Она посмотрела на него, и лицо ее стало вдруг совсем беспомощным.

— Я уже давно ничего не знаю о нем, — ответила она. — Мне нечем вам помочь.

Валландеру был уверен, что она говорит правду. Она действительно не может им помочь.

Правда, это ей только казалось. На самом деле, она уже им помогла.

Увидев ее руки, Валландер больше не сомневался.

Теперь он знал: преступник, которого они разыскивают — женщина.

Когда они вышли из дома на Сириусгатан, шел дождь. Они остановились у машины Валландера. Валландер был обеспокоен и торопился.

— Думаю, мне ни разу не приходилось видеть, чтобы женщина, только что потерявшая мужа, так легко отнеслась к известию о его смерти, — заметил Бирк с неприязнью в голосе.

— Зато тут есть за что уцепиться, — ответил Валландер.

Он не стал утруждать себя объяснениями. Вместо этого он постарался продумать наперед следующие несколько часов. Не оставлявшее его чувство нехватки времени сейчас только усилилось.

— Надо просмотреть его вещи дома и в университете, — сказал он. — Это вы, конечно же, сделаете сами. Но мне бы очень хотелось, чтобы присутствовал кто-то из Истада. Мы пока не знаем, что ищем. Но может оказаться, что так мы быстрее обнаружим что-нибудь важное.

Бирк кивнул.

— Ты сам не останешься?

— Нет. Я попрошу приехать Мартинсона и Сведберга, скажу, чтобы выезжали немедленно.

Валландер достал из машины мобильный телефон и набрал номер истадского полицейского управления. Его соединили с Мартинсоном. Валландер коротко объяснил суть дела. Мартинсон пообещал тут же выехать. В полиции Лунда Валландер велел ему найти Бирка.

— Я бы остался, — сказал Валландер. — Но я должен вернуться к двум первым убийствам. У меня есть подозрение, что в них уже содержится разгадка смерти Блумберга. Только мы ее пока не заметили. Это ключ ко всем трем убийствам. Такое ощущение, что мы заблудились в пещерном лабиринте.

— Надеюсь, жертв больше не будет, — сказал Бирк. — Хватит уже и этих.

Они попрощались. Валландер поехал в Истад. Иногда с порывами ветра приносило дождь. Когда он проезжал «Стуруп», на посадку шел самолет. Валландер вел машину и заново, неизвестно, в который уже раз, обдумывал все случившееся. Он решил также, что́ будет делать по возвращении в участок.

Когда он припарковывал машину, было без пятнадцати шесть. В приемной он остановился спросить у Эббы, на месте ли Анн-Бритт Хёглунд.

— Они с Хансоном вернулись час назад.

Валландер поспешил дальше. Анн-Бритт Хёглунд он нашел в ее кабинете. Она разговаривала по телефону. Валландер сделал ей знак, чтобы она спокойно договорила, и вышел в коридор. Услышав, что она повесила трубку, он сразу же вошел обратно.

— Пойдем ко мне, — сказал он. — Нам нужно еще раз во всем как следует разобраться.

— Мне что-нибудь захватить с собой? — указала она на разбросанные на столе бумаги и папки.

— Думаю, не стоит. В крайнем случае, принесешь их потом.

Она пошла за ним. Валландер позвонил на коммутатор и попросил его не беспокоить, но не сказал, как долго будет занят. Им предстоял важный разговор, и не имело значения, сколько времени он займет.

— Помнишь, я просил тебя подумать обо всем и поискать доказательства женской версии, — начал он.

— Я это сделала, — ответила Анн-Бритт.

— Мы должны заново просмотреть весь материал, — продолжил Валландер. — Этим мы и займемся. Я уверен, что где-то есть лазейка. Только мы ее пока не увидели. Мы много раз проходили мимо нее. Она там была всегда, но мы смотрели в другую сторону. Сейчас я совершенно уверен, что в преступлениях замешана женщина.

— Почему?

Валландер рассказал о разговоре с Кристиной Блумберг. О том, как она сорвала с себя блузку и показала шрамы.

— Ты говоришь о женщине, которую избивали, — заметила Анн-Бритт Хёглунд. — А не о женщине, которая убивает.

— Возможно, это одно и то же, — ответил Валландер. — А если нет, то я должен быть абсолютно в этом уверен.

