Что же там?

Хруст веток!

Она решилась и прыгнула в противоположную звуку сторону с того места, где стояла. Главное перебежать на одном дыхании полянку, перемахнуть через маленький ручей и оказаться защищенной деревьями. Скрыться.

Ну!

Сейчас!

Успею?

Успела.

Если бы охотник выстрелил мгновением назад, то косуле уйти бы не удалось. Но выстрела не последовало. Охотник продолжал стоять на месте, держа палец на спусковом крючке.

"Надо было стрелять… Или нет?… Нет?… Скорее нет, чем да".

Охотник искал такую красивую, достойную коллекции косулю уже очень давно. Нужен был экземпляр, о котором стоило рассказывать приятелям и знакомым.

"Настоящая красавица".

В общем-то, даже если бы выстрел состоялся, то жизни и здоровью косули ничего не угрожало. Она просто рухнула бы на полянке под действием заряда с парализатором и очнулась через пять — десять минут, после того, как счастливый охотник погладил бы ее по мягким бокам, сполна насладившись успехом.

Не суждено.

"Ничего. В следующий раз обязательно".

Все. Косуля ушла.

Пора возвращаться домой. Успеть спрятать парализатор и все оборудование в хранилище, чтобы никто не узнал, что у постороннего есть доступ к оружию. А потом притвориться спящей, предварительно раскидав подушки, которые сейчас лежат под одеялом, изображая человека.

"Вот попью и пойду".

Этот лесной ручеек славился своей замечательной целебной водой. Проводили даже анализы, которые показали, что вода богата серебром. Вилланы же говорят, что на этом месте стоял древний богатый храм, который как-то раз провалился под землю, и сразу же после этого забил источник. Вода проходит через серебряные храмовые принадлежности и украшения и несет людям здоровье и силу предков.

Красиво?

Конечно, красиво, вот только такие легенды имеют хождение в любом месте, где есть целебные источники.

Небо уже посветлело, и надо было уже снимать очки ночного видения, без которых охотиться в темноте просто невозможно.

— Ай!.. — Металлический щелчок и боль у лодыжки — Что?!.. Ах!

Нога оказалась схвачена железной хваткой капкана.

Кто-то неизвестный рассчитал все правильно. Ручей. Животные ходят на водопой. Рано или поздно кто-нибудь наверняка попался бы. Воду прямо от земли пьют только недостойные люди, таких не жалко. А животное попадется, так хозяйству только прибыток.

Было обидно. Охотник считал себя уже достаточно опытным, чтобы учитывать всевозможные неожиданности, но…

— Позавчера же тебя здесь не было, — заявил охотник, превратившийся в дичь. — Теперь синяк появится, и нога будет долго болеть.

Впрочем, особенно жаловаться не на что. Если бы не сапоги из очень плотной, специально обработанной кожи, синяком бы не обошлось. До людей здесь не докричишься, а с ранами, даже если и вырвешь ногу из железных тисков, далеко не уползешь, так что неизвестно чем бы все кончилось.

— Попадись мне этот мерзавец! — Разомкнуть замок не удалось, хотя было приложено максимум стараний. — Убить мало!

За такие капканы пойманных с поличным штрафуют, так как они запрещены Королевским Уложением об охоте. Но это полиция. Помещики же, если поймают браконьера с капканом, суют в него самого человека, заставляя его на своей шкуре испытать все то, на что обречено бедное животное. А все из-за того, что охота есть дворянская привилегия, капканы же переводят животных не хуже стрел, лишая настоящих охотников забавы.

"Жаль. Мама будет ругаться. Отец сменит коды на замке в хранилище… Наверное, заставят заниматься без продыху… Лишат сладкого, как в детстве".

Слава Богам, что куртка сделана из прорезиненной ткани и не промокнет на траве, сырой от утренней россы. А вот с брюками не все так хорошо, как хотелось бы.

"Ну, ничего. Надо расслабиться и получать удовольствие. Буду вспоминать".

