— Да, я…

Тут открылась дверь, они повернули головы и увидели, что в комнату вошли мать и мисс Доусон. Стивен тут же поднялся, но слишком быстро. Ногу пронзила острая боль, и он чуть не потерял равновесие. Чтобы не упасть, он схватился за спинку кресла, надеясь, что внимание мисс Доусон в это мгновение было направлено на книги или какую-нибудь картину, а не на него. Если она и заметила его жалкую беспомощность, то виду не подала. Мать, напротив, казалось, готова была разрыдаться, но, к счастью, довольно быстро взяла себя в руки. Она знала, что он не любит, когда она проявляет чрезмерную материнскую заботу.

Впрочем, заботы какой-нибудь хорошенькой горничной у него не вызывали такого неприятия.

Только он не был с женщиной с того дня, когда очнулся в проклятой выгребной яме, которую называли госпиталем. Не так давно природа снова начала брать свое, но какая женщина захочет калеку, в которого он превратился?

— Все хорошо, — пробормотал он, отталкивая заботливо протянутую Айнсли руку, которую только сейчас заметил. — Все хорошо.

Только все было не так уж и хорошо. Мерси Доусон он не назвал бы красавицей, и все же в ней появилось что-то притягательное. Как будто за время, пошедшее с того момента, как он оставил ее в гостиной, предупредив семью, что мисс Доусон останется, и до своего появления в библиотеке она обрела покой и душевную гармонию. То, чего он желал так отчаянно, ей далось безо всякого труда.

— Мисс Доусон, — начал Айнсли, выступив вперед и слегка поклонившись. — Позвольте заметить, вы очаровательно выглядите. Судя по всему, вы нашли все, что вам нужно.

— Да, благодарю вас, ваша светлость. Не знаю, каким чудом ваша матушка сумела за столь короткое время раздобыть колыбель, Джону в ней очень уютно. Он никогда не спал так крепко.

Имя сына слетело с ее языка, как сладкая колыбельная песня, мягко и успокаивающе. Стивен подумал о том, как его имя могло звучать в ее устах в момент страсти. Это будет несложно узнать сегодня же вечером. Он велел слугам устроить ее в том же крыле, где находилась и его комната. Да, это не очень благородно с его стороны, но они взрослые люди, и к тому же ее репутация уже и так порядком подмочена. Да и потом, здесь, в имении брата, кому какое дело до этого? Любовника его матери тоже особенно не скрывали, хоть и не выставляли напоказ. Айнсли точно не осудит его за то, что он ищет удовольствие там, где может. Слуги знают, что распространение сплетен обернется для них увольнением и что герцог скор на расправу.

— Благодарить за это нужно моего старшего брата, графа Вестклиффа. Этим летом у него появился наследник, и герцогиня настояла на том, чтобы у нас все было готово на тот случай, если малыша привезут к нам. Она его балует.

— И я не могу баловать одного внука и не баловать другого, — вставила герцогиня.

Стивен удивился: как это раньше ему не пришло в голову, что если ребенок действительно его, то, выходит, у его матери появился еще один внук? От этой мысли он почувствовал себя ужасно старым.

Щеки мисс Доусон порозовели, как будто она тоже об этом подумала. Стивен заметил, что ему начинает нравиться, когда на ее лице проступает румянец. И выглядела она на самом деле прекрасно. Теперь на ней было чуть более нарядное платье, с круглым вырезом, который открывал шею и частично плечи, но лишь слегка обнажал ложбинку между грудями. Видел ли он ее в этом платье прежде? Высказывался ли о нем? Или же оно новое и она ждет от него оценки? Похоже, она и впрямь чего-то ждала. Возможно, что он что-то скажет, а не будет молча стоять как истукан.

— Мисс Доусон, не желаете ли немного вина перед обедом?

Она, похоже, удивилась и расстроилась. Может быть, нужно было подойти к ней и поцеловать руку? Может быть, раньше он не мог оторвать от нее своих рук? Будь на ее месте любая другая женщина, его не мучили бы эти вопросы. Но незнание женщины, которую он должен был знать, порождало массу трудностей. Особенно из-за того, что он не хотел, чтобы она об этом догадалась.

