Понимая, что переходит дорогу Филу Маркхэму, Анна до возвращения в отделение решила съездить в отдел по борьбе с наркотиками. Ей нужно было как можно больше узнать об Александре Фицпатрике, и она надеялась, что там ей помогут. Она все более утверждалась во мнении, что именно он является причиной страхов Джулии Брендон.

Анна больше двадцати минут прождала в приемной. Потом к ней вышел неряшливого вида сотрудник, одетый в синие джинсы и короткую куртку. Сэм Пауэр работал под прикрытием и в своем кругу был весьма известен: в 2002 году благодаря его помощи удалось уничтожить большую сеть торговцев кокаином; сейчас, из соображений безопасности, его перевели на бумажную работу, пока все чуть не поуспокоится после громкого судебного процесса. Пауэр объяснил, что отдел завален работой и после утренней встречи с Филом Маркхэмом никто не хочет терять времени и дважды повторять одно и то же.

— Так что придется вам довольствоваться моей персоной, — широко улыбнулся Сэм.

Он держался уверенно и был очень привлекателен: светловолосый, с яркими синими глазами.

Анна поблагодарила за то, что согласился встретиться с ней, и перешла прямо к делу:

— Я нутром чую, что Александр Фицпатрик вернулся в Соединенное Королевство. Вы, конечно, знаете, о ком я говорю.

— Еще бы — о том, кому удалось уйти от правосудия. Но мы не привыкли полагаться на чутье. Честно говоря, он так долго не проявлялся, что мы его почти списали: вряд ли он остался в ряду серьезных фигур наркобизнеса. Он сколотил солидный капитал и теперь, наверное, лег на дно и живет в свое удовольствие на доходы от прежней незаконной деятельности.

— Насколько он опасен?

Сэм слегка поерзал на неудобном стуле:

— Ну, это, конечно, не Говард Маркс — птица иного полета. Маркс не прибегал к насилию и, насколько нам известно, никого не убивал. Даже стал своего рода героем для старичков — бывших хиппарей, по старой памяти покуривающих травку. Сам-то я вовсе не склонен сквозь пальцы смотреть на гашиш или марихуану — повидал на своем веку ребятишек, которые мало-помалу перешли на героин, — а уж сегодня к так называемым мягким наркотикам вообще черт знает что подмешивают.

Анна кивала, выслушивая его мнение о наркотиках, и постепенно заливалась краской при воспоминании о том, чем они с Питом занимались накануне вечером. Ей хотелось вернуться к Фицпатрику, но пришлось набраться терпения — Сэму, похоже, нравился звук собственного голоса.

— Вы с ним встречались?

— Нет, я пришел в полицию позже. Он ведь уже пенсионного возраста, и лет пятнадцать-двадцать о нем не было ни слуху ни духу. Сколотил не один миллион и теперь ведет роскошную жизнь — если его не пристукнули, потому что он якшался с колумбийскими картелями и с мафией, а с этими ребятами шутки плохи. Говорят, в середине восьмидесятых им плотно занимались правоохранительные органы четырнадцати или пятнадцати стран: США, Соединенного Королевства, Испании, Филиппин, Гонконга, Тайваня, Таиланда, Пакистана, Германии…

— Ничего себе, — вставила Анна.

— Вот именно. А еще он ввозил тонны дури в Нидерланды, Канаду, Швейцарию, Австралию и Австрию и зарабатывал тонны денег. Говорят, будто у него десятка два домов по всему миру.

— А яхт?

— Ну да, и черт знает сколько яхт — наверное, не меньше, чем фальшивых имен. После того как он наводнил здесь рынок и удрал, он стал работать с еще большим размахом — ввозил кокаин и героин в США. От американцев он тоже удрал — до сих пор в списке разыскиваемых особо опасных.

— Его бывшая сожительница, очень красивая женщина, живет здесь. У нее двое детей, но не знаю, его ли это дети, — намекнула Анна, стараясь говорить уверенно, чтобы он сразу не отверг ее предположение.

Сэм легонько постучал пальцами по ее колену:

— Красивые женщины были у него по всему миру — с его-то деньгами и его наркотой он при желании мог заполучить любую.

Анна гнула свою линию, хотя и понимала, что Сэму смешно при мысли, будто Фицпатрику зачем-то понадобилась именно эта женщина и ее дети.

