Наверху скрипел пол.

Было полвторого.

Ночь. Она сидела за рулем еле живая от усталости. Катарина была взволнована. Ей пришлось выслушивать ее несколько часов. Она часто пыталась понять, почему эти женщины такие слабые. Они позволяли себя мучить, избивать, убивать. Если же они оставались в живых, то потом сидели и плакались ночи напролет. Она их не понимала. Сейчас, сидя за рулем машины, она думала, что на самом деле презирает их. За их безответность.

Был час ночи. Обычно она в это время спала. Завтра ей рано на работу. К тому же, в ее планы входило ночевать в Вольшё. Сейчас, однако, она рискнула оставить Катарину с ребенком одних. Она убедила ее побыть какое-то время у нее. Еще несколько дней, может, неделю. Завтра вечером они опять позвонят ее матери. Позвонит Катарина. Сама она будет сидеть рядом. Она не думала, что Катарина скажет что-то лишнее. Но она все равно будет рядом.

В десять минут второго она приехала в Истад.

Она инстинктивно почувствовала опасность, когда сворачивала на Лирегатан. Эта машина. Потушенные фары. Но она не могла повернуть. Нужно было ехать дальше. Проезжая мимо машины, она бросила на нее быстрый взгляд. Внутри сидели двое мужчин. Она чувствовала, что в квартире горит свет. Она так разозлилась, что изо всех сил нажала на газ. Машина рванула вперед. Свернув за угол, она так же резко затормозила. Выходит, они ее нашли. Те, кто следили за домом Катарины Таксель. Теперь они добрались до ее квартиры. У нее закружилась голова. Но это был не страх. В квартире нет ничего такого, что может привести их в Вольшё. Ничего, что рассказало бы им о ней. Ничего, кроме ее имени.

Она сидела, не двигаясь. Ветер ударял машину. Она выключила двигатель и потушила фары. Надо возвращаться в Вольшё. Теперь она понимала, зачем приехала. Проверить, добрались ли до ее квартиры преследовавшие ее люди. Она все равно далеко впереди их. Им никогда ее не догнать. Она будет складывать свои бумажки до тех пор, пока в ее списке не исчезнет последнее имя.

Она снова завела двигатель. Решила, что еще раз проедет мимо своего дома.

Машина стояла там же. Она затормозила в двадцати метрах от нее, не выключая двигателя. Несмотря на большое расстояние и неудобный угол наблюдения, она видела, что шторы в ее квартире задвинуты. Те, что находились внутри, включили свет. Они искали. Но им ничего не найти.

Она уехала. Постаравшись остаться незамеченной, тронулась с места спокойно, а не рывком, как обычно.

Когда она вернулась в Вольшё, Катарина и ребенок спали. Ничего не случится. Все будет идти по плану.

Валландер опять занялся письмами, когда услышал быстрые шаги на лестнице. Он встал. Это был Мартинсон. Сразу за ним спустилась Анн-Бритт Хёглунд.

— Посмотри-ка сюда, — сказал Мартинсон. Он был бледен, голос дрожал.

Он положил на стол раскрытую потрепанную тетрадь в черной обложке. Валландер наклонился и надел очки. Ряд имен. На полях напротив каждого — номер. Он наморщил лоб.

— Пролистай немного вперед, — сказал Мартинсон.

Валландер послушался. Ряд имен повторился. Поскольку на страницах были стрелочки, что-то зачеркнуто или исправлено, ему показалось, что это какой-то черновик.

— Переверни еще пару страниц, — сказал Мартинсон.

По его голосу Валландер слышал, что он сильно взволнован.

Ряд имен опять повторился. На этот раз исправлений и зачеркиваний было больше.

И тогда он увидел.

Он нашел первое знакомое имя. Ёста Рунфельдт. Потом другие два: Хольгер Эриксон и Эужен Блумберг. С самого края их столбика были написаны даты.

Даты их гибели.

Валландер посмотрел на Мартинсона и Анн-Бритт Хёглунд. Оба были очень бледны.

Никаких сомнений не оставалось. Они не ошиблись.

— Здесь больше сорока имен, — сказал Валландер. — Она их всех собиралась убить?

— Во всяком случае, мы знаем, кто следующий, — сказала Анн-Бритт Хёглунд.

Она указала пальцем.

Туре Грунден. Перед его именем был красный восклицательный знак. Но на полях не стояло даты.

