— А бери в клюв! — добавил конь, с любопытством разглядывая наглую птицу.
— Чихать я на вас хотела! — Птица закрутилась на ветке, выбирая удобную позицию. — Не буду я для вас петь! Я буду петь просто так.
— Хрен с тобой, — добродушно разрешил Яромир, — щебечи. Только не очень громко. Я спать буду. Смотри, у меня расправа короткая, на вертел насажу и зажарю, хотя... — тут Яромир широко зевнул и потянулся, — ты, наверное, невкусная!
— Я вкусная! — снова возмутилась птаха. — Вкусная, вкусная! Это ты невкусный!
— Вкусный! — шепотом донеслось из-за кустов, и кто-то снова захлюпал слюнявой пастью.
— Молча-ать! — гаркнул Яромир. — Надоело, в конце концов! Щас всех переловлю!
В ответ послышался нестройный топот: нечисть явно занервничала и решила временно ретироваться.
И тут птица наконец-то соизволила раскрыть клюв и прокашляться.
— Я буду петь о любви, — сухо доложила она.
— Это хорошо, — кивнул Яромир. — Слаще спать будет!
Ой да полюби-ил добрый молодец красну девицу,
Ой да затащил он ее во густы кусты,
Во густы кусты, да исцарапал всю!
— Слушай, ты, Земфира, — не выдержал Яромир. — Ты хоть понимаешь, чего поешь?
— А чего такого-то? — обиделась птица. — Как было, так и пою!
— А ты пой не как было, а по уму, — раздраженно заметил Яромир. — Давай, пой дальше!
— Спасибо, что разрешили, — язвительно заметила птичка. — Пламенное мерси! Ладно, попробую другую.
Как у нас в садочке, как у нас в садочке
Роза расцвела... —
немузыкально затянула она.
— Вот это другое дело! — похвалил Яромир. — Продолжай в том же духе! — Подложив под голову седло, он прилег на сухую траву и незаметно задремал. Проснулся он от дикого ржания.
— Проснись, хозяин, я один не управлюсь! — надрывался Савраска, от кого-то отбрыкиваясь.
Яромир вскочил на ноги. Кругом стояла густая, пахучая темь. Костер почти погас, только угольки едва светились, и в этом таинственном, неверном свете Яромир увидел крадущиеся к нему тени. Теней было много. Очень много.
— Сейчас отведаем богатырского мясца!
— Да что мясца, кровушки, кровушки!
— Пацаны, все не выпивайте, оставьте на опохмел!
— Сказано на троих, четвертый не лезь!
Яромир схватился рукой за пояс. Меча не было. «Вот чертова птаха, — выругался про себя он, — чирикала, чирикала и меч сперла! Ну да ладно. Небось, и так пробьемся!»
— Эй, вы! — крикнул он, расправляя могучие плечи. — Кому жить надоело, подходи по одному!
Откуда-то из темноты высунулась ухмыляющаяся рожа вампира:
— Ты чё, брателло, с дуба рухнул? Не, мы по одному не хотим! Кодлом навалимся, скопом! Глуши его, братцы! Мочи!!!
Лучше бы этот вампир не высовывался и таких слов не говорил. Савраска в один момент оказался возле хозяина и подкованное копыто с размаху впечаталось в лысую голову вампира. — Чмок! — и безголовое туловище ломанулось прямо на Яромира.
— А вот и дубина сама в руки бежит! — обрадовался Яромир, отмахиваясь от наседающих упырей. — Ничего себе подарочек!
Он схватил дергающегося вампира за ноги и поднял над головой.
— Ну, чего остановились? Налетай, подешевело!
И нечисть налетела! Самые наглые и прыгучие обрушились сверху, с веток. Их Яромир снес еще на подлете. Монстры упали прямо на раскаленные угли, и через секунду костер снова ожил, приняв мертвяков за очередную партию дров.
— Братаны! — послышались пропитые голоса — Со спины заходи! За яблочко его, за яблочко!
— Сам хватай за яблочко! Главное, жилу перервать! — уточнил кто-то угловатый, со светящимися глазами и дымящейся черной пастью.