Нелепость какая-то! Если они были близки, она его поймет. Работая в госпитале, она наверняка сталкивалась с людьми, с которыми происходило то же самое. Но видеть жалость в этих глазах цвета виски ему было невыносимо. Он мог не помнить эту женщину, но присущую ему гордость он не собирался терять.

— Разве что немного. Спасибо, — наконец отозвалась она.

Он заставил себя не припадать на правую ногу, когда пошел к бару.

— Лео присоединится к нам сегодня вечером?

— Непременно, — ответила герцогиня и пояснила мисс Доусон: — Лео — замечательный, талантливый художник. Я попросила его написать наши семейные портреты. Думаю, он и вас захочет написать маслом.

Однако не владение кистью, а совсем другие таланты этого молодого человека удерживали мать рядом с ним. Стивен был рад, что у матери такой любовник, который ценит ее и дает возможность чувствовать себя любимой. Быть может, то, что она сама жила отнюдь не праведной жизнью, и заставляло ее привечать мисс Доусон и не осуждать ее.

— Это, пожалуй, несколько преждевременно, — неуверенно произнесла мисс Доусон. — Я же не член семьи.

— Что вы, конечно же вы одна из нас, милая девочка. Если не по закону, то по совести, — заверила ее герцогиня.

«Интересно, — подумал Стивен, — догадывается ли мисс Доусон о том, что мать очень решительный человек?» Слова «поражение» герцогиня не знала.

Тросточка застучала непривычно громко, когда он пересекал комнату. Мисс Доусон встретила его на полпути. Она взяла стакан из его руки, и их пальцы на миг соприкоснулись, отчего теплая волна прокатилась через все тело Стивена и опустилась в пах, заставив его напрячься от желания. Так у них всегда было раньше? Она, похоже, немного смешалась, но не испугалась, как будто подобные прикосновения были ей привычны. Хотя кто знает?

Она не по-женски решительно отхлебнула вина, закашлялась, прикрыв рот рукой. На глазах у нее выступили слезы.

— Простите…

— Возможно, будет лучше не пить, а понемногу потягивать.

— Да, да, конечно. Вино великолепное. Спасибо.

И они посмотрели друг на друга так, будто в комнате больше никого не было. Он заметил, что у нее слегка вздернутый носик. Возле уголка рта виднелась крошечная родинка, а ресницы у нее были такие длинные, что ему сразу представилось, как они порхали над его лицом, когда они целовались. Брови ее разделяла неразглаживающаяся складка, как будто она постоянно хмурилась. Наверняка так и было, когда она выхаживала раненых солдат в госпитале. Жаль, что он не знал ее три года назад — сейчас он мог бы определить, какие перемены в ней произошли.

И что переменилось в ней по его вине? Впервые в жизни он пожалел, что не держал свои чертовы брюки застегнутыми. Но как же ему хотелось помнить каждый миг внутри нее!

Размышления его были прерваны появлением последнего участника обеда.

Без грома фанфар, но все же сумев привлечь к себе всеобщее внимание, в библиотеку вошел Лео. До знакомства с ним Стивен не встречал других людей, которые жили бы с такой досужей неторопливостью и беззаботностью, как Лео. Никто не упоминал его фамилии, все называли его просто Лео.

— Мисс Доусон, — заговорила герцогиня, уводя ее от Стивена к его явному неудовольствию, — позвольте представить вам художника, о котором я недавно говорила. Это Лео.

— Очень приятно, мистер Лео.

— Просто Лео, — лениво произнес тот, взял ее руку и поднес к губам.

Стивен почувствовал, что его рука, не сжимавшая рукоять трости, сжалась в кулак. Ему захотелось отдернуть руку мисс Доусон от губ Лео. Что это на него нашло? Никогда раньше он не ревновал своих женщин, потому что всегда мог без труда найти замену любой. У него были любовницы, а не возлюбленные. Он никогда не тратил силы на то, чтобы женщина доставляла удовольствие только ему, потому что очень быстро начинал скучать. Он предпочитал разнообразие.

— Ваш приезд стал настоящим праздником для герцогини, — пробормотал Лео. — Что не может не радовать меня. Спасибо, что приехали.