— Через год, — едва слышно произносит Белладонна.

— Проживает в доме 2665 по Сидерхерст-Лейн в Канзас-Сити, штат Миссури, с вышеупомянутым мужем Джорджем, дочерьми Хелен четырнадцати лет и Кэролайн тринадцати лет. У них есть собака Ровер, кошка Сэнди и служанка Таллула. — Притч продолжает читать. — Джордж Хокстон владеет фирмой «Хокстон Энтерпрайзиз», основанной его отцом, занимается торговлей скотом и другими высокоприбыльными операциями, и так далее, и так далее. Неудивительно, что «Хокстон Энтерпрайзиз», по выражению мистера Уинслоу, «набита заемными средствами под завязку». — Он морщится, этот жаргон ему претит, затем вытирает лицо и продолжает читать: — Мистер Джордж Хокстон — убежденный пресвитерианин, республиканец, член Ротари-Клуба, казначей окружного клуба Гроувсайд — клуба, который, по словам мистера Уинслоу, можно назвать элитарным.

— Шустрый малый, — говорю я.

— Угу, — хмыкает Притч. — Миссис Джун Хокстон любит играть в гольф и бридж, входит в комитет окружного клуба Гроувсайд. И так далее.

— Шустрая особа, — не могу удержаться я. — А чем занимаются ее родители?

Притч пролистал записи.

— Родители… родители… ага, вот. Отец и мать. Пол и Блэр Никерсон, проживают в доме 115 по Миллер-Лейн, Миннеаполис, штат Миннесота. Он вышел в отставку в 1949 году — предполагают, перебои с сердцем… Внуки обычно проводят каникулы в Миннесоте… здесь сказано — в летнем лагере Миннетонка.

Ни ветерка. Я боюсь поднять глаза на Белладонну. Притч взглядывает на нее, потом быстро отводит глаза. Снова прочищает горло, вытирает ладони льняной салфеткой и продолжает читать.

— Мистер Уинслоу решил представиться предпринимателем, который желает вложить деньги в торговлю скотом. На это он использовал средства, которые вы выделили в его распоряжение. В этом качестве он много раз встречался с мистером и миссис Джордж Хокстон в вышеупомянутом окружном клубе Гроувсайд. В ходе бесед ему удалось выяснить, что Джун Никерсон помнит, как в юности, весной 1935 года, действительно жила в Лондоне и помнит об исчезновении своей кузины Изабеллы Никерсон.

— Никогда не произносите этого имени, — предупреждаю я его.

Он кивает, не поднимая глаз.

— Миссис Джордж Хокстон утверждает, что ее кузина сбежала с привлекательным джентльменом, с которым ее познакомил на костюмированном сельском балу некий знакомый по имени… ага, Генри Хогарт. Получив от кузины несколько писем, в которых сообщалось, что она живет и благоденствует с мужем в отдаленном уголке Северной Шотландии, миссис Хокстон вернулась к родителям в Миннеаполис и больше не вспоминала о своей кузине.

— Письма были подделаны, — говорю я.

Притч на миг впивается в меня взглядом, потом продолжает:

— Собственно говоря, мистер Уинслоу отмечает, что миссис Джордж Хокстон заметно раздражалась, когда разговор заходил о ее кузине. Она до сих пор злится на нее за то, что та нашла себе «видного», по ее выражению, мужчину из среды дворян-землевладельцев и растворилась в свежем деревенском воздухе, даже не попрощавшись и не пригласив в гости на выходные. Мистер Уинслоу добавляет, что Джун до сих пор обвиняет кузину в том, что та — я цитирую — «отравила ее чем-то, чтобы она, Джун, не могла поехать на костюмированный бал за город и получить свою тиару».

— Вот, значит, в чем дело? — спрашиваю я.

— Да, боюсь, дело именно в этом. Прежде всего в этом.

— Она никогда не обращалась в полицию, не интересовалась, почему кузина не дает о себе знать?

— Видимо, тут вмешались девичья зависть и ревность.

— Прошло почти двадцать лет, а она все еще дуется из-за тиары.

— Выходит, так.

— Итак, они живут в Канзас-Сити и воплотили американскую мечту.

Вскоре она превратится в американский кошмар, уж я-то знаю.

— Мистер Уинслоу ждет дальнейших указаний, мэм, — говорит Притч.

— Дайте бумаги, — говорит Белладонна. Он протягивает ей папку. — Благодарю вас и мистера Уинслоу за усердие. Когда ваши услуги понадобятся снова, мы непременно дадим вам знать.

