Но ничего не произошло. Шериф добрался до верхней ступеньки. Слева от него находилось окно, справа дверь. Бэрроу вытащил «кольт» и постучал им в дверь. Бесшумно повернувшись, он прислонился к стене.

В доме снова завыла собака, и в следующий момент из открытого окна высунулась рука с револьвером, направленным на шерифа.

Мне было трудно стрелять под таким углом, но пришлось. Звук револьверного выстрела был перекрыт грохотом винтовочного. Рука, торчавшая из окна, повисла. Оружие выпало. Пальцы скрючились и стали царапать подоконник. Потом пальцы исчезли в доме. Вновь завыла собака.

Шериф рвал дверь на себя. Мы с Энди мчались к хижине с разных мест.

Наконец Бэрроу удалось распахнуть дверь, и в тот же момент всю его фигуру залило светом.

Посреди комнаты, у стола, на котором ярко светила лампа, стояла миссис Лейси, держа на руках собачку. У окна, на боку, лежал плотный блондин. Он тяжело дышал и беспомощно шарил рукой по полу в поисках револьвера, который упал за окно.

Миссис Лейси разжала руки, и собачка спрыгнула на пол. Она сразу же подскочила к шерифу и прыгнула ему на живот, ткнула его своим маленьким острым носом и подергала за пиджак и рубашку. Потом как бешеная стала носиться по комнате, помахивая от удовольствия хвостом.

Миссис Лейси словно окаменела. Мужчина на полу тихо застонал. Глаза его открылись, потом снова закрылись. Губы шевельнулись, и на них появилась пена.

— А собачка действительно хороша, миссис Лейси,— заметил шериф, поправляя рубашку.— Но сейчас неподходящее время таскать ее с собой.

Она посмотрела на блондина, лежавшего на полу. Его глаза опять открылись и уставились в никуда.

— Я вам лгала,— быстро призналась она,— но была вынуждена это делать. От этого зависела жизнь моего мужа. Он у Лудерса, тот где-то его прячет. Я не знаю, где. Лудерс говорил, будто недалеко, и сейчас он уехал, чтобы привезти его сюда. А этого человека он оставил сторожить меня. Я ничем не могла помочь вам, шериф, и мне очень жаль.

— Я знал, что вы говорили неправду, миссис Лейси,— спокойно ответил Бэрроу, посмотрел на свой «кольт» и убрал его в кобуру.— И я знал, почему. Но ваш муж убит, миссис Лейси, и уже давно. Мистер Эванс видел его труп. Вам тяжело это слышать, но лучше узнать об этом сейчас.

Она не шевельнулась и, казалось, даже не дышала. Потом очень медленно подошла к стулу, села и опустила голову на руки. Так и сидела неподвижно. Собачка снова завыла и забралась под ее стул.

Мужчина, лежавший на полу, попытался приподняться, но очень медленно и неуклюже. Глаза его ничего не видели. Шериф подошел к нему и наклонился.

— Тебе здорово досталось, сынок?

Тот прижал к груди правую руку. Кровь сочилась между его пальцами. Тем не менее он поднял руку вверх. Губы его дрогнули, напряглись и шевельнулись.

— Хайль Гитлер! — хрипло прошептал он, опустился на спину и застыл. Шея его чуть заметно дернулась. Больше он не шевелился. Все замерли, даже собачка.

— Парень, наверное, один из этих, наци,— сказал шериф.— Слышали, что он говорил?

— Слышал,— ответил я.

Я повернулся, вышел из дома, спустился по ступенькам, прошел между деревьями и остановился около машины. Сел на подножку, закурил и задумался.

Через некоторое время показались остальные.

Шериф нес собачку, а Энди держал в левой руке винтовку. Удивленное выражение словно застыло на его моложавом лице.

Миссис Лейси села в машину, и шериф посадил собачку ей на колени. Потом он взглянул на меня и пробормотал:

— По закону запрещено курить ближе, чем в двадцати ярдах от машины.

Я бросил сигарету на землю, втоптал ее каблуком и сел на переднее сиденье рядом с Энди.

Машина рванулась с места и выехала на ту дорогу, которую здесь, вероятно, называли магистральной. Долгое время все молчали, потом миссис Лейси тихо сказала:

— Лудерс упоминал какое-то название. Что-то похожее на Слоут. Он говорил это мужчине, которого вы застрелили. Они разговаривали по-немецки, и Лудерс звал этого парня Куртом. Я немного знаю немецкий, но они говорили слишком быстро. Это слово вам известно?

