Начинались подобные разговоры после третьей рюмки с универсальной фразы всех общественно озабоченных пьянчуг: "Мир катится в тартарары". Старик изрекал ее очень буднично, словно констатируя общепризнанный факт, а далее продолжал, как всегда не о том, о чем начинал говорить. Например, о том, что его любимая квадрига на ипподроме пришла последней или о том, что пиво подорожало из-за неурожая ячменя. Видимо, он имел ввиду, что эти никак не связанные между собой события подтверждают его мнение о мире катящимся в неизвестность.

В этот раз, темой для обсуждения стала новость о том, что в столице объявилось нечто пожирающее людей. Да не где-нибудь, а рядом с королевским дворцом, то есть в непосредственной близости от Башни. Непостижимым образом Старик связал это явление с общим изменением народных настроений:

— Дожили. Свобода, понимаешь!

Ганс, потребляя натуральный высокоградусный продукт, все же счел нужным призвать Старика к порядку, решив, что государственная политика есть удел дворянства, министров короля и самого короля, а не их пьяных мозгов дело.

— А чего такого? — улыбнулся Старик, захмелевший с первой же рюмки. — Старшие маги в лицо королю говорят, что развращать подданных нельзя. Что позволено Богам, не позволено быкам.

Более молодой и более трезвый волшебник поспешил снова разлить спирт. В такой организации как Башня Магов стены точно имели уши.

Они выпили еще, а потом еще и еще.

Спирта было вроде бы не много… но и не мало. Время бежало быстро. Ганс даже не заметил, что оказался на своем рабочем месте. "Кресло сновидений" услужливо прогнуло спинку и приняло мага в свои мягкие и хорошо знакомые объятья.

— И зачем это все? — пьяно вопрошал маг-ученик.

— Не бери в голову, — столь же пьяно отвечал неизвестно какого ранга и возраста Старик.

— А мысли? Мысли куда я дену?!!!

Мысли никуда не делись. Они были здесь и там. Они были и не были. Они превратились в нечто очень важное и растворились в ничто. Это произошло так быстро и так неожиданно, что Ганс не сразу догадался, что он уже вошел в транс. Под рукой не оказалось ни Книги для записей, ни Сонника, оставленного на полке в лаборатории. Но он не обратил внимания на эти нарушения. Не заметил он и того, что впал в пограничное состояние вовсе без препаратов. В трансе вообще сложно что-либо заметить кроме самого транса. Так что и в этот раз не произошло чуда возможного раз в пятьсот лет. Мир полный Силы остался спокоен и неспешен.

Время восстановило свой привычный бег, когда Ганса чуть не вырвало прямо на книгу на старориккском языке гномов, которая валялась под креслом, раскрытая на главе: "О прилете прародителя всех драконов и гибели миров в свете последних филологических исследований". Потом его подхватили и потащили из кабинета. Не слишком стройное тело мага повстречалось по пути на свежий воздух с каждым уголком извилистого коридора второго этажа и с каждой ступенькой на черной лестнице. Правда, боль он начал ощущать лишь после того, как ему приветливо закивали верхушки парковых кипарисов.

В парке были ночь и звезды. Прохладный ветерок.

"Ох, лучше бы я читал", — это была первая мысль, пришедшая ему в голову, прежде чем ему залепили смачную оплеуху.

Нет, маг не упал. Он и так сидел, опираясь на то самое место, которое некоторые особо стыдливые умники зовут пятой точкой. Так, слегка покачнулся.

Для проформы ему двинули еще раз.

— Как же помню… Ик!.. Подставь другую щеку… Ик!.. Но не так же буквально!.. Ик!

— Он очнулся, гере тайный советник. — Дежурный офицер охраны кроме красивого отдания чести умел делать руками и еще кое-что не менее полезное. Например, грамотно давать по мордасам.

— Ганс-Ульрих Клаус? Ты сейчас ответишь на несколько вопросов. Ты меня понял?

В вежливость с ним не играли. Полицейскому даже не требовался ответ на поставленный вопрос. Мага подхватили за руки и два крепких парня потащили его к живой изгороди, замыкающей парковую полянку в геометрически правильный круг.

