— Можно нам...—  начал Френсис с трепетом. Они были испуганы.

— Что можно? — ласково спросил инспектор.

--- Можно нам войти, сэр? — сказал Джулиан.

— Нам немного скучно, мы хотим поиграть на бильярде, если вы не будете ничего иметь против.

— Конечно. Что же я могу иметь против? улыбнулся инспектор.— Вы играете на бильярде? Я бы не подумал...

О, мы можем делать почти все,— сказал Джулиан.-- Обычно я действую левой рукой, но сегодня мне придется помучиться и поиграть правой. Мы хорошо играем, сэр.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Валяйте, молодежь, развлекайтесь. Видит Бог, вам здесь действительно тоскливо.

Мальчики с благодарностью улыбнулись и исчезли через стеклянную дверь, двигаясь в своем изящном ритме.

Квины довольно долго сидели молча. Из игровой комнаты доносились звуки тасуемых карт, приглушенные голоса и стук бильярдных шаров. Миссис Ксавье, погруженная в темноту, как бы не существовала. Смит, казалось, дремал с потухшей сигарой во рту.

— Есть кое-что,— наконец проговорил Эллери,— что мне хотелось бы видеть, папа.

— А? — Старик, видимо, очнулся от тяжелых мыслей.

— Мне давно хотелось заглянуть в лабораторию.

— Зачем? Мы ведь уже видели ее, когда...

— Да, да. Вот как раз поэтому-то мне и хочется. Мне кажется, я видел что-то... А потом доктор Холмс сделал довольно многозначительное замечание. Пошли.

Он поднялся и отбросил в темноту сигарету. Инспектор с трудом поднялся.

— Ну что же, пошли. О, миссис Ксавье!

С другого конца террасы слышался приглушенный звук.

— Миссис Ксавье,— повторил инспектор встревоженно. Он быстро подошел к тому месту, где сидела невидимая в. темноте женщина и, нагнувшись, стал вглядываться в ее лицо.— О, простите, но не надо этого делать. Теперь это ни к чему.

Она рыдала.

— Пожалуйста... довольно вам меня мучить...

Старик был явно расстроен. Он похлопал ее по плечу, улыбаясь.

— Я знаю, что виноват, прошу простить меня. Почему бы вам не присоединиться к остальным?

— Они.. они не хотят меня. Они все думают, что...

— Глупости. Это все ваши нервы. Вам необходимо немного поболтать. Идемте, вам нельзя оставаться здесь одной.

Она дрожала.

— Нет, Боже мой, нет!

— Ну, пойдем, пойдем.

Он помог ей подняться на ноги. Минуту спустя свет из комнаты упал на террасу. Эллери вздрогнул. Лицо женщины было мокро от слез, глаза покраснели. Остановившись, она искала свой платок. Затем вытерла глаза, улыбнулась и ушла с террасы.

— Что за женщина,— бормотал Эллери,— исключительная в своем роде. После того, как буквально выплакала глаза, не сочла нужным даже попудриться.

— Иди, иди,— раздраженно сказал инспектор.— Меньше слов, больше дела. И когда только кончится вся эта история?

— Будем надеяться, скоро,— сказал Эллери, направляясь в переднюю.

Не заходя в игровую комнату, они прошли по главному коридору. В открытую дверь в кухне виднелись широкая спина миссис Уири и неподвижная фигура Боунса, который стоял около окна, глядя в беспросветную темноту ночи.

Квины повернули направо и остановились перед закрытой дверью, расположенной между перекрестным коридором и дверью в кабинет доктора Ксавье.

Инспектор нажал на ручку, дверь открылась, и они проскользнули в темную комнату.

— Вот черт, где тут выключатель? — пробормотал инспектор.

Эллери нашел выключатель, и лабораторию залил яркий свет. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней, оглядываясь.

Комната была сплошь заставлена всевозможной аппаратурой и производила впечатление научного кабинета, оснащенного по последнему слову техники. Эллери с интересом рассматривал ряды пробирок, скрюченных реторт, огромных бутылей, различных чашек, странной формы стаканов, рентгеновский аппарат. Все это вызвало у неискушенного в вопросах науки и техники Эллери огромное уважение. Разнообразное оборудование указывало на то, что доктор Ксавье занимался не только химическими и физическими, но и биологическими опытами.

Оба, отец и сын, избегали смотреть в тот угол комнаты, где находился холодильник.

