– Так точно! – откликнулся Огурец. – И не только они. Других Колян видел. Они в него камнями бросались.

– Никто камнями не бросался! – буркнул Егор.

– Разговорчики в строю! – все той же ленивой походкой Мишаня вернулся обратно. – Та-ак… Интересная вырисовывается картинка! Ты говоришь, бросались, эти утверждают, что нет…

– Да они врут!

– Ладно, пусть врут, – с непонятной интонацией протянул Мишаня. – Но твой-то Колян, надо понимать, тоже не сумел их догнать?

– Так это… Он хотел…

– Хотел – да вспотел! Значит, ещё один выговор. – Вожатый показал Огурцу палец.

– Коляну?

– Тебе, звеньевой, тебе. За то, что плохо воспитываешь своих шнурков. Сачки они у тебя, звеньевой. Припухают от спячки да лени, ничего уже не могут. Ни бегать, ни драться.

– Так я же это…

– Отставить! – Мишаня угрожающе изогнул брови. – Или есть возражения?

– Никак нет!

– Так-то! А то смотри, мы людики интеллигентные, живо ума добавим. – Вожатый ухмыльнулся. – Ладно, звеньевой, расслабься, отпускаю. Ну?

– Чего? – не понял Огурец.

– Ноги в руки – и бегом по койкам! Чтобы через три минуты все в казарме спали! Лично проследишь. Приду – проверю.

– Понял… А эти?

– Этими лично займусь, не беспокойся.

Мишаня отвернулся от звеньевого, и в этот короткий миг, оказавшись за спиной вожатого, Огурец свирепо погрозил Артёму с Вовчиком кулаком. Стало ясно, что за свои три выговора он постарается расквитаться с ними по полной программе.

По счастью, Мишаня особо не оригинальничал. То ли самоволка представлялась ему не столь уж серьёзным проступком, то ли лень было выдумывать новые наказания. Как обычно всех мальчишек вывели в коридор и, выстроив шеренгой, заставили держать подушки на вытянутых руках. Изуверство заключалось в длительности процедуры. Минуту или две подобную гимнастику можно было ещё как-то стерпеть, но дальше начиналась сущая пытка. Мишаня же будто и не замечал ничего. Позёвывая и все так же держа руки за спиной, он бродил вдоль строя и скучным голосом читал лекцию:

– Короче, слушаем и не шебуршим… Хотите вы того или не хотите, но каждый из вас рано или поздно станет солдатом. А потому уже сейчас вы обязаны качать силу, закаляться, укреплять воинский дух…

– Для этого нас будут принимать в скауты? – осмелился поинтересоваться Димка.

– Правильная постановка вопроса! Именно для этого.

– А чем скаут отличается от пионера? Эмблемой или цветом галстука?

– Объясняю! Скаутов выдумали в Европе, пионеров – у нас.

– Тогда почему вместо пионеров теперь кругом скауты?

– А это уже не твоего ума дело.

– Я только хотел узнать…

– Отставить вопросы! – Мишаня лениво глянул на Димку. – Вижу, говорлив ты не по годам. Лучше ответь, почему вторую неделю в порванной майке ходишь?

– А это вас не касается.

– Что?! Что ты сказал? – Мишаня выпучил глаза, шагнул вперёд и навис над съёжившимся Димкой. Казалось, ещё секунда – и вожатый совершит что-нибудь страшное.

– Ещё раз спрашиваю: почему майка порвана?! – прорычал Мишаня.

– Так это… Иголок нет, нитки кончились.

– Меня это не касается!

– Так я вам сразу так сказал.

Наверное, не меньше минуты Мишаня переваривал Димкину дерзость. Поджавшийся строй ожидал потока ругани, ударов – чего угодно. Мишаня запросто мог наградить пендалем или оплеухой, а рука у него действительно была тяжёлая. И жалуйся потом родителям, доказывай, что вожатые занимаются в детском лагере рукоприкладством. Однако ничего страшного не произошло. Физиономия Мишани скривилась в усмешке, он снисходительно качнул головой:

– А ты, братец, остёр! Запомню.

Строй облегчённо выдохнул. В очередной раз зевнув, Мишаня вновь покосился на часы и махнул рукой.

