— Ну что, пошли? — спросил он.

— Да, — ответил Валландер. — У нас много дел.

В машине на пути в участок Валландер коротко рассказал ему, что произошло за последние несколько дней. Мартинсон слушал, ничего не говоря.

В приемной их остановила Эбба. Поскольку она даже не сказала ничего Мартинсону по поводу его возвращения, Валландер понял, что что-то случилось.

— Вас разыскивает Анн-Бритт Хёглунд, — сказала она. — Это очень важно.

— Что случилось?

— Некто по имени Катарина Таксель звонила своей матери.

Валландер посмотрел на Мартинсона.

Значит, он не ошибся.

Только все произошло быстрее, чем он думал.

Они успели.

Бирк вовремя привез записывающее устройство. Через какой-то час пленка была уже в Истаде. Они собрались в кабинете Валландера, где Сведберг подготовил магнитофон.

Они напряженно слушали разговор Катарины Таксель с матерью. Он был совсем короткий. Это первое, на что Валландер обратил внимание. Катарина Таксель сообщала только самое необходимое.

Они прослушали один раз, потом второй. Сведберг протянул Валландеру пару наушников, чтобы лучше слышать голоса.

Мать хотела сказать еще что-то. Но Катарина Таксель повесила трубку. Диалог состоял из четырнадцати реплик, последняя из которых была оборвана.

Они прослушали кассету почти двадцать раз. Сведберг переписал реплики на бумагу.

— Нам важна одиннадцатая фраза, — сказал Валландер. — «Ты ее не знаешь». Что она хочет этим сказать?

— Вполне вероятно, что она действительно ее не знает, — ответила Анн-Бритт Хёглунд.

— Я не совсем об этом, — уточнил Валландер. — «Ты ее не знаешь». Это может значить две вещи. Что мать с ней незнакома. Или что мать не понимает, как эта женщина важна для Катарины Таксель.

— Первое все-таки больше похоже на правду, — сказала Анн-Бритт Хёглунд.

— Хорошо бы ты оказалась неправа, — ответил Валландер. — Тогда бы нам было куда проще ее найти.

Пока они говорили, Нюберг сидел в наушниках и слушал. Он включил звук на полную мощность, и через наушники наружу проникал шум.

— Там еще какие-то звуки, — сказал Нюберг. — Какой-то стук.

Валландер надел наушники. Нюберг был прав. Откуда-то доносились повторяющиеся глухие удары. Остальные тоже прослушали по очереди, но никто не мог с точностью определить, что это такое.

— Где она? — спросил Валландер. — Она куда-то приехала. Она дома у той женщины, которая ее увезла. И где-то в отдалении что-то стучит.

— Может, они рядом с какой-то стройкой? — предложил Мартинсон.

До сих пор он ничего не говорил.

— Может быть, — сказал Валландер.

Они послушали снова. Действительно что-то стучало. Валландер принял решение.

— Отошли кассету в Линчёпинг, — сказал он. — И попроси их произвести экспертизу. Будет проще, если мы узнаем, что это за звук.

— Но сколько строек в одном только Сконе? — спросил Хамрен.

— Это может быть что-то другое, — сказал Валландер. — И тогда мы узнаем, где она.

Нюберг исчез с кассетой. Остальные стояли в кабинете Валландера, прислонившись к стенам или облокотившись на столы.

— С настоящей минуты у нас три задачи, — сказал Валландер. — Мы должны сосредоточить наши усилия. Некоторые линии расследования придется пока отложить. Мы должны узнать про Катарину Таксель все. Кто она? Кем она была? Ее друзья. События ее жизни. Это первое. Второе связано с первым, а именно: у кого она сейчас?

Он сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить.

— Мы, конечно, подождем возвращения Хансона из Лёдинге. Но третья наша задача — начинать копать у Хольгера Эриксона.

Никто ничего не возразил. Они разошлись. Валландер собирался ехать в Лунд и хотел взять Анн-Бритт Хёглунд с собой. Был уже вечер.

