица обратились к ней. Каннингам привычным движением сложила руки на груди. — Так вот, похоже, эта история грозит всем нам большими неприятностями.

Низкий, хорошо поставленный голос Каннингам не мог скрыть ее раздражения: отчеты от экспертов и результаты вскрытия все еще не поступили. О предполагаемых дилерах ничего не было известно, поэтому с такой надеждой ждали результатов дактилоскопической экспертизы. Формального подтверждения того, что жертва — бывший детектив-инспектор Фрэнк Брендон, тоже пока не поступило, но в бумажнике оказалось выданное на его имя служебное удостоверение. Отпечатки пальцев из его служебного дела еще сверялись с отпечатками потерпевшего. Принимал ли он наркотики, можно будет наверняка сказать лишь после окончательного заключения из лаборатории.

Каннингам достала из кармана упаковку мятных леденцов, открыла ее, неторопливо достала леденец и положила в рот — и лишь после этого продолжила свою речь:

— Почему потерпевший оказался в этом месте? Приехал за дозой или на кого-то работал? Он раньше был в отделе по борьбе с наркотиками, так что контактов имел достаточно, хотя нам они до сих пор неизвестны, как неизвестно, поддерживал ли он отношения с прежними приятелями. Но он оказался там неспроста, и нам нужно выяснить, что его туда привело.

Анна молча чертила что-то в своем блокноте. Ей было ясно, что в эту квартиру Брендона привели наркотики.

— Нужно еще раз съездить туда, — продолжала Каннингам. — Еще раз опросить всех жильцов — нам нужна хоть какая-нибудь зацепка, чтобы установить личности этих ублюдков. Пока известно, что около трех часов ночи разгорелся спор, началась стрельба, миссис Вебстер позвонила в полицию, а после звонка слышала еще три или четыре выстрела. Нужны результаты баллистической экспертизы. Они там тянут, но я на них надавила. Стреляли из двух пистолетов.

Каннингам сверилась с записями в блокноте и уточнила, сколько пулевых ранений оказалось в теле жертвы. Первые выстрелы были произведены через дверь, потом дверь открыли и выстрелили еще дважды — в голову и в шею.

Анна в недоумении чуть склонилась вперед. Два пистолета? Если бы первые пули попали Фрэнку в грудь, он бы упал на колени; однако она же собственными глазами видела капли крови на стене, за спиной жертвы, выше уровня его роста, словно сначала стреляли в голову. Она решила спросить об этом эксперта, который работал на месте преступления, и сделала соответствующую пометку в блокноте.

Баллистики еще не установили точно тип оружия, но уже сообщили, что, вероятнее всего, это были автоматические пистолеты, то есть ручное оружие. Если пистолета было два, значит, стреляли двое, однако до сих пор не удалось выяснить, сколько торговцев было в притоне: их могло оказаться и трое, и четверо.

— Дальше, — продолжала Каннингам. — У нас нет ни малейшего представления о тех, кого мы ищем. Жильцы одинаково описывают всех, кого видели: мужчины в серых куртках, с надвинутыми на голову капюшонами, поэтому мы не можем пока делать никаких предположений ни о возрасте, ни об этнической принадлежности преступников. Эти стрелки или наркодилеры были на колесах — на «БМВ» или мотоциклах, — но ничего более определенного мы тоже пока не знаем. Жильцы утверждают, что видели много машин на парковке и что машины подъезжали по ночам за товаром. Торговцы жили в этом притоне почти три месяца. То есть почти три месяца жильцы обращались в полицию с жалобами, и ничего не делалось, чтобы выселить этих негодяев. У нас есть ряд заявлений от работничков из местного отделения о том, что они часто выезжали на место, но не произвели ни одного ареста! Нужно проверить все их отчеты о выездах и допросить всех, кто выезжал.

Каннингам вновь сложила руки на груди:

— Как я уже сказала, ситуация грозит неприятностями. И это не преувеличение. Убит бывший офицер полиции, а на притон наркоторговцев никто не обращал внимания, и он работал без всяких помех. Понятно, о чем речь? Это вам не просто уличная шпана, мелкая торговля наркотой, тут дело серьезнее: кто-то платил полицейским, чтобы они закрывали на это глаза.

Она обвела комнату гневным взглядом:

— И оружие не похоже на то, что бывает у мальчишек с улицы. Звонившая в полицию дама, миссис Вебстер, слышала хлопки — значит, пользовались глушителем. Баллистики говорят, что, возможно, это был пистолет системы «Глок» с глушителем. Какая уж тут шпана!

Анна вздохнула; страница ее блокнота была испещрена рисунками пистолетов. Она считала, что и уличные ребята легко могли раздобыть такое оружие: если они продавали наркотики, денег у них было выше головы. Тут зазвонил ее мобильник.

Все обернулись к ней, а она торопливо искала телефон по карманам:

— Прошу прощения.

— Надеюсь, это не личный звонок.

— Можно я пройду в свой кабинет? — И она быстро вышла из совещательной.

Звонил детектив-сержант Гарри Блант.

— Тревис?

— Да, Гарри, спасибо за то, что перезвонил.

— Ерунда. Чем могу помочь?

— У меня к тебе вопрос…

— А ты где?

— Расследую дело в Чолк-Фарм.

— Нормально. Та бодяга, куда мы ездили, убийство в Эппинг-Форест, было похуже. Я сейчас в Далвиче — тетка порезала своего старика электрическим ножом для мяса. И без зазрения совести утверждает, что это несчастный случай, хотя сама воткнула вилку в розетку. У меня тут кое-что на воскресенье, и никак…

— Гарри, — перебила его Анна, — я спешу.

Со времени их последней совместной работы она успела забыть о его привычке болтать без умолку. Прямой и грубоватый по натуре, он всегда высказывал все, что думает, не переводя дыхания.

— Слыхала про Джимми? Он теперь старший суперинтендант — птица высокого полета. Случайно, не он ведет дело?

— Нет, старший инспектор Каннингам.