Она встает, шепчет кое-что мне на ухо, кивает на прощание Притчу и исчезает в утреннем мареве.

Притч все понимает, он не задает лишних вопросов. Он опрокидывает бокал граппы и удовлетворенно причмокивает.

— Одну минутку, — извиняюсь я и иду в читальный зал. Там в стенном шкафу есть сейф, где хранится запас наличной валюты. Белладонна велела мне удвоить их гонорар. Они это заслужили, а в следующий раз, когда нам понадобятся их услуги, с готовностью бросят все остальные дела и придут к нам на помощь. Когда я протягиваю Притчу туго набитый конверт, он смотрит на меня, как обычно, без всякого выражения. Если он еще раз произнесет «вышеупомянутые», я его придушу.

— Мы не ожидаем ничего сверх заранее оговоренного гонорара, — говорит он.

— Возьмите, — говорю я. — Вы это заработали.

— Очень хорошо. — А он не дурак. — Весьма благодарен.

— И поблагодарите от меня мистера Уинслоу. Не сомневаюсь, когда-нибудь мы будем иметь удовольствие познакомиться с ним лично.

— Как я полагаю, довольно скоро.

Как я уже сказал, он не дурак.

— Они ее нашли. Нашли Джун, — говорит Белладонна в тот же день, гуляя с Леандро по лавандовым садам. — Что мне делать дальше?

— Если вы не знаете, что делать, значит, вы еще не готовы, — резонно замечает Леандро.

Белладонна прикусывает губу. Сколько она ни строила планы в тиши, теперь, когда пришло время действовать, она, как выяснилось, еще не готова.

— Мне нужно поговорить с Катериной, — бормочет она.

— Вы уже много говорили с Катериной. О корнях, о травах, о медицинских снадобьях. Она научила вас всему, что нужно.

Он имеет в виду снадобья, навеки избавляющие от дыхания.

— Я не хочу в Канзас-Сити, — произносит она наконец.

— Вас трудно винить, — говорит он. — Вы не покидали моего дома три с половиной года. А до тех пор скрывались в Мерано. А до того… За стенами этого дворца — целый мир, а вы предпочитаете вычеркнуть его из своей жизни. Дорогая моя, первое ваше путешествие назад к жизни должно вести не в Канзас.

— А куда же? — Ее голос прерывается.

— В небольшую деревушку неподалеку отсюда. Если хотите, поедем туда послезавтра. Брайони наверняка останется довольна. А потом, если не возражаете, съездим во Флоренцию.

Он хочет взять нас в Сатурнию, на водопад Каската-дей-Горелло. Всю семью и еще Орландо, чтобы Белладонна не боялась появиться в людном месте. Паскуале и Гвидо повезут нас в двух машинах. Я уже слышал об этом месте. Ручей, вытекая из источника, петляет среди полей подсолнухов, а потом обрушивается бешеным водопадом со скал, испещренных зелеными пятнами меди. Там пахнет серой. Местные жители просиживают под водопадом часами, купают в нем малышей, лечат внутренности и все остальное, что у них болит.

Может быть, это исцелит и нас. Воды уже однажды помогли нам, свели с Леандро. Помогут и еще раз.

— Этот источник открыли этруски, — говорит Леандро, когда мы обедаем на площади перед гостиницей в деревне Сатурния. — А римляне ввели закон — эти воды доступны для всех воинов. Даже злейшие враги опускали мечи, чтобы бок о бок залечивать раны.

— А потом идти и снова убивать друг друга, — отваживаюсь вставить я.

— Не без этого.

— Я никогда не смогу опустить меч перед врагом, — говорит Маттео.

— Я тоже, — соглашается Белладонна.

— Они сами придут к вам, если не будут знать, кто вы такая, — говорит Леандро. — Кроме того, Римской империи больше не существует.

Как всегда, с его логикой трудно спорить. Я и не пытаюсь. Он выглядит усталым, я за него тревожусь. Может быть, воды ослабят боль, которая таится за его фасадом, за маской неколебимой уверенности и силы. Я испытываю самое теплое чувство к этому человеку, который вернул нас к жизни, вырвал из бездны, полной горечи и смятения. Впрочем, Белладонна до сих пор полна горечи и смятения, но под умелым наставничеством Леандро она преображает и свою жизнь, и самое себя. Она учится, как с искусным совершенством использовать себе во благо свою — как бы это назвать — эмоциональную недостаточность.