— Ладно, — сдался молодой человек. — Берем их и в замок.

— Вы слышали приказ виконта, бараны?! — заревел старшина.

Эрман привык читать на ходу. Где бы он ни находился — на приеме, за обеденным столом, в карете — всегда брал с собой папку с бумагами, с которыми следует ознакомиться. Катастрофически не хватает времени. Как говорится, если бы сутки были в два раза длиннее, то мы по-прежнему не успевали бы делать дела, только теперь не успевали бы в два раза больше. Эрман, как опытный трудяга, знал такую особенность не склонного к компромиссам времени и всегда выделял то немногое, что сделать надо всенепременнейше.

Сегодня он читал и ждал человека. Ему сказали, что тот соблюдал феноменальную точность, и не обманули. Башенные часы начали отбивать десять часов, когда Ганс-Ульрих появился у ворот. Обладатель двубортного имени действительно был пунктуален, несмотря на свой постоянно неряшливый вид, мятую сутану, съехавший на затылок островерхий колпак мага и вечную небритость опухлого лица пропойцы-школяра.

— Фамилия? — Дежурный офицер охраны, демонстрируя гвардейский шик королевских мушкетеров, козырнул коротко, раскрывая кулак только перед самым козырьком фуражки.

— Клаус.

Сотрудники Башни Магов давно знали друг друга в лицо, но порядок есть порядок, ведь, в случае чего, отвечать за недогляд на главной проходной секретного учреждения удовольствие весьма специфическое. Поэтому они старались исполнять ритуал в полном соответствии с Уложением об охране.

— Проходите. Счастливой службы!

— Вам того же!

Ганс-Ульрих, для друзей просто Ганс, не пошел по прямой, как стрела, аллее, ведущей к черной громаде Башни. Эта новая постройка, доминирующая над городом, не могла вместить все подразделения самого главного ведомства королевства. Отдел, в котором работал маг-ученик Ганс-Ульрих Клаус, располагался в старом двухэтажном здании, сложенном из почерневших красных кирпичей. Дом тонул в зелени кипарисов и был обвит лианами так густо, что его в шутку называли "самым незаметным отделом".

— Молодой человек! — К Гансу обратился невысокий мужчина в сером кафтане. Аккуратный старомодный пробор на седой голове, неулыбчивый рот и спокойные глаза. — Здравствуйте.

— И вам всех благ.

— Я представляю Канцелярию Королевского Надзора. — В нос магу сунули медную полицейскую бляху. — Мне необходимо проконсультироваться.

— Чему обязан? — Изгиб брови свидетельствовал о безграничном удивлении. Полицейского пустили на территорию Башни! Какой позор!

— Вы видели сегодняшние газеты? — Эрман был сдержан.

— Признаться, у меня мало времени, но очень много работы.

Работы действительно было много, ибо они трудились над Вечностью. Да, да, именно с большой буквы. Хотя недоброжелатели считали, что подобная специфика делала этот отдел "самым ненужным". Ну, подумаешь, предсказали они, что в созвездии Змеелова вспыхнет новая звезда, а на Южном континенте произойдет землетрясение и падут многие города. Кому нужны исследования в области всеобщих зависимостей? Правильно, никому. И так катастрофически не хватает квалифицированных специалистов для обеспечения повседневных потребностей королевства. Вот если бы они сказали о делах в Цибулинском уезде или добились повышения урожайности озимых, тогда совсем другое дело. Эрман к числу подобных недоброжелателей не принадлежал, он вообще старался ладить с людьми.

— В газете есть сообщение о загадочном происшествии в одном маленьком уездном городке. По авторитетному и ответственному свидетельству купцов из проплывавшего мимо каравана можно предположить, что имело место активное применение Силы. — Эрману сообщили, что одного из пострадавших в этом происшествии доставили прямо в Башню, обойдя все положенные полицейские процедуры. Ведомственная конкуренция — ничего не поделаешь.

— Очень интересно. — Ганс, конечно же, читал газету и даже кое-что слышал от знакомых, но сотрудничать с этим полицейским ничтожеством не собирался.

— Не обладает ли ваш отдел какой-либо информацией по поводу нарастающего по всему королевству вала беспорядков?

— Боюсь, что это слишком тяжелое для популярного объяснения явление. Вы вряд ли поймете. — Маг многозначительно посмотрел на повязку на голове у Эрмана.

— Не обращайте внимания. Бандитские пули.

Ганс лишь покачал головой.

— Не было ли каких-либо беспорядков на территории Магической Башни? — Собственно это и был тот самый вопрос, ради которого Эрман выносил хамство надменного школяра.

— Нет. — Получилось слишком категорично, чтобы быть правдой.

"Ну, ты у меня еще дождешься, скотина!" — Полицейский вежливо улыбнулся. — А как насчет странной черной дороги, берущей начало в Великом Лесу?

— Нет.

— Что ж. Извините за беспокойство и спасибо за сотрудничество.

— Помог, чем мог, — ответная улыбка озарила лицо мага. Настроение было сегодня на удивление замечательным, и никакое происшествие не могло его испортить, даже такое "кошмарное" событие, как появление полицейского. — Прощайте.

— До свидания.

Ганс даже не посмотрел ему вслед. Все его помыслы были связаны с одной древней книгой, взятой с собой, чтобы почитать на сон грядущий. До начала его дежурства оставалось ровно три часа, что должно было хватить ему для усвоения хотя бы одной главы на старориккском языке гномов.

Он уже устраивался в кресле под светильником, как рядом раздалось до нельзя банальное:

— Пить будешь?

— Что? — Ганс сделал вид, что поглощен приготовлением к дежурству и не расслышал.

— Спирт. Медицинский. Очищенный. Из лаборатории элементарной химии передали. — "Передали" на языке Старика означало "украл".

— Спи-и-ирт? — Про старориккский язык было тут же забыто. — Буду.

По теории вероятности, предсказать появление глобальной угрозы можно было раз в пятьсот лет. Так что веселое дежурство, сдобренное алкоголем, было уже не первое в долгой практике Ганса по глубинному зондированию мировых процессов.

— Э-э-эх! Молодежь. Вот в наше время…

Старика называли стариком еще тогда, когда Ганс только пришел на службу в Башню Магов. Никто уже не помнил, сколько ему лет и что он, собственно, здесь делает, но все его терпели и даже регулярно выдавали содержание, которое он тут же пропивал, наполняя окружающее пространство разглагольствованиями относительно того, что "в наше время всякого такого непотребства не было". Никто точно не знал, какое такое "наше" или конкретно "его" время имелось ввиду. Большинство собутыльников Старика считали, что подразумевается прошлое глубиной в 10, 15, 20 или даже 30 лет. Выбор начальной даты для проявления пьяной сентиментальности определялся возрастом выпивох, с которыми сидел Старик. Пили, обычно, не закусывая и с ростом доли алкоголя в крови, росло желание погрузиться еще глубже во времени.