Что ж, приходится рассказывать ему и это.

— Графиня станет притягательной и недоступной, как Эверест. Сейчас мы прорабатываем детали, готовим платья, парики и маски. Украшаем клуб, — продолжаю я бодрым, доверительным тоном. — Он будет оформлен в стиле итальянского карнавала. Вскоре сами увидите. И мы планируем устраивать маскарады. Тематические вечера, так сказать. Будем притягивать сброд со всего света. И шпионить за всеми. — Я широко улыбаюсь. — Честно говоря, мне не терпится поскорее начать. Кроме всего прочего, это еще и весело, правда?

— Договоритесь с графиней о встрече, — говорит он. — Если она сомневается, можно ли мне доверять, с удовольствием подпишу предварительное соглашение о конфиденциальности.

Я внимательно рассматриваю его.

— Вам кажется, я вам не доверяю?

— Я знаю, что могу доверять самому себе, — отвечает он. — И больше никому.

— Тогда что бы вы сделали на моем месте? — говорю я.

— Нанял бы меня.

Мы встречаемся за чаем в «Уолдорф-Астории» — если Джек откажется с нами работать, он не будет знать, где мы живем, хотя вскоре адрес клуба все равно появится во всех газетах. Мы садимся за столик у задней стены, откуда хорошо виден весь зал. Охранять нас пришли Маттео с Орландо. Мы представляем их.

— Благодарю вас за то, что нашли время встретиться со мной, — говорит Белладонна. — Думаю, вам хочется задать очень много вопросов.

Джек кивает.

— В том числе — о доверии, — добавляет она.

Он смотрит на нее. Должен сказать, она просто восхитительна — в черном креповом костюме, с осиной талией, крупные красные пуговицы на лифе и такие же красные кожаные перчатки. Она надела каблуки, чтобы выглядеть выше, но сидит так прямо, что, кажется, возвышается надо всеми в этом зале. Губы ее накрашены такой же ярко-алой помадой, которая подчеркивает пронзительную зелень глаз. Точнее, подчеркивала бы, если бы глаза были видны. Ее волосы, собранные в аккуратный пучок, венчает маленькая бархатная шляпка с вуалью, скрывающей лицо.

О, как мне нравятся женщины с налетом таинственности!

— Хотя мне кажется, — продолжает она, ее голос низок и сладкозвучен, — это мне скорее пристало задавать вопросы о доверии.

— В каком же отношении?

— В том, которое мне нужно.

— Объяснитесь.

— Надежны ли вы как детектив и как человек.

Он хмурится.

— Как детектив — уверяю вас, графиня.

— Зовите меня Белладонной.

Он кивает. Он еще не знает, что такая привилегия дарована немногим. И верно, мало кто разговаривает с ней как с Белладонной. Ну и что? Им же хуже.

— И как человек, — повторяет она.

— Как человек? Я вас не понимаю.

— Женщины. Это ваша слабость?

Его лицо тускнеет.

— Нет. В настоящее время — нет. Больше нет.

— Хорошо. — Она отпивает глоточек чая «Лапсанг сучжонг». — Томазино говорит, он объяснил вам сущность нашего замысла.

— Вкратце.

— Вам предстоит работать по ночам. Но даже в нерабочее время вы должны всегда быть наготове, в пределах досягаемости. Если у вас есть семья или иные обязательства подобного рода, они, несомненно, осложнят вам жизнь.

— Я работаю в одиночку, — отозвался он чересчур поспешно.

Так-то, старина Джек, знай наших, радостно подумал я. Она безошибочно нащупала его единственную слабую точку. Значит, он все-таки человек. Вот и хорошо. Кому нужен ворчливый брюзга в ночном клубе? Интересно, если мы не завалим его работой по горло, вдруг он заинтересуется Маризой? Пора бы ей ненадолго оторваться от своих фресок, пока не отравилась парами краски.

— Я надеялась, что вы скажете именно так, — продолжает Белладонна. — Вы будете отвечать за большой штат людей, которые должны уметь держать рот на замке. Они должны быть неподкупными.

— Неподкупных не бывает, — говорю я.

— Джек, вы неподкупны? — спрашивает она, бросая на меня суровый взгляд. — Если наш замысел воплотится в жизнь, то найдется много, очень много желающих подкупить наших сотрудников, чтобы те выдали кое-какие секреты. Даже сейчас, беседуя с вами, мы идем на хорошо рассчитанный риск. Но нам нужно найти подходящего человека. Мистер Притчард представлял вас с самой лучшей стороны, а мой муж говорил, что на слово мистера Притчарда можно положиться. Поэтому мы можем надеяться только на вас, больше нам обратиться не к кому.

