ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Колокол только закончил трезвонить, а край солнца коснулся крыш на западе, когда я въехал в крепость. Небеса пылали золотым светом, но над головой собирались тучи, и подойдя к часовне, я почувствовал на лице капли начинающегося дождя.

Мужчины сидели у костров, передавая по кругу фляги с вином или пивом, некоторые точили клинки. Мне показалось, что я узнаю нескольких человек после боя на рынке, но я мог и ошибаться. За стеной раздался крик диких гусей, я услышал их прежде, чем они поднялись над частоколом; их крылья мощно били по воздуху, когда стая взлетала со стороны южных ворот, направляясь в сторону заходящего солнца.

Конюхов не было видно, поэтому я привязал серую кобылу к деревянному столбу около часовни, здесь было корыто с водой и росло немного травы для выпаса. Я похлопал ее по шее и вошел внутрь.

Мале уже был там; он снял свою кольчугу и был одет в простую коричневую тунику и шоссы. Он стоял на коленях перед алтарем, на котором горела единственная свеча. Ее свет мерцал на алтарном кресте с большим красным камнем посередине. Других украшений здесь не было, ни сцен Страстей Христовых на стенах, ни гобеленов с изображением Иисуса и апостолов, чего можно было ожидать; даже алтарный покров был сшит из простого белого полотна.

Я закрыл дверь и пошел вперед по каменному полу, мои шаги гулко звучали в темноте. Мале поднялся на ноги, когда я подошел к алтарю. Его ножны покачивались на ремне у пояса, я уверен, Гилфорд не одобрил бы оружия в храме, но священника здесь не было.

— Танкред, — сказал виконт. Резкие тени делали его лицо с длинным носом и костлявым подбородком еще более угловатым. — Рад видеть тебя.

— А я вас, милорд.

— События развиваются быстро. Сегодня горожане не в первый раз выступили против нас.

Я вспомнил слова Эдо несколько дней назад: о стычке около пристаней.

— Да, милорд.

— Они понимают, что мы ослаблены после смерти кастеляна. И они ждут прихода своих соотечественников.

— И все же мятежники еще не подошли к городу, — сказал я.

Я до сих пор не мог понять причин откровенности лорда Гийома. Почему он делится своей заботой со мной, даже не с Гилфордом, одним из ближайших своих людей?

— И тем не менее, они придут, — продолжал Мале, его взгляд упал на алтарный крест. — И когда это случится, я не знаю, сможем ли мы защитить Эофервик.

Его откровенность застала меня врасплох. Даже притом, что я знал его лишь короткое время, виконт не казался мне человеком, способным признать подобную вещь даже в конфиденциальном разговоре.

— У нас есть замок, — возразил я. — Даже, если город падет, мы сможем закрепиться там.

— Держать оборону против большой армии будет трудно, — Мале до сих пор не посмотрел мне в глаза. — Я буду честен с тобой, Танкред. За все время с момента вторжения мы никогда не оказывались в худшем положении, чем сейчас.

В часовне не было тепло, но от его слов повеяло могильным холодом. Раз уж сам Мале сомневается, что сможет отстоять Эофервик, то на что надеяться нам, простым смертным? Снаружи раздавались крики мужчин, ржание лошадей, стук тележных колес.

— Мы победим, милорд, — сказал я, хотя, даже произнося эти слова, я обнаружил, что не чувствую должной уверенности.

— Может быть. — теперь он смотрел мне в лицо. — Но важно, чтобы ты понимал, при каких обстоятельствах я попросил тебя об услуге.

Он знал, что я соглашусь. Наконец мы подошли к вопросу, по которому он пригласил меня сюда.

Он улыбнулся, и я почувствовал, что ему нравится наш спор. Он сложил руки на груди. Серебряные кольца поблескивали на пальцах, а лицо вновь стало серьезным.

— Я знаю, что ты поступишь так, как считаешь честным и правильным. Если ты откажешься, я найду другой способ рассчитаться.

Я глубоко вздохнул, чувствуя, как колотится в груди сердце. Это был мой последний шанс еще раз подумать, прежде, чем сделать свой выбор. Но я уже знал, что собираюсь ответить.

— Я выполню ваше задание, милорд.

Мале кивнул. Он знал, что я не отступлю.

— А твои товарищи? — спросил он. — Они готовы сопровождать тебя?

— Они присоединятся ко мне.

