— Нельзя сказать, что его собственные техасские проекты увенчались успехом…

— Он опередил свое время! Так бы и высечь на его надгробии: «Аарон Бэрр первым прозревал будущее». Но ничего на этом не выиграл. Правда, он делает успехи. С планом насчет немецких поселенцев он забежал вперед всего на несколько лет. К тому же года не пройдет, — его хриплый голос звучал теперь тише, чем голоса у стойки, — как Техас отколется от Мексики; тут замешан президент.

Пока он говорил, я вдруг перенесся мыслью в те времена, когда люди, подобные Бэрру, замышляли империи. И Свортвут тоже пережиток той эпохи, как Бэрр, как Джексон. Свортвута вовлекли ныне в предприятие под наименованием Компания Галвестоновского залива и техасских земель. Юрисконсульт компании — некто Хьюстон, бывший губернатор Теннесси и протеже Джексона; порвав с семьей, отказавшись от губернаторства, он поселился среди индейцев (и пристрастился к спиртному). Теперь Хьюстон в Техасе; по словам Свортвута, он намеревается освободить эту землю от Мексики с тайного благословения Джексона.

— Вот о чем говорил полковник Бэрр с президентом, когда они впервые встретились через тридцать лет после суда за измену.

Я машинально начал чертить стенографические знаки прямо на исцарапанном столике; надеюсь, сейчас, через три часа — голова у меня болит от выпивки и трещит от разных мыслей, — я воспроизвожу его слова со всей точностью.

В последний раз Джексон приезжал в Нью-Йорк 12 июня 1833 года. Через две недели полковник Бэрр обвенчался с мадам Джумел. Теперь я понимаю, почему он так стремился выудить у мадам деньги на осуществление «техасского проекта»: президент Джексон сообщил ему то, чего никто другой не знал.

— Вот было дело — доставить полковника в президентский номер гостиницы «Америкэн». Пришлось заставить управляющего — старика Бордмана — впустить нас с черного хода по лестнице для слуг.

Слуга без нашей просьбы поставил перед нами громадное блюдо жаренной кружочками свинины с тушеной капустой. Мы со Свортвутом уплетали, как голодающие — или как голландцы, каковыми мы и являемся.

— Нам пришлось выдержать стычку в коридоре, где толпились жаждавшие назначений, но я провел полковника в комнату на том же этаже, а секретарю сказал, что я привел «то самое лицо», и через минуту, прихрамывая, вышел сам Старая Коряга. «Клянусь всевышним, полковник Бэрр, уже не думал встретить вас на земле или на небе!»

Полковник развеселился.

«Ну, мистер президент, если вы попадете на небо, то лишь моими ежедневными молитвами».

Президент так расхохотался, что едва устоял на ногах… слабый он… был… да и сейчас — не жилец на этом свете, бедный старик.

«Ну, а теперь, — сказал он, — я хочу поговорить с вами о Техасе».

«Как мы беседовали, — ответил полковник Бэрр, — в старые денечки?»

«Что ж, — генерал Джексон поджал короткую верхнюю губу. — Черт возьми, полковник, из-за вас я чуть не провалился на выборах, из-за вас и ваших мошеннических делишек!»

Но полковник остался невозмутим.

«Вам еще повезло, — сказал он, — что ваш соперник, мистер Клей, тоже был моим другом».

«Да, сэр, поэтому им и пришлось помалкивать. Клянусь всевышним, я не успокоюсь, пока не пристрелю Генри Клея и не вздерну Джона Кэлхуна!» Затем президент поворачивается ко мне. «Сэм, пойди в другую комнату и налей себе стаканчик мадеры. Но только один.

А я пока поговорю с человеком, которого ценю выше всех граждан Союза». Примерно полчаса прождал я в соседней комнате. Затем меня позвали обратно, и я увидел слезы на глазах президента. Он сказал полковнику «до свидания», а тот ему — «прощайте». Когда мы вышли на улицу, я спросил полковника, о чем они говорили, а он сказал только: «О Техасе».

Пока Свортвут заказывал еще целого гуся, к столу подошел Гулиан Ферпланк. Поклонился Свортвуту и прошел мимо. Думаю, он не помнит о нашей встрече. Свортвут рассказал, что Ферпланк женат на дочери Фенно, издавшего «Географический справочник Соединенных Штатов» для Гамильтона. Все они друг за дружку, наши правители. Свортвут думает только про Техас и про деньги, которые он там будет загребать. Он рассказал мне, как совсем недавно Джексон отправил туда Хьюстона на разведку.

