Лена не только контролировала радиомост, она подавала сигналы и ключевые слова, указывала мне правильную длину волн. Без ее помощи я никогда не разобрался бы в лабиринте радиочастот. Когда контакт был невозможен, я всегда мог связаться с Леной через микрофон. Именно она с безграничным терпением указывала мне, как установить связь, следила за моими успехами и с самого начала постоянно поддерживала меня всеми возможными способами.

Как человек Лена была воплощенная любезность. Несмотря на свою важную и трудную функцию, она никогда не стремилась быть в центре внимания. Когда передо мной возникали препятствия, и я почти терял терпение из-за постоянных неудач, именно Лена знала, как найти ободряющие слова, чтобы возродить во мне желание работать. Временами мне достаточно было только услышать ее доброжелательный голос, в котором звучало такое глубокое понимание, что я вновь обретал уверенность в себе.

Задача Лены не ограничивалась указанием длины волн и частот, она также комментировала передачи, называла говоривших и искала ответы на мои вопросы, однако говорила она так быстро, что я вынужден был проверять ее высказывания на пленке, проигрывая ее на скорости 9,5 см в сек.

Лена использовала специальную частоту, которую она создавала с помощью наложения определенных звуков. Для того, кто не обладает исключительно

острым тренированным слухом, это звучало как невыразительное бессмысленное шипение. Так как Лена говорила со мной исключительно таким образом, мне очень редко удавалось услышать ее нормальный голос. В действительности у Лены было мягкое и звучное сопрано. Редко можно услышать, чтобы кто — либо пел или говорил с такой выразительностью, и я очень сожалел, что такой мелодичный голос проявлял себя в почти беззвучном шепоте.

Со временем стало ясно, что между моими друзьями и мной установился постоянный контакт. Например, случалось так, что когда я слушал некоторые радиопередачи вне наших запланированных сеансов, шепот Лены внезапно раздавался, чтобы сделать короткое сообщение.

Вскоре я выяснил, что мои друзья не могут использовать некоторые частоты в определенное время. В этом случае Лена немедленно подавала мне сигнал: «Уйди!», «Убери!». Иногда она быстро добавляла: «Черчилль слушает!» или «Черчилль не спит!»

Однажды, в самом начале, когда я по своей неопытности продолжил слушать на нежелательной частоте, раздался пронзительный сигнал и мужской голос сказал по-немецки «Наш контакт, пожалуйста, не сомневайся, твой друг.»

В другом случае я из любопытства не ушел с нежелательной частоты, и тогда раздалось несколько взрывных звуков, от которых я буквально подпрыгнул и сразу переключил приемник. Кстати, эти неприятные резкие звуки были самой радикальной мерой предупреждения, которую применили мои друзья.

Обычно я тщательно следовал указаниям Лены и полностью полагался на их точность. Очевидно, методы установления контакта, применяемые моими друзьями, были основаны на принципе безграничной приспособляемости. Так же как вода может принимать любую форму, не меняя своего характера, мои друзья могли создавать звуковые частоты, модулируя существующие звуки. Это была та же звуковая метаморфоза, которая превращает лай собаки в слова и может формировать фразы из потока звуков.

Впрочем, методы моих друзей не ограничивались подобными звуковыми трансформациями. Другая возможность контакта предоставлялась в форме того, что называлось «радаром».

Они наблюдают за мной и читают мои мысли. — Феномен «радара» и изменение времени. — Задача «имитаторов» и «попсеров». — Виртуозы свободной импровизации. — Центральная исследовательская станция.

Как только я смог установить контакт с помощью Лены, я убедился в том, что за мной наблюдают с экрана некоего радара. Лена не только видела меня сидящим у радиоприемника, но и могла читать мои мысли даже еще до того, как они были сформулированы. Тем не менее, мне не всегда удавалось правильно понять ее быстро передаваемые указания. Например, когда определенная длина волн была важной для Лены, а мне казалась не имеющей большого значения, и я начинал крутить настройку, Лена мгновенно реагировала и нетерпеливо кричала: «Поддерживай!..Поддерживай прямой контакт!»

