Николай Игнатьевич Ельцин, отец Бориса Ельцина, родился в Басманове в июне 1906 года. Он был средним из пяти детей Игнатия и Анны, родившихся между 1902 и 1912 годами. Старшей была Мария, а кроме нее в семье росли Иван, Дмитрий и Андриан. За четыре года в школе (в Басманове, в отличие от Бутки, маленькая начальная школа все же была) Николай научился читать, писать и считать. С 1920 года он работал вместе с отцом. Из четырех сыновей Николай и Андриан занимались плотницким делом и помогали по хозяйству, Иван был кузнецом, а Дмитрий управлял ветряной мельницей на холме. Николай, обладавший музыкальным слухом и приятным голосом, вместе с отцом и братьями пел в церковном хоре, а по вечерам играл на гармошке и аккордеоне. Похоже что он пытался сотрудничать с коммунистическим правлением Басманова. В 1950-х годах Николай написал короткую автобиографию, в которой указал, что с 1924 по 1928 год трудился на «выборной работе при сельсовете». В той же автобиографии он писал, что в 1928 и 1929 годах «работал столяром в районной мастерской»[50]. Впрочем, ясно, что оба этих занятия были лишь дополнением к его основной работе в частном секторе вместе с отцом и братьями.
В начале 1928 года Николай, покорившись требованию своего отца прекратить отношения с замужней женщиной,[51] женился на 19-летней девушке из не столь благополучной крестьянской семьи, Клавдии Васильевне Старыгиной. Предки Старыгиных жили в Басманове с 70-х годов XVII века. Школу ни она, ни ее младшая сестра не посещали и занимались тем, что пряли, шили и работали в поле, ожидая замужества. «Мама всегда говорила: „На что девке грамота? Парням письма писать? Ей о замужестве думать надо“», — однажды рассказала Клавдия Васильевна журналистам[52]. Клавдия, малорослая девушка (ростом она была чуть больше 150 см) с косой до пояса, знала Николая с 15 лет. Когда он пришел свататься, было решено сыграть свадьбу сразу же, в Рождество, и обойтись без церковной церемонии. Клавдия была рада войти в состоятельную семью Ельциных, славившуюся «золотыми руками». Впрочем, и Старыгины не были неимущими. Отец Клавдии, Василий Егорович (родился в 1877 году), был опытным плотником, делал шкафы, с помощью родственников и наемных рабочих строил в Басманове дома. Ее мать, Афанасия Кирилловна (родилась в 1881 году), была знаменитой на всю округу вышивальщицей[53].
Николай построил дом в Басманове, через дорогу от дома Игнатия и домишки брата Ивана. Клавдия украсила его вышитыми скатертями и занавесями. Дмитрий жил на другой улице, а Мария со своим мужем Яковом поселилась у свекрови, Гомзиковых. Борис Николаевич Ельцин появился на свет 1 февраля 1931 года — в Бутке. Первенец Николая и Клавдии родился темноволосым и унаследовал яркие, синие глаза матери. Стояла лютая зима, по русскому народному календарю все еще продолжались крещенские морозы. Возникает вопрос, почему же ребенок, зачатый в Басманове, родился в Бутке, в крохотном домике (5 на 6 м), на болоте, на дальнем берегу Беляковки. Ниже я дам на него ответ[54]. Как говорила ему мать и как он сам рассказал в первой автобиографической книге «Исповедь на заданную тему», малыш чуть не утонул во время крещения. Священник, до крещения крепко приложившийся к самогону, погрузил ребенка на самое дно купели. Услышав, что ребенок пускает пузыри, Клавдия вытащила его из воды. Батюшка предложил назвать мальчика, выдержавшего такое испытание, Борисом — от однокоренного слова «борец» (так звали двух первых русских святых и одного из первых царей)[55]. В тесном доме в Бутке ютилось более десяти членов семьи Ельциных, принадлежащих к трем поколениям. Приходилось спать на соломенных матрасах и тулупах. Дом под ржавой железной крышей, носящий номер 22 по улице Трудящихся, сохранился и по сей день. На нем нет мемориальной таблички — ничего, что бы сообщало о том, что здесь родился Ельцин. Когда я в сентябре 2005 года пытался разыскать этот дом, некоторые соседи по улице вообще не знали, что семья Ельцина некогда здесь жила[56].