— Хорошо, — сказал он. — Ты знаешь, о чем я должен попросить тебя.

Я знал. Я опустился на колени на каменную плиту перед алтарем. Боль пронзила раненую ногу, но я старался не подавать виду. Теперь Мале стоял прямо передо мной. Он поднял серебряный крест с кроваво-красным камнем. Пламя свечи поколебалось, и мне показалось, что она сейчас погаснет, но огонь выровнялся. Было ли это предзнаменованием, и если да, то что оно означало?

— Давая эту клятву, — сказал Мале, — Обещай мне, что не будешь служить никакому господину, кроме меня. Ты связываешь себя присягой, чтобы поступать так, как я тебе велю. Со своей стороны я обязуюсь снабдить тебя всем необходимым для выполнения задачи, которую на тебя возлагаю. По возвращении ты будешь освобожден от всех обязательств в отношении меня. — он протянул крест вперед, его глаза впились в меня. — Ты клянешься служить мне?

Я сжал крест вспотевшей ладонью. Сердце никак не успокаивалось. Почему я так волновался?

— Даю торжественную клятву, — ответил я, встретившись с ним взглядом, — перед лицом Господа нашего Иисуса Христа, служить вам, пока мой долг не будет исполнен. — я знал слова присяги. Когда-то давно я говорил почти то же самое лорду Роберту с той лишь разницей, что обещал служить ему до смерти. Тогда я был уверен, что никогда больше не дам клятвы другому сюзерену, словно уже знал, как трудно будет это сделать.

Я закончил. Горло мое пересохло, и я сглотнул, чтобы увлажнить его. Дело было сделано.

Мале вернул крест на алтарь и отстегнул от пояса меч.

— Я даю тебе этот клинок, — он протянул мне ножны в открытых ладонях. Украшений на коже не было, рукоять обернута шнуром, чтобы не скользила ладонь, простой круглый диск навершия.

Я поднялся и медленно принял меч. Тяжесть стали надежно легла в мои руки, впервые после Дунхольма я держал в руках меч, хоть и такой простой, как этот. Я прицепил его к поясу и отрегулировал пряжку портупеи.

— Я дам тебе новую кольчугу, шлем и щит, — сказал виконт. — Но путешествовать ты будешь налегке. Приходите завтра к причалам в полдень. Там я дам последние инструкции.

— Значит, мы поплывем на корабле? — я был удивлен.

Обычный маршрут до Лондона пролегал по суше, а не по морю.

— Дороги вокруг Эофервика стали опасными, — сказал Мале. — Я не хочу рисковать. На моем корабле «Крылатый дракон» вы спуститесь вниз по реке до Хамбре, а оттуда вдоль берега до одного из моих поместий: это место называется Алхбарг. Там вы получите лошадей и отправитесь по старой дороге до Линколии, а потом в Лондон. Гилфорд хорошо знает те места. Ты можешь довериться ему, если заблудишься.

— Понимаю, — кивнул я.

— Вот еще что. — он достал из складок плаща кожаный мешочек и протянул его мне.

Я принял его, довольно увесистый, внутри звякнул металл. Я развязал шнурок и вытряхнул содержимое на ладонь. Ручеек серебряных монет растекся в руке, сверкая в свете свечи и холодя кожу.

— Этого должно быть достаточно, чтобы заплатить за ночлег, еду и все, что может понадобиться в пути, — сказал Мале. — Однако, если по прибытии в Лондон тебе понадобятся еще средства, обратись к моему управляющему Вигоду, и он даст все необходимое, чтобы доехать до Уилтуна и обратно. — Вигод. Еще одно английское имя. Я спросил себя, сколько еще англичан служит у виконта. — Надеюсь, ты меня не подведешь. — Его голубые глаза пристально смотрели на меня.

— Нет, милорд, — ответил я. Он наложил на меня ответственность, и мой долг не будет выполнен, пока я не доведу дело до конца. — Я не подведу вас.

Казалось, он собирается сказать что-то еще, но в этот момент двери распахнулись. Я поднял руку, чтобы защитить глаза от яркого света, ворвавшегося в часовню. Вошедший человек был в кольчуге и держал шлем под мышкой. Его лицо находилось в тени, и мне потребовалось время, чтобы узнать его, но когда он подошел ближе, я разглядел длинный подбородок и узкий лоб. Лорд Гилберт де Ганд собственной персоной.