Охотник считал, что детство, позволяющее по утрам лежать на травке и придумывать всевозможные фигурки из облаков, давно уже осталось в прошлом. Это все для малолеток. По-взрослому было бы сейчас оценить те моменты охоты, которые привели к возможности нажать на курок и подстрелить косулю. Но и об этом думать тоже не особенно хотелось — потное чувство неуверенности в себе, неуверенности в своей меткости были еще слишком свежи.

— Что вспоминать-то? — На помощь пришел школьный курс социальной психологии, будь она неладна. — "Вот когда эльфы попадают в человеческие города, то у них период адаптации к изменившимся условиям жизни длиться примерно год. Они не выносят скученности и тесноты. Забавно!.. Какой-то "мудрец" написал, что эльфы живут замкнутыми коммунами в отдельных кварталах, чтобы показать свое презрение к чужой, победившей их расе. Ха! Идиот! Написать такую большую, нудную книгу о характерах нелюдей и совершенно не знать изучаемого предмета! У эльфов, да будет вам известно, достопочтенный господин профессор Барт… Точно, профессор Барт!.."

Внимание ушло на мягкий шелест листвы и травы. Рядом проскакал кузнечик, пчелка уже летела на поиски цветка, жаждущего ее внимания. Прожужжал недалеко солидным баском жук, а теплый ветерок прилетевший с юга разогнал утренний туман.

Прекрасное голубое небо блестело лазурью в лучах поднимающегося солнца. Где-то в стратосфере оставлял белый след дракон.

"Сегодня будет прекрасный день… Да. О чем это я? Ах, да! Эльфы. У эльфов нет и даже не было намерения показывать свое пренебрежение к человеческой культуре. Просто психологический шок от того, что они становятся частичкой многолюдной толпы, настолько их травмирует, что они начинают испытывать что-то вроде агорафобии с неизбежной психологической инкапсуляцией. В течение года они просто вынуждены не вылезать за пределы круга своего общения и своего квартала, где проходят курс адаптации. Вот… А, у троллей… А что у троллей?…"

Но мысли о горном народе сформулировать до конца не удалось. Все спуталось.

"Наверняка мама уже волнуется. Люди бегают по дому, обыскивая каждую комнату… Скоро завтрак. Есть хочется".

Рядышком журчал ручей, напевая самую древнюю колыбельную песню на свете.

"Красивая была косуля… Да".

Пришли розовые облака на фоне белого неба, дракон, летящий выше облаков, и шум ветра, такой сильный, будто несешься на самом резвом скакуне по чистым, только что убранным полям. Море, море и опять кони. Фырканье лошадей.

"Лошадей?"

Кто-то дернул за ногу.

— Вы давно здесь, прелестная девушка? — Человек пытавшийся освободить ее вовсе не показался неудачливой охотнице принцем, сошедшим с иллюстрации любовного романа. Это был настоящий бродяга, с которым уважающая себя девушка ни за что бы не заговорила. Весь обляпанный грязью, небритый и явно давно не мытый.

"Фу-у-у!"

Рядом фыркнула лошадь, пьющая из ручья.

— Вам повезло с сапогами. Обычно эти капканы режут мясо. — Щелкнул замок, и девушка оказалась на свободе.

— Вы совершенно правы, сударь. Спасибо. — Учтивость и вежливость разговора все же не заставила девушку снять палец с курка и опустить парализатор, который смотрел своим дулом в грудь бродяги.

— Как же вы решились пойти гулять так рано одна и без достойного оружия, прекрасная Диана?

— Это был комплимент?

— Я польстил Диане, а не вам. Вы в комплиментах не нуждаетесь. — Бродяга старался показать галантность рыцаря. Он принялся растирать ее затекшую ногу, чтобы снять онемение. Вскоре девушка смогла самостоятельно подняться.

"А ведь он молод и достаточно красив… Если его вымыть".

— Я хотел бы вас проводить до дома и сдать с рук на руки вашей дуэнье. — Он попытался накинуть на нее свой длинный черный плащ.

— Вот еще! — фыркнула девушка и отодвинулась от назойливого спасителя. — Во-первых, у меня нет никакой дуэньи, а, во-вторых, я и сама дойду до дому.

— Но…

— И, в-третьих, мне достанется гораздо больше, если узнают, что я с вами общалась.