Тайный советник Виктор Эрман перечитывал эту микроскопическую, по сравнению с многотомными материалами пресловутого дела N 12367.00, записку вот уже в десятый раз. Боги, сколько пота, чернил и крови стоит за подобными ничего незначащими номерами! Это дело предвещает быть из разряда очень сложных. Оно уже в полном разгаре и буквально через несколько дней у канцелярских писарей полетят нашивки с форменных кафтанов, как листья с деревьев в золотую осень.

Шутка ли! В этой катавасии погибли чиновники Канцелярии! Спасся лишь скромный писарь д` Арн, которого завалило в подвальном околотке. И хорошо, если бы им оказался действительно простой писарь. Но это был всемогущий начальник всего тайного сыска королевства Виктор Эрман, который путешествовал под прикрытием.

Ловец ошибся, предрекая, что дознаватели будут сидеть в уезде неделю. Высокое начальство потребовало тщательнейшего расследования. А это значит, что сидеть дознаватели будут гораздо дольше и начнут тягать на допросы не только несчастных вилланов. Работы будет много. Работать надо будет быстро. Купцам не помогут огромные взятки, милордам — их родственные связи и родословные, восходящие к Героям. На допросах разговаривать будут все. Они уже болтают без умолку и часто говорят так много, что дознаватели обеспокоились последствиями причастности к некоторой информации.

Но все это было абсолютной глупостью. Крупицу золота добыть очень сложно. Надо перемыть много породы, прежде чем упорный труд будет вознагражден. Именно это и умел Эрман лучше всего. Именно этим он создал себе имя великолепного стратега и аналитика.

После прочтения записки ему надо было подумать.

— Марго! — На звон колокольчика вошла высокая блондинка. — Будь добра, принеси мне кофе.

— Да, гере! — Показав свой идеальный силуэт, секретарша скрылась за дверью. Она прекрасно контрастировала с его булкообразной, обрюзгшей фигурой "великого сидельца".

"Эх, где мои двадцать лет?"

Когда Марго появилась в секретариате канцелярии, в головах чиновников свершился маленький переворот, если не сказать революция. Произошло это полтора года назад, когда достославный король Леон III прочел собственноручно написанный эдикт об эмансипации. Чтобы его услышали, король залез ногами на трон своего батюшки. Читал он его с выражением и громко. Так что его услышали все вельможи, собравшиеся в тронной зале. Правда, поняли короля единицы. Эрман входил в число наиболее сообразительных, то есть тех, кто сразу после оглашения предпринял шаги по реализации эдикта. Позднее, когда умная и энергичная старшая сестра короля вошла в Палату Пэров и Правительство Его Величества на правах министра без портфеля, уже каждому стало ясно, для чего нужна всеобщая эмансипация. Умением слушать и понимать он сделал себе карьеру.

Эрман пил кофе маленькими глотками и смотрел в окно.

Набережная Королевы, крики торговцев, разномастная публика, многочисленные экипажи. Каких-то сорок лет назад он начинал свое восхождение наверх с этой набережной. Ведь у него нет и никогда не будет желанной приставки "д`". Сын уличного торговца.

"И все же, черт подери, многое еще изменится!"

Умница Марго могла не только варить кофе. Она обладала прекрасными организаторскими способностями. Не даром же она младшая дочка купца. Спецкоманда секретариата под ее руководством переворошила дела за пятьдесят с лишним лет, и теперь он складывал кусочки огромного разбитого витража во впечатляющую картину.

Получалось, что из года в год в королевстве сокращалось присутствие Силы. Более того, она неукротимо выходила из-под контроля, почти так же неукротимо, как провинциальные бароны. Маги из Королевской Магической башни из-за своего профессионального гонора не признавали очевидного, напоминая своей глупостью лордов Золотой Палаты. Придумывали оправдания в виде философоподобной мерзости: "Все течет, все меняется". Или, что еще хуже: "Так установили наши предки".

Идиоты! Королевство стояло над пропастью, все еще блистая благополучием.