— С чего начнем?

— С начала. Как в сказке. Сперва кто-то вырыл яму и подготовил для Хольгера Эриксона могилу с кольями в Лёдинге. Представь, что это женщина. Что ты видишь?

— Ничего невозможного тут, разумеется, нет. Женщине такое вполне по силам.

— Почему она избрала именно этот способ?

— Потому что должно казаться, что это сделал мужчина.

Валландер долго размышлял над ее словами, прежде чем продолжить.

— Значит, она хотела направить нас по неверному пути?

— Не обязательно. Может быть, она хотела показать, что зло возвращается. Как бумеранг. Или и то и другое.

Валландер задумался. Ее объяснение не казалось ему невозможным.

— Мотив, — сказал он. — Кто хотел смерти Хольгера Эриксона?

— Это еще менее очевидно, чем в случае с Ёстой Рунфельдтом. Там, по крайней мере, есть несколько объяснений. О Хольгере Эриксоне мы по-прежнему знаем слишком мало. Так мало, что даже, признаюсь, странно. Его жизнь кажется совершенно скрытой. Словно она — запретный для входа объект.

Валландер сразу же понял, что она сказала что-то важное.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что говорю. Мы должны были бы знать больше о восьмидесятилетнем человеке, прожившем всю свою жизнь в Сконе. О человеке известном. Мы же о нем почти ничего не знаем.

— И как это объяснить?

— Не знаю.

— Люди боятся говорить о нем?

— Нет.

— А что же?

— Мы искали наемного солдата, — ответила Анн-Бритт Хёглунд. — Оказалось, что он уже давно умер. Мы узнали, что наемники часто берут себе вымышленные имена. А что если это относится и к Хольгеру Эриксону?

— Он был наемником?

— Не думаю. Но он мог взять себе вымышленное имя. Совсем необязательно, что он всегда был Хольгером Эриксоном. Вот, наверно, почему мы так мало знаем о его личной жизни. Иногда Хольгер Эриксон был другим человеком.

Валландер вспомнил несколько ранних сборников стихов Эриксона. Их он издал под псевдонимом. Но потом он уже подписывался своим настоящим именем.

— Что-то мне с трудом в это верится, — сказал Валландер. — Прежде всего потому, что я не вижу ни одного разумного мотива. Зачем человеку использовать вымышленное имя?

— А если он что-то скрывает?

Валландер посмотрел на нее.

— Ты хочешь сказать, что он взял себе другое имя, так как был гомосексуалистом? Во времена, когда это следовало держать в большом секрете?

— Можно предположить и такое.

Валландер кивнул. Но все же он не был уверен.

— Деньги, которые Хольгер Эриксон завещал церкви в Емтланде, — сказал он. — Это что-нибудь значит? Как объяснить его поступок? И пропавшая полька. Есть в ней кое-что необычное. Ты об этом не думала?

Анн-Бритт Хёглунд покачала головой.

— В деле Хольгера Эриксона она единственная женщина. И это очень странно.

— Из Эстерсунда пришли копии документов по ее делу, — сказала Анн-Бритт Хёглунд. — Но вряд ли кто-то успел ими заняться. Криста Хаберман — второстепенная фигура. У нас даже нет никаких доказательств, что они с Хольгером Эриксоном были знакомы.

Валландер заговорил очень решительно.

— Верно. Это нужно сделать как можно быстрее. Надо узнать, есть ли между ними связь.

— Кто этим займется?

— Хансон. Он читает быстрее всех. И лучше всех умеет заметить самое главное.

Анн-Бритт Хёглунд что-то записала, и они оставили разговор о Хольгере Эриксоне.

— Ёста Рунфельдт был грубым человеком, — сказал Валландер. — Это факт. То же самое можно сказать о Хольгере Эриксоне. И, как теперь выясняется, и о Эужене Блумберге. Еще Ёста Рунфельдт бил свою жену. Как и Блумберг. Какой можно сделать из этого вывод?

— У нас есть трое склонных к насилию мужчин. Из которых по меньшей мере двое избивали женщин.

— Нет, — возразил Валландер. — Не совсем так. У нас есть трое мужчин. Двое из которых избивали женщин. Возможно, это также касается и третьего, Хольгера Эриксона. Но этого мы пока не знаем.