В этот период удача окончательно изменила клану Ельциных, и в их судьбе произошел катастрофический поворот. В 1928 году Сталин и его окружение усилили давление на советское крестьянство с тем, чтобы увеличить поступления в правительственные закрома. В 1929–1930 годах в стране началась новая социальная революция — свертывание рыночно ориентированной НЭП и резкий переход к форсированной индустриализации. На селе коммунисты запретили свободную торговлю хлебом, натравливали соседа на соседа, лишали зажиточных крестьян (кулаков) собственности, сгоняли крестьян-единоличников в колхозы и совхозы.
Не следует думать, что коллективизация проходила гладко. Молодой Леонид Брежнев, будущий руководитель Советского Союза, в 1920-х годах занимался землеустройством и организацией колхозов в Бисертском районе, западнее Свердловска. Там в 1929 году он стал кандидатом в члены партии. В своих мемуарах Брежнев писал, что обозленные крестьяне «угрожали кольями, вилами, злобными записками, камнями, брошенными в окно». Но коммунисты «еще решительнее, смелее повели наступление на ненавистных кулаков»[57]. Борьба была неравной, и в конце 1929 года правящая партия жестоко доказала свое превосходство. Если в мае 1928 года в объединенном Уральском регионе был коллективизирован всего 1 % крестьянских хозяйств, то в октябре 1929 года этот показатель поднялся до 7 %, в конце ноября — до 19 %, а к марту 1930 года — до 67 %. Многие колхозы распались в 1930 году и в 1931 и 1932 годах подверглись реорганизации[58].
На родине Ельцина, как и во многих уральских деревнях, начали решительно избавляться от символов прошлого. Буткинский храм Пресвятой Богородицы лишился своего иконостаса и православного креста, бронзовые колокола с колокольни были переплавлены, церковь превратили в районный дом культуры, а в 1950-х годах в ней разместился кинотеатр[59]. В самые неурожайные и голодные 1932 и 1933 годы, когда многие крестьяне были вынуждены забить весь свой домашний скот, поговаривали, что в Бутке даже были случаи каннибализма[60]. Прироста населения не было: по советской переписи 1939 года в Бутке проживало 1007 человек — всего на 182 человека больше, чем в 1897 году. Ленин определил коммунизм ярким лозунгом — «советская власть плюс электрификация всей страны». Бутку к общей советской электросети присоединили лишь в 1946 году, после Великой Отечественной войны. Первая щебеночная дорога до Талицы была проложена в 1936 году (асфальта пришлось дожидаться до 1976 года), первая школа появилась в 1937 году, а железнодорожную ветку усилиями мобилизованных для этой цели жителей близлежащих деревень построили в 1949 году.
В «Исповеди на заданную тему», в спешке написанной в 1989 году и опубликованной еще в Советской России в 1990 году, Борис Ельцин посвятил Бутке единственную страницу, даже не называя людей по имени и обозначая их только по степени родства (отец, мать, дед). Он пишет о «раскулачивании» (уродливое слово, каких было много в советском лексиконе)[61]; о том, как не хватало хлеба и семенного зерна; о вооруженных бандах, орудовавших в округе; о том, как в 1935 году, когда сдохли последние лошадь и корова, дед пошел по домам класть печки. Чуть дальше мы читаем о том, как в 1949 году Борис попросил у своего деда благословения на поступление на строительный факультет политехнического института в Свердловске. Чтобы убедиться в том, что из внука выйдет достойный строитель, дед заставил его самостоятельно построить баню во дворе. Про отца Ельцин рассказывает, что в 1935 году, «чтобы спасти семью», Николай забрал жену и сына и бежал из Бутки на строительство в город Березники Пермской области. Далее, одним-единственным обезоруживающим предложением Борис упоминает об аресте отца в 1930-х: «И когда отца уводили ночью, а было мне шесть лет, я это тоже помню». Упоминание Ельциным своего возраста позволяет сделать вывод, что речь идет о 1937 годе[62]. Свердловский журналист Андрей Горюн, беседовавший с матерью Ельцина в 1991 году, приводит ее слова о том, как в 1931 году ее свекра, Игнатия, в 80 лет «попросту посылают на смерть» в северную тайгу, где он прожил всего несколько месяцев. Горюн приводит также слова Бориса Ельцина, сказанные на пресс-конференции в Свердловске в 1989 году. Тогда он заявил, что в 1937 году его отец «несколько месяцев провел в тюрьме»[63].