— Так называется старая шахта недалеко отсюда,— ответил шериф.— Слоут-майн. Ты ведь знаешь, где она находится, Энди?

— Знаю,— ответил тот.— Видимо, парня убил я?

— Наверное, Энди.

— Раньше я никого никогда не убивал.

— А может, я его убил,— предположил я.— Я ведь тоже в него стрелял.

— Чепуха,— возразил Энди.— Вы стояли ниже меня и не могли попасть ему в грудь.

Шериф обратился к миссис Лейси:

— Сколько человек везли вас в этот домик, миссис Лейси? Мне страшно не хочется спрашивать вас в такое время, но я просто вынужден.

Она ответила безжизненным голосом:

— Двое. Лудерс и тот, кого вы убили. Он вел лодку.

— Они где-нибудь останавливались у берега, мэм?

— Да, возле маленького домика. Курт вышел, а Лудерс сел за руль, и мы снова поплыли. Через некоторое время Лудерс опять остановился, и Курт подъехал к нам на маленькой темной машине. Он оставил ее в лощине за ивняком и присоединился к нам.

— Это все, что мне нужно знать,— заявил шериф.— И если мы схватим Лудерса, дело будет закончено.

Правда, я не совсем понимаю, зачем они все это сделали.

Я промолчал. Мы поехали к домику, о котором говорила миссис Лейси. До него было мили три-четыре.

— Лучше останься здесь, Энди,— сказал шериф.— Дальше мы пойдем пешком. А ты жди здесь.

— Вот еще! И не подумаю,— ответил Энди.

— Ты останешься здесь,— повторил шериф внезапно жестким голосом.— Ты должен присмотреть за леди, и, кроме того, на сегодня с тебя хватит убийств. Я только прошу тебя проследить, чтобы собачка сидела спокойно.

Машина остановилась. Мы с шерифом вышли. Собачка завизжала, потом замолчала. Мы свернули с дороги и пошли между соснами и через заросли манзониты. Шли тихо, не говоря ни слова. Наши шаги нельзя было услышать дальше чем за десять ярдов, если только нас слушал не индеец.

Вскоре мы вышли из чащи. За ней расстилалась гладкая открытая местность. Правда, везде тянулись какие-то спутанные провода, громоздились кучи земли и короба рудопромывающих желобов. Бэрроу сказал мне на ухо:

— Рудник не работает уже несколько лет и ничего не стоит. Два человека намоют за день золота цента на два. Этот рудник истощился еще лет шестьдесят назад. А вон та низкая хижина — вагон-холодильник. Стенки его толстые и почти пуленепробиваемые... Не вижу никакой машины, но она может стоять сзади или спрятана. Скорее всего, спрятана. Ты готов?

Я кивнул. Мы двинулись по открытой местности. Луна светила так ярко, что, казалось, был день. И я чувствовал себя так же, как мишень на стрельбище. Шериф, похоже, ничего подобного не ощущал и шел вперед спокойно и свободно. «Кольт» он держал в опущенной руке, с пальцем на спуске.

Вдруг в боковой стенке вагона-холодильника появился свет. Мы упали на землю. Свет узкой желтой полоской выбивался из приоткрытой двери. В лунном свете что-то шевельнулось, и послышался шум бьющейся о берег воды. Мы немного выждали, поднялись и пошли дальше.

Играть в индейцев бессмысленно. Если выйдут, все равно увидят нас, будем ли мы ползти или лежать. Земля совсем голая, а луна очень яркая. Наконец мы добрались до кучи песка и затаились за ней. Я слышал собственное дыхание и в этот момент обнаружил в нем много интересного.

Я не боялся: я крепкий парень, и в руке у меня револьвер. Но и тот блондин в хижине тоже был крупным парнем и с оружием в руке. И перед ним была стена, за которую можно спрятаться. Но вот его уже нет в живых... Тем не менее я не боялся, а просто размышлял о некоторых незначительных вещах. Думал, что шериф слишком громко дышит, но я бы создал еще больше шума, если бы сказал ему об этом. Вот о каких вещах я думал.

Дверь снова открылась, но за ней уже не было света. Из двери вышел маленький мужчина, неся в руке нечто, похожее на небольшой чемоданчик. Он двинулся вдоль вагона, тяжело дыша. Шериф схватил меня за руку. Дышать он стал тише.