Бродяга рассматривал ее еще минуту, а после быстро ушел с линии огня, молча взял в охапку и одним усилием посадил на лошадь. Девушка ойкнула от неожиданности. В человеке, несмотря на видимую усталость, было много физической силы и ловкости.

— Коня зовут Вихрь. Езжайте и скажите своим замечательным родителям, что к ним идет сотрудник.

"Ну вот еще! Ха! Сотрудник идет". — Девушка поблагодарила уже после того, как пришпорила скакуна. — Спасибо!

Ловец постоял еще минуту, глядя вслед удаляющейся всаднице, и пошел следом. Он был один. Сашка, окончательно выбившийся из сил, остался в харчевне. Приютили убогого добрые люди.

Все же есть везение на свете. Если бы не эта девчонка в узнаваемой одежде, Ловец еще долго бы плутал по окрестностям, по косвенным признакам выясняя местонахождение нужных людей.

"Теперь все будет хорошо. Она, естественно, никому ничего не скажет. А следы лошади приведут меня куда надо. Так что все будет хорошо".

Солнечные лучи пробивались сквозь плотные красные шторы. Было уже далеко не раннее утро, дом уже давно жил раз и навсегда установленной усадебной жизнью и в комнату доносились звуки неспокойной тишины делового утра. Все уже позавтракали и приступили к исполнению своих обязанностей, а время еще не успело подкатить к предобеденному безделью.

Не хотелось даже пытаться думать о том, где находишься и почему наполнен ощущением безопасности. В соседней комнате явно кто-то был. Ловец почувствовал это почти сразу, но этот "кто-то" определенно являлся принадлежностью дома.

— Мне надо идти, — девушка выпорхнула из-под одеяла и скрыла свое тело, быстро завернувшись в свою легкую накидку. Разметавшиеся в разные стороны светло-русые волосы, карие глаза, чуть курносый крестьянский носик. — Мне прийти завтра?

Тишина комнаты была нарушена ее голосом.

— То есть я имею в виду сегодняшний вечер? — спросила она, кокетливо наклонив голову.

— Да.

— Если ты будешь в нормальном состоянии, то приду. На самом деле, ты еще очень слаб. — Девушка улыбнулась. — Тебе надо было просто снять напряжение.

"Наверное, надо бы поблагодарить". — Ловец восхитился ее умелой, почти незаметной заученности движений, даже некоторой грациозности. — "Интересно, как ее зовут".

Он уже хотел было спросить ее имя, но не успел. Девушка упорхнула, улыбнувшись ему на прощание.

Ловец почувствовал себя окончательно ожившим. Эта была прекрасная ночь. Вставать не хотелось, не хотелось одеваться, но пришлось сделать то и другое. Накинув халат, он подошел к плотно зашторенному окну и отдернул занавеску, из-за которой брызнул в глаза солнечный свет.

"Почти полдень… Есть хочется. Очень. Нет не очень, а просто чудовищно хочется есть".

Оглядевшись, он вышел из "Красной комнаты". Видимо, у хозяев этот цвет был любимым. Красные стены, паркетный пол красного дерева, красные портьеры — по-другому и не назовешь эту комнату. Нет цвета, какой бы лучше мог передать экспрессию любви.

"Наверняка у комнаты есть еще более интимное название. Ха! А может быть, даже вовсе неприличное".

Ловец смотрел в зеркало, глупо улыбаясь своему бритому и подстриженному отражению. Он где-то слышал, что одна герцогиня была очень недовольно зеркалами и, пользуясь авторитетом, объявила всех зеркальных дел мастеров в своем городке заговорщиками из-за того, что ее отражение резко ухудшилось. Мастеров казнили, зеркала публично побили, а она в скорости умерла. И было этой герцогине аж восемьдесят три года.

— Нам ведь умирать еще рано. Так?

Зеркало не ответило.

— Вас ждут к завтраку, — прервал процесс самолюбования голос дворецкого. Он стоял у двери в тени портьеры и казался элементом мебели в своем черном наряде господской тени. — Ваша одежда здесь, гере.