— Надеюсь быть полезен в меру моих скромных способностей, — говорит Джек. — Если вы имеете в виду подкуп, я на это не поддамся. Даю слово.

Вдруг Белладонна встает. Я догадываюсь, что она хочет сесть рядом с Джеком, и мы меняемся местами. Меня окатывает волна едва уловимого запаха ее духов — причудливая смесь желтого жасмина, ландыша и других экзотических цветов. Я улыбаюсь, мне нравится этот аромат.

У Джека не дрогнул ни один мускул, но я вижу, что он уже подпал под ее очарование. Да, наш друг до смерти любопытен, но настоящий профессионал. Вот и сейчас он сгорает от любопытства; я это чувствую по запаху.

Без чутья, как он и сказал, в такой работе не обойтись.

— Дайте ладонь, — велит ему Белладонна.

— Что?

— Вашу руку. — Она изо всех сил старается не поморщиться при его прикосновении. — Гм, — говорит она, прослеживая линии на его ладони пальцем, затянутым в красную кожу. Этому ее научила Катерина. Джек, вопреки своим принципам, заворожен и ничего не может с собой поделать. — У вас аналитический ум, но кончики пальцев выдают заметный творческий настрой. — Она переворачивает его руку. — Костяшки пальцев тяжелые; это значит, что вы любите идти напрямик. И постоянно нуждаетесь в разнообразии. — Она снова переворачивает его руку. — Ага, треугольник на холме Сатурна. Вы задумываетесь о своем месте во Вселенной, и вам непросто усмирить свой разум. Вы задаете вопросы, пока не получите нужных ответов. Хорошо.

Он чуть ли не вспыхивает и начинает беспокоиться, как бы ладонь не вспотела. Что она с ним сотворила? Как ей удается сохранять этот взгляд — такой прозрачный и в то же время такой сосредоточенный?

— Холм Луны обыкновенный, — продолжает она. — Значит, вы находчивы и честолюбивы. А холм Венеры указывает на сильную, цельную натуру. Да, и двойная линия ума. Двойственность характера. Редкое явление.

Она роняет его руку и садится обратно на стул, который я поспешно освобождаю.

— Я прошел испытание? — спрашивает он.

— Вы мне подходите.

— Вы мне тоже.

Она застывает. Маттео и Орландо бросают на меня озабоченные взгляды.

— Что вы хотите сказать?

— Вы были очень хороши.

— Прошу прощения?

— На днях я следил за вами.

— Следили за мной?

— Вы гуляли с дочерью. Свернули за угол, туда, где кончаются строительные леса. Она бегала туда и сюда по улице, а вы ей пели. Вы обе смеялись. Великолепное зрелище.

— Откуда вы узнали, кто я такая и где живу?

Вот вам и чай в «Уолдорф-Астории»!

— Я хорошо знаю свое дело.

Ее лицо бледнеет даже под вуалью.

— К тому же, — спешит добавить он, — вы немного похожи на Джун. Совсем немного. Она чуть выше вас, но вряд ли красивее.

Белладонна все еще в оцепенении, эти слова ничуть не смягчают ее. Это самый жуткий ее кошмар — когда за ней незаметно следит незнакомый человек. Джек, слава Богу, замечает, что она расстроена, хоть она ничем не выдала себя, и поспешно старается загладить вину. Да, он именно тот человек, который нужен для такой работы. Надо будет послать Притчу самый большой бочонок пива «Гиннесс». Он его заслужил.

— Простите, — говорит Джек. — Напрасно я так поступил.

— Почему вы решили проследить за мной?

— Из чистого любопытства. Хотел узнать, куда вы пойдете.

— И куда же я пошла?

— В «Мейси». По крайней мере, там я вас потерял.

Я замечаю, что она испускает еле уловимый вздох облегчения.

— Я не знала, что вы следите за мной. Вы не догадываетесь, как мне это неприятно.

— Но вы шли так, как будто знаете.

— Знаю что?

— Что за вами следят. Я никогда еще не видел, чтобы женщина шла так, будто старается от кого-то ускользнуть. Вы шагали быстро, целеустремленно. Огибали машины. Срезали углы, поворачивали обратно. Замедляли шаг, делая вид, что хотите поглазеть на витрину, потом снова прибавляли ходу. Заходили в универмаги, где легко затеряться среди сотен людей и десятков укромных уголков. Я был уверен, что вы знаете о моей слежке и пытаетесь оторваться.