— К тебе сегодня приходит няня? — спросил он, когда они остались вдвоем в комнате.

— Да, — ответила она. — Как раз сейчас моей соседке, к счастью, нужны деньги.

— Как же ты ей платишь? — спросил Валландер. — Ведь зарплата у тебя не очень большая.

— Моей бы зарплаты и не хватило, — ответила она. — Мой муж хорошо зарабатывает. Это нас спасает. Нам, наверно, можно позавидовать.

Валландер позвонил Бирку и сказал, что они выезжают.

Вела Анн-Бритт Хёглунд. Валландер больше не доверял своей машине. Несмотря на дорогостоящий ремонт.

Окрестности медленно исчезали в сумерках. На полях дул холодный ветер.

— Начнем у матери Катарины Таксель, — сказал Валландер. — Потом снова вернемся в квартиру.

— Что вы надеетесь там найти? Вы ведь уже обыскали квартиру. А вы всегда отличались тщательностью.

— Может, ничего нового и не найдем. Но зато обнаружим какую-нибудь связь между двумя деталями, которой не заметили раньше.

Она ехала быстро.

— Когда ты за рулем, ты резко трогаешь с места? — вдруг спросил Валландер.

Она кинула на него быстрый взгляд.

— Бывает, — ответила она. — А почему вы спрашиваете?

— Потому что я пытаюсь понять, кто был за рулем красного «гольфа», в который села Катарина Таксель, — мужчина или женщина.

— А разве мы не знаем этого наверняка?

— Нет, — не колеблясь ответил Валландер. — Точно мы этого не знаем. Мы вообще почти ничего не знаем наверняка.

Он смотрел в окно. Позади остался замок Марсвинсхольм.

— Есть еще кое-что, чего мы не знаем наверняка, — произнес он через минуту. — Но в чем я все больше и больше убеждаюсь.

— Что?

— Что она действует одна. Что рядом с ней нет мужчины. Нет вообще никого. Мы не ищем женщину, которая могла бы вывести нас дальше. Дальше ничего нет. За ней не стоит никто. Мы ищем ее саму. И только ее.

— Значит, убийца — женщина? И она вырыла яму с кольями? Задушила Рунфельдта, долгое время продержав его в заключении? Утопила Блумберга — живого в мешке?

Валландер задал ей встречный вопрос.

— Помнишь, мы в самом начале расследования говорили о языке убийцы? Что он или она хотят рассказать нам что-то? Что в убийствах присутствует демонстративный момент?

Она помнила.

— До меня только сейчас дошло, что мы с самого начала поняли все правильно. Только неправильно рассуждали.

— Что женщина ведет себя, как мужчина?

— Да нет, не само поведение. Ее действия наводят на мысль о жестокости мужчин.

— Тогда нам следовало подумать о жертвах, да? Ведь они тоже были жестокими.

— Именно. Не об убийце. Мы домыслили неверное толкование того, что видели.

— Но как раз это самое сложное, — сказала Анн-Бритт Хёглунд. — Женщина оказывается способна на ужасающе жестокие убийства. Я не о физической силе. Я, к примеру, не слабее моего мужа. И ему не так-то просто победить меня в армрестлинге.

Валландер удивленно на нее посмотрел. Она заметила это и рассмеялась.

— У каждого свои забавы.

Валландер кивнул.

— Я помню, когда я была маленькая, мы боролись на мизинцах с мамой. Но выигрывала всегда я.

— Она, наверно, тебе поддавалась.

Они свернули на «Стуруп».

— Я не знаю, как эта женщина мотивирует свои поступки, — сказал Валландер. — Но, поймав ее, мы, возможно, встретимся с чем-то таким, чего раньше никогда не видели.

— С чудовищем?

— Может быть. Но и это неизвестно.

Разговор прервал телефонный звонок. Валландер снял трубку. Звонил Бирк. Он объяснил им, как найти дом матери Катарины Таксель.

— Как ее зовут? — спросил Валландер.

— Хедвиг. Хедвиг Таксель.