— Спасибо. — Ловец решил последовать примеру слуги и остаться невозмутимым, принимая все как нечто само собой разумеющееся. — Вы меня проводите?

— Да, гере. — Ах, как редко Ловец слышал это уважительное обращение! Чаще ему самому приходилось выказывать почтение всем и каждому.

— Как вас зовут?

— Зовите меня Иоган, гере, — дворецкий произнес свое крестьянское имя так, словно оно было родовым именем дворянского клана.

— Скажи Иоган. У вас давно заведено подкладывать каждому гостю специально обученную девочку?

— Нет, гере. Это делается только по особому распоряжению милорда графа. — С лица, украшенного бакенбардами, можно было бы писать портрет древнего повелителя времени бога Крона.

"Молодец!" — восхитился Ловец.

Иоган действительно был молодцом. Он служил всю свою жизнь, пойдя по стопам своего отца, и за свою долгую, безупречную работу усвоил замечательное универсальное правило, что на вопросы полевых агентов лучше всего отвечать честно и прямо. Впрочем, в этой тихой заводи таких "варягов" можно было увидеть не часто. А этот действительно матерый "варяг".

Ладно скроенный камзол пришелся Ловцу в пору. В нем он более походил на скромного, обедневшего дворянина, пришедшего на службу к влиятельному сеньору, нежели на ремесленника лекарского цеха. Чувствовалась необычная легкость в движениях, ничто не сковывало тело, — никто в королевстве так шить еще не умел, да и покроя такого еще не было и в помине. С виду все как у всех, те же пуговицы, складки и швы, но это только с виду.

"Так одеваемся только "мы"… Мы?… Да, давно я так не наряжался. Во всяком случае, это лучше, чем то, что на мне было и изрядно поистрепалось в пути".

— Прошу сюда. — Дворецкий пошел впереди, мягко шагая по красной ковровой дорожке. Повсюду висели картины с нездешними пейзажами, домами, людьми и животными.

"Много пыли и приятные воспоминания. — Дорожка напомнила Ловцу коридоры Аналитического центра и Центра управления на Базе. — Наверное, сентиментальность в человеческой природе. Все ищут частичку родины, как частичку успокоения".

Он не помнил, каков дом снаружи, он так устал, что у него не было времени и особого желания всматриваться, но то, что усадьба внутри абсолютно не подходит месту и времени, Ловец заметил сразу. Видимо, здесь, вдали от столицы было настолько безопасно, что конспирацией могли пренебречь.

Деловой интерьер типичного учреждения, где бывают люди особого круга из особых служб, резко контрастировал с самим словом "усадьба". У помещиков дома соревнуются в вычурной пышности и помпезности убранства. Здесь же отсутствие лишнего, простота, красная дорожка и…

"Функциональность" — Ловец все же нашел слово, которое более всего говорило об обстановке дома. Все на своих местах, все продумано для удобной жизни, а не для отражения атак буйных соседей или многолюдных маскарадов. Очень напоминает базу отдыха в горах, где ему приходилось бывать: спокойная торжественность аскетичного интерьера, почти лишенного украшений.

— Вас ожидает милорд граф.

Раскрылись двери, и он оказался в залитой светом белоснежной столовой.

— Привет тебе, Ловец! — Граф встал из-за стола и направился к гостю. — Я рад, что с тобой все в порядке.

— Здравствуй, Учитель. — Ловец еле сдержался, чтобы не вскрикнуть от удивления и радости, но многолетняя привычка к сдержанности сделала свое дело. — Признаться, я тоже доволен, что со мной все в порядке, милорд граф.

— Все шутишь.

— Нисколько. — Ловец все же позволил себе улыбку. — Я счастлив видеть Вас.

— Тебя заметили еще в монастыре. Есть там у меня один человечек, который по совместительству стучит в Надзор. Сам понимаешь, обо всем необычном сообщают немедленно, а такой, как ты, и есть нечто необычное в наших местах. А уж твой спутник, то есть Александр-Сашка, так вообще страшно загадочная личность. — Учитель сделал неопределенный жест рукой, призванный обозначить особую степень загадочности студента. — Не волнуйся. Мы его тоже подобрали… Что, ошарашен?