— Ну,— буркнул инспектор,— я не вижу здесь ничего интересного для нас. По-моему, убийца вообще не входил в эту комнату прошлой ночью. Что тебя беспокоит?

— Животные.

— Животные?

— Я сказал тебе — животные. Доктор Холмс говорил вчера насчет экспериментов с животными и о шуме, который они при этом производят. Он упомянул об этом в связи с разговором о звуконепроницаемых стенах. Мне хочется побольше узнать об этих экспериментах с животными.

— Шум? — нахмурился инспектор.— Я не слышу никакого шума.

— Возможно, они анестезированы или спят. Давай посмотрим... Ну да, конечно же, за перегородкой.

В конце лаборатории был отделен угол, по виду напоминающий холодильник мясника. Дверь в этот угол была толстая, с хромированной задвижкой. Она не была заперта. Открыв ее, Эллери вошел, нащупал висящую над головой лампочку, повернул выключатель и заморгал от яркого света. В отделении было много полок со стоящими на них клетками различной величины. В клетках находились самые странные создания, каких раньше он никогда не видел.

— Боже! — воскликнул Эллери.— Это грандиозно! Импрессарио с Кони-Айленда мог бы составить себе целое состояние, показывая этот паноптикум. Папа, посмотри!

Свет разбудил их. Последние слова Эллери утонули в потоке голосов животных: тут было кваканье, писк, лай, взвизгивание. Слегка встревоженный инспектор вошел в это отделение, глаза его расширились, а нос сморщился от отвращения.

— Фу, воняет, как в зоопарке. Черт побери!

— Хуже, -- поправил его Эллери.— Прямо, как в Ноевом ковчеге. Не хватает только самого старого джентльмена с развевающейся бородой и в патриархальных одеждах. И все пары. Интересно, кто они —- самцы или самки?

В каждой клетке сидело по два создания одного и того же вида. Там были два странно выглядевших кролика, пара взъерошенных кур, два розоватых представителя семейства морских свинок, пара обезьянок с серьезными мордочками... Полки заполняли клетки со зловещими созданиями, казалось, выскочившими из ночного кошмара дрессировщика. И большинство из них Квины не могли распознать. Разнообразие этой коллекции потрясло их. Но больше всего поразило то, что каждая пара этих созданий были близнецами, сиамскими близнецами животного царства.

Некоторые клетки были пусты.

Они довольно поспешно вышли из лаборатории. Закрыв за собой дверь, инспектор облегченно вздохнул.

— Что за место! Уйдем отсюда поскорее.

Эллери ничего не ответил.

Однако когда они дошли до перекрестка в коридоре, он быстро проговорил:

— Подожди минутку. Мне хочется немного поболтать с нашим приятелем Боунсом. Тут что-то есть...

Он поспешил к открытой двери кухни, инспектор устало плелся сзади.

Миссис Уири обернулась на звук их шагов.

— Ах, это вы, сэр! А я испугалась.

— Не удивительно,— весело сказал Эллери.— Ах, вот и Боунс. Я хочу задать вам один вопрос.

Тощий старик сердито ответил:

— Валяйте, спрашивайте, я не могу вам запретить.

— Конечно, не можете, Боунс,— сказал Эллери.— Боунс, вы занимаетесь агрокультурой?

— Что?

— Вы случайно не агроном-экспериментатор?

— Кто?

— Приверженец матери-природы со специальным уклоном к цветам Старой Леди? Я хочу сказать: вы не пытаетесь развеете сад на этой каменистой почве за домом?

— Сад? Нет.

— А...— протянул задумчиво Эллери.— Я так и думал, несмотря на то, что нам сегодня сказала мисс Форрест, когда вы появились из-за дома с мотыгой и лопатой. Я осмотрел территорию с той стороны дома: ни орхидей, ни хотя бы обыкновенных анютиных глазок. Что вы там хоронили сегодня утром, Боуне?

Инспектор поднял голову и с изумлением фыркнул.

— Хоронил? — Боунс отнюдь не казался смущенным, скорее рассерженным еще больше, чем раньше. — Как что хоронил? Да все этих животных.

— Попал в точку, — сказал Эллери.— Пустые клетки —- это пустые клетки, не так ли? А почему вы хоронили животных, мой дорогой Боунс? Ах, что за имя! О, я понял: вы были у доктора Ксавье хранителем склепа? А почему вы хоронили животных? Ну, рассказывайте, рассказывайте.