— Может, у него здесь близкие друзья?

— У него нет близких друзей — он просто не может себе этого позволить. Слишком рискованно: вдруг выдадут! В Штатах за него назначены такие наградные…

Сэм был убежден, что Анна ошибается, и ей ничем не удалось пробить броню его уверенности. Она чувствовала себя глупо и пожалела, что поделилась с ним своими предположениями.

Когда она упомянула о яхте и о том, что та стояла в Саутгемптоне, Сэм пожал плечами:

— Слушайте, все скоростные суда, яхты и прочее, чем он владел или владеет, подлежат регистрации. Если бы яхта зашла в воды Соединенного Королевства, мы бы тут же его застукали.

— А если вы не знали об этой яхте? Если, например, ее сдали кому-нибудь внаем?

Возможно, признал Сэм, но, по его мнению, Фицпатрику нечего делать в Соединенном Королевстве.

— Так он очень опасен? — попыталась Анна найти новый поворот.

Сэм вновь пожал плечами и признал, что в свои лучшие годы Фицпатрик пленных не брал. Если бы сейчас он вернулся к поставкам наркотиков в США в прежнем масштабе, ему бы понадобилась целая армия бойцов, чтобы защищать его интересы и жизнь.

— В наши дни он вряд ли представляет опасность. Нет и намека на то, что он до сих пор при делах, — он же старый хрыч на пенсии, я вас умоляю!

Сэм поднялся со стула и поддернул джинсы.

— Если хотите, оставьте мне все, что у вас есть на его яхту, и я проверю по нашим данным — вдруг что-нибудь и найдется. Но, вообще-то, сейчас и мы, и Скотленд-Ярд по уши заняты бандитскими разборками — у банд теперь такое оружие, что волосы дыбом становятся.

Анна собиралась еще поговорить о притоне в Чолк-Фарм, но почувствовала, что Сэму не терпится от нее избавиться. Она сообщила ему все, что узнала утром от Гордона, однако ни словом не упомянула ни о ферме в Оксфордшире, ни о том, что красавицу с детьми зовут Джулия Брендон.

В отделение она вернулась после четырех. Фил ждал в коридоре.

— Можно вас на пару слов? — спросил он, не скрывая враждебности.

— Разумеется, вот только отдышусь немного — только что вошла, — ответила Анна, ставя дипломат на стол.

— Мне сейчас позвонил придурок из отдела по борьбе с наркотиками, с которым я провел все утро. Что вы о себе воображаете?

— Вы о чем?

— Я проверил у них всех наших клиентов, а теперь мне звонят оттуда насчет какой-то гребаной яхты. Знаете, с этими ребятами так нельзя.

— Я только утром получила новую информацию и теперь проверяю ее, — взглянула на него Анна-. — Подождите до совещания, Фил, и я расскажу все, что знаю. Хотите — поговорите с Гордоном, ему известно о яхте больше, чем мне, и он сам все вам расскажет.

— Да уж, пора бы нам посовещаться: четыре трупа, и один из них — бывший полицейский. А вы, вместо того чтобы расследовать его убийство, носитесь как безумная с идиотскими подозрениями против какого-то типа, которого даже отдел по борьбе с наркотиками давно списал со счета. Если его и не отправили до сих пор на тот свет, черта с два он сунулся бы к этой шлюхе в Уимблдон или залег в сарае в Оксфордшире!

— Эта шлюха полгода назад сняла со счета четыре миллиона! И если вы до сих пор не вышли на след Энтони Коллингвуда, которого она называет своим прежним партнером, будьте любезны сообщить об этом на совещании.

— А он-то какое отношение имеет к убийствам?

— Вы прекрасно знаете, что это одно из имен, под которыми скрывается Фицпатрик. Фил, ведь не случайно же никому до сих пор не удалось отыскать этого ублюдка. — У нее на столе зазвонил телефон, и она протянула руку к трубке. — Слушайте, дайте мне пятнадцать минут прийти в себя, а?

Фил выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Она сняла трубку.

— Привет — это я, Пит.

Анна устало опустилась на стул — вот уж с кем ей сейчас не хотелось разговаривать.

— У меня для тебя кое-что есть, милая.

— Давно пора, Пит. И что же?