— В самом конце есть отдельный листок, — сказала Анн-Бритт Хёглунд.

Валландер осторожно достал его. Это были записи, сделанные очень аккуратно. Валландеру пришло в голову, что почерк похож на почерк его бывшей жены Моны. Закругленные буквы, ровные и правильные строчки. Никаких зачеркиваний или исправлений. Но разобрать написанное было очень сложно. Что значили эти записи? Тут были цифры, название станции Хеслехольм, число и что-то, похожее на время из расписания поездов. 7.50. Завтрашнее число. Суббота 22 октября.

— Что это значит? — спросил Валландер. — Что Туре Грунден собирается сойти с поезда в Хеслехольме в 7.50?

— А может, он, наоборот, сядет на поезд, — заметила Анн-Бритт Хёглунд.

Валландер понял. Он не раздумывал.

— Звони Бирку в Лунд. У него есть телефон человека в Мальмё по имени Карл-Хенрик Бергстранд. Пусть он его разбудит и узнает, работает ли Ивонн Андер на поезде, который останавливается или отходит из Хеслехольма в 7.50 завтра утром.

Мартинсон достал свой телефон. Валландер, не отрываясь, глядел на раскрытую тетрадь.

— Где она? — спросила Анн-Бритт Хёглунд. — Где она сейчас? Ведь мы знаем, где она скорее всего будет завтра утром.

Валландер посмотрел на нее. За ее спиной он видел картины и фотографии. Вдруг он понял. Он должен был догадаться раньше. Он подошел к стене и сорвал снимок в рамке. Перевернул. Хансгорден в Вольшё. 1965. Кто-то подписал фотографию чернилами.

— Вот где она живет, — сказал Валландер. — И, вероятно, там же находится и сейчас.

— Что будем делать? — спросила Анн-Бритт Хёглунд.

— Едем туда и берем ее, — ответил Валландер.

Мартинсон связался с Бирком. Они ждали. Разговор был короткий.

— Он обещал разыскать Бергстранда, — сказал Мартинсон.

Валландер держал в руке тетрадь.

— Тогда пошли, — сказал он. — Остальных захватим по дороге.

— А мы знаем, где находится Хансгорден? — просила Анн-Бритт Хёглунд.

— Это можно найти в реестре недвижимости, — ответил Мартинсон. — Я это сделаю за десять минут.

Они очень торопились. В пять минут третьего они были в участке. Собрали уставших коллег. Мартинсон стал искать Хансгорден в своих базах данных. Это заняло больше времени, чем он думал. Когда он нашел его, было уже около трех. Они посмотрели на карте. Хансгорден находился на окраине Вольшё.

— Нам брать оружие? — спросил Сведберг.

— Да, — ответил Валландер. — Но не забывайте, что там Катарина Таксель. И ребенок.

В комнату вошел Нюберг. Волосы его стояли дыбом и глаза были красные от усталости.

— На одной чашке мы нашли, что искали, — сказал он. — Отпечатки совпадают. С теми, что на сумке. И на окурке. Из-за того, что здесь нет большого пальца, я не могу сказать, тот же это, что на башне, или нет. Странно только, что он, кажется, появился там позже. Как будто она была там еще раз. Если это она. Но похоже, что так. Кто она?

— Ивонн Андер, — сказал Валландер. — Мы сейчас за ней едем. Как только Бергстранд позвонит.

— А надо ли нам его дожидаться? — спросил Мартинсон.

— Полчаса, — ответил Валландер. — Не больше.

Они ждали. Мартинсон вышел — проверить, что квартира на Лирегатан все так же остается под наблюдением.

Через 22 минуты позвонил Бергстранд.

— Ивонн Андер работает на поезде северного направления, который отходит из Мальмё завтра рано утром, — сказал он.

— Понятно, — сказал Валландер.

Без пятнадцати четыре они выехали из Истада. Буря была в самом разгаре.

Перед отъездом Валландер сделал два телефонных звонка. Первый — Лизе Хольгерсон. Второй — Перу Окесону.

Никто из них не возражал.

Ее надо брать как можно скорее.

В начале шестого они окружили дом, который носил название Хансгорден. Дул штормовой порывистый ветер, все замерзли. Дом был окружен незаметно. После короткого обсуждения они решили, что Валландер и Анн-Бритт Хёглунд войдут вовнутрь. Остальные заняли такие позиции, чтобы рядом с каждым был, по крайней мере, один человек.