Менялись люди, менялся их взгляд на мир. И это была реакция не на притеснения баронов или очередное поднятие налогов, хотя и на это тоже. Основная причина была в другом. Менялся весь мир: животные, растения, ландшафты. Леса становятся опасными для людей! И дело не в происках друидов, о которых орут на каждом углу. Они сами страдают и ничего понять не могут.

Сила выходит из-под контроля!

Конечно, контролем это назвать можно с большим натягом, но все же лекари и ремесленники могли использовать магию в своей деятельности. Могли еще пока.

— Господин Эрман!

— Да, Марго. — Его голос предательски выдал усталость, накопившуюся после бессонных суток в дороге.

— Как ваша голова, гере?

— Болит. О судьбах отечества. — Эрман чуть приподнял кончики губ. — Что там?

— Сообщение из Великого Леса на ваш запрос пришло.

— И?

— Старейшины Большого Круга с сожалением сообщают, что…

— Короче! — Начальственное нетерпение выразилось в повороте кресла от окна к столу.

Голова и вправду раскалывалась — сказывались последствия от удара о ступеньку в станционном околотке.

— Они не знают, что это такое.

— Ха! Думаю, ты знаешь, что ответят нам тролли?

Марго лишь понятливо улыбнулась. У нее с шефом с самого начала было полное взаимопонимание. Нет, нет, не в том смысле! Поймите правильно. Эрман был примерным семьянином, а Марго блюла осторожность в отношениях с начальством. Оба хотели делать карьеру без скандалов.

— Не ровен час, друиды рванут к нам в города толпами, спасаясь от напастей.

— Я бы не была столь пессимистична… По крайней мере, мы доказали, что…

— Доказательство, что старичье из Магической башни ни на что не годно, не является результатом.

— Я… — Марго хотела продолжить доклад, но Эрман вновь отвернулся к окну. — Да, гере.

Она тихо вышла из залитого солнцем кабинета, и только парадный портрет короля строго проводил ее взглядом.

— Картину-то я сложил…. — За окном шумела Набережная Королевы. — Вот только зачем она мне?

Эрман закрыл глаза не в силах больше бороться с усталостью и сном.

Говорят, сон — изнанка жизни. Изнанка, позволяющая заглянуть в иную реальность.

Все то, что ты видишь и о чем думаешь, сидя в пыльной конторе или шарахаясь по заполненным народом улицам, проявляется во сне в сказочно прекрасных и странно загадочных формах. Ты вроде как живешь и не живешь одновременно. Живешь, потому что можешь проснуться, а не живешь, потому что не хочешь этого делать. Не хочешь, даже когда тебе снится самый страшный из всех страшных снов мира. А если в поту и с криком ты вновь ощущаешь себя в действительности и думаешь, что не заснешь ни при каких условиях, тебя все равно начинает мучить интерес: "Что же было дальше?"

И уж тем более тебе не хочется терять уют мягкой подушки и теплого одеяла, если потусторонние грезы волшебно красивы. Бывают такие сны, которые согревают приятным чувством безопасности и умиротворенности. Полное, растворяющее в себе забытье, для возвращения из которого нужно волевое усилие. И обычно ни сил, ни желания, ни воли не достает, чтобы оборвать блаженство, дарованное нам природой. Богом. Не все ли равно кем! Главное, оно есть и помогает нам избавиться от житейских обязанностей, всевозможных неприятностей с ними связанных и мыслей. Во сне остаются только чувства. Только ощущения, которые не хочется терять. Ощущения, которые не хотят терять тебя.

Сашка, как и большинство людей прекрасно знал особенности снов. Собственно, поэтому он нисколько не удивился чувству блаженства от приятного поглаживания по голове, поглаживания по руке и чуть менее приятному, но вовсе не больному уколу в руку. Сон по-прежнему царил в его сознании и не отпускал, заставляя крикнуть надоедливой реальности: "Отстань!" Хотелось, если не прокричать, то хотя бы состроить такую физиономию, чтобы всем все сразу стало ясно.