– Ладно, салажня, расслабьтесь. Всем в палату – и умереть! Услышу ещё раз про самоволку, пеняйте на себя. Отдам Огурцу на съедение…

***

Ребята лежали на койках, и Артём рассказывал о том, что они с друзьями видели во флигеле. Он часто рассказывал соседям по палате разные интересные истории, но, пожалуй, впервые рассказ был посвящён не фантастическим героям книг, не головокружительным событиям из толстенных фолиантов, а его собственным приключениям. Тема оказалась завораживающей. Даже Вовчик Толстый притих на своей койке – словно и не о нём сейчас шла речь. Наступил тот час, когда можно было наконец расслабиться, когда угроза извне временно отступала на второй план. Дверь палаты они предусмотрительно подпёрли табуретом, а на спинках коек у ребят висели тяжёлые вафельные полотенца. С помощью тугих, завязанных на концах узлов сорванцы превращали полотенца в подобие боевых палиц. Более защищаться от Огурца было нечем.

Ну а странную веточку Артём успел подобрать ещё раньше. Для надёжности даже упрятал стебелёк под подушку – в компанию к кусочку шоколада и остаткам печенья. Как ни крути, а такие находки случались не каждый день. Строптивая ветка поёрзала минуту-другую под подушкой и успокоилась. Это было жутковато и удивительно, но, уставший за день, Артём ничему более не удивлялся.

– Так, может, он пришелец? – громко предположил Пашка. – А что! Я видел в одном фильме – жил такой дядька, никто ничего про него не думал, а он в один прекрасный день – бэмс! – и снял с себя маску.

– И что там оказалось? Под маской?

– А ничего! Один только череп из металла.

– Ага, из нержавейки! Ещё скажи, что наши вожатые тоже инопланетяне.

– А что! Был и такой фильмец. Я видел…

– При чём тут фильмы, мы же правду рассказываем!

– Так тоже иногда бывает. Сначала в кино сходишь, а потом кажется, будто это с тобой было.

– Да при чём тут кино! – возмутился Вовчик Толстый. – Мы же все своими глазами видели. В каждом окошке – свой мир.

– Хорэ болтать, Толстый. Не было там никаких окошек!

– Верно, снаружи не было, а изнутри – целая куча!

Артём услышал суровый вздох Егора и поневоле замер. От мнения атамана сейчас зависело все. К врунам отношение в лагере складывалось неважное.

– Я так думаю, тут два варианта, – рассудительно заговорил Егор. – Либо это обычные телевизоры, либо…

– Что – либо? – не выдержал нетерпеливый Пашка.

– Либо всё это враки.

– Враки?! – Вовчика Толстого даже подбросило на койке. – А Булочка? Вы у неё спросите! Она вам подтвердит!

– Я бы, Толстый, спросил, только где она, твоя Булочка?

– Ну так, понятно где… На этаже у девчонок.

– То-то и оно. Мы здесь, а она там. Как же мы её спросим? И потом, если вы сговорились, она тоже подтвердит что угодно.

– Значит, ты считаешь, что мы сговорились и врём? – звенящим от возмущения голосом спросил Артём.

– Почему же врёте – выдумываете. – Егор снисходительно хмыкнул. – Сам вспомни, сколько всяких историй ты нам рассказывал – и про Шерлока Холмса, и про марсиан с невидимкой, и про голодных призраков. Тоже, считай, всё выдумано. И правильно. Потому что выдуманное всегда интереснее правды.

– А ветка?! – снова не выдержал Вовчик Толстый. – Артемон, покажи им ветку!

– Какую ещё ветку? – заинтересовался Егор.

– Ту самую, которую Артемон во флигеле подобрал.

– А при чём здесь ветка?

– Да ветка-то необычная! Совсем как живая. Даже шевелится!

По палате прокатился единый полувздох-полустон.

– Ну, это вы что-то совсем загнули…

– И ничего не загнули! Артемон, покажи ветку!

– Да ищу я… – Артём уже добрую минуту обыскивал пространство под подушкой. – Не знаю, куда она подевалась.

– Может, на пол упала?

Выскользнув из-под одеяла, Артём заглянул под кровать. Щурясь, зашарил руками.

– Эй, Артемон, она тут! В носок мой заползла!

– Да нет, она пятки мне щекочет!

– Не-е, она в моём ухе…

Народ потешался, как мог. Под смех товарищей Артём ещё некоторое время провёл под кроватью, но поиски оказались безуспешными. Треклятая ветка никак не желала находиться. В дополнение ко всему, выбираясь из-под кровати, парнишка крепко ударился макушкой о железную раму. В голове тотчас загудело, и пришлось прикусить губу, чтобы не разреветься.