— …Сэм Хьюстон тоже мечтает стать императором, как когда-то полковник Бэрр; но я сомневаюсь, что Старая Коряга это ему позволит. Президент хочет, чтобы Техас стал частью Соединенных Штатов. И у него еще кое-что на уме. О, он хитрый, наш старина Джексон. Все вокруг пытаются подбить его на аннексию Техаса, а он и пальцем не пошевельнет. Мол, надо держаться договора с Мексикой. И он будет держаться. Но знаешь почему? Тут тонкая интрига, уверяю тебя. «Сэм, — сказал он мне однажды, — Техас через год или два станет независимым». — «С нашей помощью?» Он пропустил мой вопрос мимо ушей. «Но я не хочу, чтобы он сразу вошел в Союз». — «Почему же?» — «Ну, предположим, Техас независим от Мексики. Возникла, значит, еще одна маленькая безобидная республика. И предположим, что у них возникает затруднение: где проходит их западная граница? Ведь в этой части мира она может проходить где угодно. Теперь предположим, маленькая безобидная республика говорит, что ее земли простираются до самого Тихого океана. Почему бы и нет? И предположим, они предъявляют претензию на обе Калифорнии, а может, и на права рыболовства на северо-западе, а может, и на один-два порта на Тихоокеанском побережье. Ну, мексиканцы, конечно, только посмеются, верно? И посоветуют, видимо, этому маленькому безобидному Техасу убираться к черту: не может ведь горстка техасцев выбить мексиканцев из Калифорнии?»

Слуга поднес Свортвуту кусок пирога с олениной.

— С поклоном от повара, сэр.

— Спасибо ему, спасибо. — Свортвут разделил пирог, и мы принялись жирными пальцами отламывать его и отправлять в рот пахнущие корицей кусочки. Свортвут с набитым ртом раскрывал передо мной план Джексона. Маленькая безобидная республика Техас предъявит претензии на Тихоокеанское побережье континента. Выдержав время, республика присоединится к Соединенным Штатам, и те своим чередом потребуют всю испанскую Калифорнию. — И мы заполучим больше территории, чем приобрел Джефферсон, подлый предатель! Мне бы твои годы, твои годы!

Всем, кроме меня, нравится мой возраст.

Наконец, не в состоянии еще что-нибудь съесть или выпить, Свортвут откинулся в кресле и пожелал точно узнать, что же я пишу о полковнике Бэрре.

— Жизнеописание полковника, ничего больше.

— Я слышал, это будет жизнеописание Мартина Ван Бюрена, а?

Я промолчал.

Громадная красная ручища медленно вытерла с губ гусиный жир и легла на столешницу, тотчас ее засалив.

— Знаешь, Мэтти Ван пытался помешать моему назначению на пост инспектора порта. Ну и коварный дьявол, скажу я тебе. Но главное-то, — в его взгляде появилась задумчивость, он тихо икнул, — мы не желаем вреда полковнику, правда?

Я покачал головой, слегка удивленный щепетильностью Свортвута: обычно он прет напролом и с легкостью предает друзей.

— Но я думаю, еще можно выкрутиться. Тебя ведь это, видно, тоже беспокоит?

Я попытался сделать безучастное лицо, как полковник. Но уши у меня так горели, что я знал — они красные, как у кролика.

Свортвут снова икнул и втянул тяжелый подбородок в высокий крахмальный воротник.

— Могу себе представить, сколько платит тебе Реджинальд Гауэр. А я знаю кое-кого, кто заплатит вдвое больше.

— Но я… заключил договор.

— Расторгни.

— Я взял деньги.

— Верни.

— Но зачем? Полковнику все равно достанется.

— Никоим образом, если то, что ты написал, войдет в книгу, которую пишет кто-то другой.

— Но это ничего не меняет. Полковник подумает, что это я за кого-то написал книгу.

— Подумал бы, если бы появился очередной анонимный памфлет. А тут будет большая роскошная книга, и автор знаменитый, и знаменитое имя будет красоваться во всю обложку, и никто никогда не подумает, что ты с ним связан.

— Кто же это?