— Я тебе перерву жилу! — вскипел Яромир и принялся крушить навалившуюся на него нечисть в полную силу. Минут через пять он обнаружил, что от вампира в руках остались только две худосочные ляжки. Отбросив их в костер, Яромир ловко увернулся от клыков одного из упырей и свесил ему правым боковым по челюсти так, что та хрустнула.
— Братшы, он мне клык фыфил, — жалобно пискнул мертвяк, но тут же был схвачен поперек туловища. Яромир поднял вампира над головой и, не обращая внимания на страшный визг и вой, взялся крушить упырей с новой силой.
Савраска, со своей стороны, помогал, как мог, и уже около десятка тварей с разбитыми вдребезги башками и выбитыми клыками бестолково толкались на поляне. Вскоре все было кончено. Яромир поймал за ухо последнего вампиреныша и уже поднял было кулак, но тот резко дернулся и, оставив ухо в руке Яромира, бросился наутек.
— Все, что ли? — недоверчиво спросил Яромир, оглядывая побоище.
— А тебе что, мало? — саркастически осведомился конь.
— Мало, — признался Яромир, проводя тыльной стороной ладони по лицу. — Я только во вкус вошел! Ну ладно. Этих-то куда? — Он пнул ногой в кучу переломанной, расплющенной нечисти. Нечисть злобно запищала, вся куча зашевелилась и завоняла, а в сапог Яромиру немедленно вцепились чьи-то вставные челюсти.
— В костер их! — сказал Савраска. — Не то расползутся по кустам, всю экологию попортят.
— Что попортят? — не понял Яромир.
— Много будешь знать — скоро состаришься, — проворчал конь. — Мало ли какое слово я ляпнул, ты слушай больше! В костер эту нежить, чего тут раздумывать?
— И то верно! — Яромир принялся сгребать побитых монстров в костер. Чудища слабо сопротивлялись и в огонь не хотели, так что пришлось кое-кому снова налаживать пинка. Зато после короткой разборки трупы вампиров сами полезли в огонь. Пламя поднялось почти до самых верхушек, и тут Яромир увидел свою перевязь с мечом. Она висела на ветке дерева, аккурат там, где до этого сидела птичка-певунья.
— Вот она, современная молодежь! — проворчал Яромир. — Ни стыда, ни совести!
— Да какая же это молодежь? — изумился Савраска. — Ты хоть иногда думай, что говоришь! А то от таких слов в мозгу замыкание происходит. Это же вампиры трухлявые, а ты — молодежь! Хотя, может, ты и прав... Все! Шарики за ролики заехали!
— Что-что? — переспросил Яромир, дивясь неведомым словам.
— Шарики за ролики, — повторил конь. — Это поговорка такая.
— Полонежская? — подозрительно уточнил Яромир.
— Ага. Полонежская. — Конь непонятно чему усмехнулся и, оглядевшись, предложил: — Вот теперь можно и отдохнуть. А то уж светает, гляди!
— Согласен! — кивнул Яромир. — Нечисть, кажись, разогнали. Больше не сунутся! — Подложив под голову седло, он лег и уже через минуту спал сладким сном.
А едва солнце показалось из-за края земли, богатырь уже был на коне. Савраска шел неторопливо, да и Яромиру спешить было некуда. Он смотрел на ясное небо, слушал веселое щелканье птиц и сочинял стихи.
Хороша в лесу природа,
В поле тоже хороша.
А у нашего народа
Денег нету ни шиша!
«Хорошие стихи! — подумал Яромир. — Жаль, записать некогда. Да и грустные слишком, если вдуматься. Может, сочинить что-нибудь другое?»
Как для нашей Анночки
Вытесал я саночки,
Чтоб кататься день-деньской,
Как извозчик по Ямской!
— Тьфу! — не выдержал Савраска. — Тебе всегда с утра всякая дурь лезет в голову? Нет бы что-нибудь приличное сочинил. Например, про вчерашнюю битву.
— Молчи, невежа! — огрызнулся Яромир. — Не понимаешь прекрасного, так слушай и на ус мотай!
— Ага, — сказал конь, — сейчас намотаю. Точнее, нам обоим намотают. Шум слышишь?
Действительно, впереди послышались голоса, глухие удары, перемежаемые руганью.
— Что за чертовщина? — подумал Яромир. — Треск стоит, словно медведи войну устроили! Однако голоса вроде человеческие...