В случае прямого контакта мне достаточно было мысленно задать вопрос, после чего я немедленно получал ответ на пленке. Эти прямые записи представляют собой наилучшее доказательство того, как безукоризненно работает метод радара в функции средства связи.

Дополнительная функция радара заключалась в переводе нашего земного времени в измерение, существующее вне времени и пространства. С этой целью использовался механизм изменения времени.

В этой связи о радаре говорилось как о «радаре времени», а о нашем земном времени как о «стандартном». Я сожалею, что не могу пока более подробно описать функцию и конструкцию этого фантастического устройства. Я часто записывал слово «радар» с помощью микрофона и радио. Сегодня я уже достаточно неплохо познакомился с технической стороной записи с помощью нескольких немецких ученых, которым, с одной стороны, удалось создать электромагнитную основу для связи, а с другой, локализовать источник звука благодаря сложному процессу экранировки и усиления. Трудно предсказать, когда эти долгосрочные исследования могут дать конкретные результаты.

А сейчас обратимся к деятельности так называемых «имитаторов» и «попсеров», которые отвечали за выполнение очень важной и интересной задачи. Слово «имитатор» означало «подражатель», в то время как «попсер» от английского слова «popin» подразумевало тех, кто внезапно включается в разговор. Работа имитаторов сосредоточивается на языковой технике, модуляции человеческого голоса. «Попсеры» являются мастерами создания колебаний в пении и музыке. И те и другие используют преимущество своего нахождения вне нашего временного пространства. С помощью определенного сжатия и растяжения времени они могут незаметно изменять слоги и слова дикторов и звучание любых музыкальных инструментов.

Эти звуковые изменения и метаморфозы происходят совершенно незаметно и без прерывания голоса диктора или исполнителя. Изменяется только текст, но не звучание говорящего или поющего.

В этих случаях радар выполняет фильтрующую функцию, благодаря чему изменение текста распространяется не на все вещание, а только на мой приемник в Стокгольме или Моэлнбо.

Я хочу отдельно подчеркнуть, что эти трансформации невозможно отследить без помощи магнитофона. В процессе прослушивания передачи нельзя определить мгновенные изменения, даже если слушать очень внимательно, кроме того, имитаторы предпочитают использовать экзотические языки, на которые редко обращается внимание.

Несмотря на многолетнюю тренировку и незаменимую помощь Лены, мне редко удавалось обнаружить такие изменения слов в процессе самой передачи. Даже сегодня я злюсь на себя за это, но не могу при этом не восхищаться виртуозностью имитаторов и попсеров, которым мастерски удается незаметно осуществить такие изменения. К сожалению, я слишком поздно обнаружил, что я удалил многие из таких замечательных записей с измененным текстом, потому что был уверен, что это обычная радиопередача.

В большинстве случаев формулировки таких сообщений можно было понять только после многочисленных повторений. Но как только мне удавалось их понять, трудностей больше не возникало.

Случалось, что, например, арабский диктор начинал говорить по-немецки, шведски, эстонски, итальянски, а также по-русски без всякого изменения голоса. Неожиданно он называл меня по имени, сообщал мне личные новости, упоминал Моэлнбо, Мелархойден, имена моих ушедших в мир иной друзей, примешивал к речи несколько арабских слов, а затем быстро, словно невзначай, передавал привет моей жене Монике, нашему пуделю Карино и заканчивал репортаж на первоначальном языке.

Иногда бывало, что имитаторы произносили фиктивные репортажи на экзотических языках, используя свои собственные голоса, однако в действительности говорили по-немецки или по-шведски. В этих случаях обнаружить изменение было намного легче, особенно, если голос имитатора был мне знаком. Такие прямые имитации часто происходили на нормальной громкости с использованием так называемого радара, действовавшего подобно громкоговорителю.