— Ты узнаешь этого человека? — Бесстрастный голос, поставил простой и конкретный вопрос. Правда, ответить на него было трудно, потому что под кустами лежал не человек, а его останки, — куски мяса и обглоданные кости.

"Старик?"

Ганс замычал и громко икнул, попытавшись вновь овладеть правильной артикуляцией. Коммуникативный акт остался незавершенным, по причине двух энергичных толчков в бока. Крепыши, державшие пьяного мага, как и офицер охраны, умели работать руками.

— Меня зовут Виктор Эрман. Я буду вести расследование по поводу чрезвычайного происшествия на территории Магической Башни. Если уважаемый маг что-нибудь вспомнит, обращайтесь прямо ко мне.

Вика любила сидеть на крепостной стене недалеко от ворот. Отсюда был преотличный вид на Востраву, блестящую на солнышке, и на желтый песочек пляжа на другом берегу. При желании в этом песке была видна драгоценная россыпь золота и брильянтов, которые только того и ждут, чтобы к ним пришла Вика и собрала на украшения.

— Когда я буду большая-пребольшая, как госпожа Ванесса, то я обязательно сделаю себе бусики из самых красивых прекрасивых камешков. Они будут даже лучше, чем у госпожи Ванессы.

Еще с крепостной стены был видны сразу два двора замка: хозяйственный и дружинный. Все, что бы там не происходило, не могло укрыться от ее острых глазок. А слышимость в этих колодцах! Как в храме.

— Слышь, Олаф! — Мать Вики, замковая кухарка, появилась во дворе, чтобы поговорить с кузнецом.

— Здорово, соседка! Здорово, Эльза!

— Я это… Не хочу я больше никуда ехать. — Кухарка глубоко вздохнула и попыталась сложить на груди свои толстые мясистые руки. Это у нее не получилось, ибо со стороны, было не понятно, где у нее какая часть тела начинается, а где заканчивается.

В дружинный двор въехала кавалькада всадников. Вика заметила, что седобородый Сигурн приехал с добычей, не зря же два больших мешка перекинуты через крупы лошадей.

— То есть, как, не хочешь ехать? Значит, ты и твоя чудесная девочка останетесь в замке? — Кузнец Олаф не был, что называется, поражен этим известием, но некое удивление все же решил выказать.

Эльза собиралась с мужем покинуть замок, но недавно она овдовела, и сборы продолжались по инерции, чтобы, как она утверждала, приискать себе тихий уголок и такого же тихого мужа. Гром грянул, как всегда, неожиданно, срок траура прошел, и благочинная кухарка стала вдруг совершенно равнодушна к своему покойному мужу, найдя нового воздыхателя не на стороне, а в замке.

— А вот так вот. И я это… Не надо мне больше телеги. Не надо ее ремонтировать.

— Ну, и что? — Сложить руки на груди у кузнеца получилось намного лучше. — Работа идет, даже уже почти вся сделана. Да и задаток я получил.

— В том и дело. — Заявила кухарка с удивительной последовательностью. — Не нужна мне телега. И я… мы этот задаток хотим обратно.

Вика отвлеклась от разговора матери, чтобы проследить судьбу привезенных мешков. Их пинали под чутким руководством виконта рыцаря. Не так чтобы сильно и остервенело, но обстоятельно. Виконт направлял процесс, утверждая, что для молодых воинов необходима постоянная практика ближнего боя.

— Это как это так!!! — Мощного телосложения кузнец оказался обладателем ломкого фальцета, подходящего скорее мальчишке, чем ему. — Так у нас не делается!!!

— Делается, делается! — вступил в конфликт плотник, который и являлся новым избранником кухарки. — Не едем мы никуда.

— Поздравляю. — Олаф оставил без внимания реплику плотника и продолжал обращаться к Эльзе. — Однако, я-то здесь при чем?

— Как это причем? Деньги отдавай! — Плотник с яростью смотрел на кузнеца.

— То есть, значит, железо для телеги ты не заказывала?

— Не заказывала я ничего. Это муж… Я только задаток дала.