— Деньги, — добавил он быстро. — У тебя есть пятьдесят марок?

— Да, — ответил я смешавшись, — но не мелочью. Извините, пожалуйста.

Было очевидно, что его это не обрадовало. Я не последовал его инструкциям, и теперь деньги были абсолютно мокрыми. Пожав плечами, он взял банкноты и положил их на переднее сидение между страницами газеты. Я снял пальто. Мы ехали около пятнадцати минут, и все это время Сауэр стекал с моей одежды, образуя огромную лужу в его машине.

— Если бы я знал, что у тебя нет монет, — сказал Беккер, — я бы не приехал за тобой.

Он произнес это легко, подтрунивая надо мной.

— Тогда вам пришлось бы иметь дело с моей тетей Миной, — ответил я ему в тон. — Она грандиозная женщина. Ее эмоции перекрывают те, что встречаются в больших операх.

Беккер кивнул. Очевидно, он уже знал, что я этим хочу сказать.

— Она ждет тебя там, дальше, — сказал он.

Тетя Мина остановилась в маленькой гостинице недалеко от города Эхтернах. Дядя Сэм остался дома. Когда я вошел в гостиницу, дрожа от холода в мокрой одежде, тщетно пытаясь выглядеть как можно равнодушнее, она увидела меня и закричала:

— Лео, Лео!

Потом обняла меня и не выпускала, пока мы не вернулись к машине Беккера, на которой должны были ехать к ним домой в Люксембург.

— Какой мокрый, — сказала она, повернувшись ко мне с переднего сидения, как будто хотела убедиться, что я действительно здесь.

— Да, — ответил я, сидя на полу в задней части автомобиля. Счастливо улыбаясь, я вытащил что-то из кармана. — Даже носки совсем промокли.

Я поднял их вверх и громко рассмеялся. Беккер взглянул назад и поднял вверх бумажные деньги, полученные от меня. Он держал их осторожно, двумя пальцами и, издав только ему одному присущий иронический смешок, положил их на панель приборов, чтобы они сохли. От звука нашего смеха меня охватило такое чувство безопасности, какого не было уже месяцев семь, с момента прихода Гитлера.

Беккер медленно вел машину в направлении города, внимательно высматривая полицейские патрули. Когда нам повстречалась патрульная машина, Беккер и полицейский взмахом руки поприветствовали друг друга. Для меня Беккер был человеком с огромными связями по всему континенту, и теперь, рядом с ним, я чувствовал себя в безопасности. Всего несколько часов назад он был мне незнаком. Час назад я стоял на немецком берегу бурлящей реки, готовый броситься в волны. Теперь же я, счастливый, направлялся к дому тети Мины.

Тетя Мина, маленькая, полная, склонная к чрезмерной театральности женщина, вступила в молодости в Еврейское драматическое общество. Однако, выйдя замуж за Сэма Гольдштейна, оставила сцену, ограничив себя драмами повседневной жизни.

Дядя Сэм был красивым и образованным мужчиной, который раньше получал хороший доход от торговли мехом. Сейчас он терпеливо ждал нас дома. Я представил себе, как он решил: пусть она едет одна, пусть блеснет своим сценическим искусством, а позже я встречу Лео, когда страсти немного улягутся.

Сидя сзади в машине Беккера, я вспоминал свадьбу тети Мины и дяди Сэма. Мама приготовила для свадебного стола фаршированную рыбу. Лучшую фаршированную рыбу к западу от Волги, постановили все. Генни несла длинный шлейф тети Мины. Мне было тогда шесть лет, и Макс Бретхольц был еще жив. На своей швейной машине он сшил для меня костюм, так как мне поручили нести кольца. Замечательный костюм, сказали все. Твой отец, заявили они, самый лучший портной к западу от Волги. Какая талантливая семья, решили все. За красоту, за великолепную фаршированную рыбу, за такое удивительное швейное мастерство! — провозгласили все, весело поднимая бокалы.

А сейчас, когда мой отец уже девять лет как умер, я, его сын, бежал, чтобы спасти свою жизнь, вынужденный оставить своих любимых. Я спрашивал себя, был ли папа со мной в этот вечер, не он ли помог мне, как добрый дух, пересечь Сауэр?

Я ворочался в задней части машины, мне было неудобно, сыро и холодно. Но постепенно я почувствовал, как спадает напряжение. Тетя все время поворачивалась и смотрела на меня. Она сияла. Она не только помогла мне, но и почтила память умершего брата. Это была мицва! Обычно очень разговорчивая, со склонностью к преувеличенным драматическим жестам, она сидела сейчас, не произнося ни слова.

— Gut gemacht! — «Молодец», — сказал Беккер, когда мы добрались до квартиры тети Мины. — Счастливо. Ступай наверх, вытрись насухо и выпей горячего чаю. Мина, это был длинный день. Ты можешь гордиться своим племянником.

Он обнял тетю Мину. Ее глаза были полны слез. Беккер казался уже членом семьи. Я знал его, правда, всего несколько часов, но он спас мне жизнь. Он ушел, как только мы с тетей Миной повернулись, чтобы пойти наверх.

Квартира была расположена на втором этаже над бистро. Узкая дверь справа от входа в кафе вела в маленький, плохо освещенный вестибюль, за которым я увидел приоткрытую дверь. Дверь распахнулась, и дядя Сэм устремился к нам. Он подбежал ко мне с широко распростертыми руками.

— Слава Богу, слава Богу! — воскликнул он и на мгновение крепко обнял меня.

— Слава Богу, слава Богу! — сказал он снова. Это он-то, олицетворяющий спокойствие в нашей семье! Мы обнялись еще раз, и дядя Сэм, отступив на шаг назад, посмотрел на меня.

— Ты изрядно промок, Лео.

Я пожал плечами. Река, пояснил я. Вода немного поднялась.

Было уже далеко за полночь. Я осмотрелся и увидел скромную, скудно меблированную квартиру. Чувствовалось, никто не предполагает оставаться здесь надолго. Мы все быстро превращались в народ, спасающийся бегством. В квартире была спальня, гостиная, кухня и маленькая ванная. Мне постелили на софе. Когда я начал говорить, дядя Сэм остановил меня.

— Сначала, — сказал он, — переоденься.

Я снял брюки гольф и пиджак, который оставил синий след на моей шее. Дядя протянул мне сухое белье и пижаму — все слишком большое, но удобное. Моя одежда отправилась в ванную на просушку. Сидя в кресле, тетя внимательно наблюдала за всем, и мне было приятно ощущать их заботу. Это был теперь мой новый дом.

Открыв портфель, тетя Мина рассматривала, уцелело ли хоть что-нибудь. Все было насквозь мокрым. Она раскладывала вещи на кухонном столе, чтобы они просохли. Я смотрел на фотографии, запакованные мамой. Они были связующим звеном с моим быстро исчезающим прошлым. Некоторые склеились, и их нужно было осторожно разъединить. Я положил носки и обувь на батарею и ощутил поднимающееся во мне тепло.

У меня было чувство, что я вернулся в лоно семьи и религии. Мой талес расстелили сушиться, но тефилин был сильно поврежден и дядя Сэм сказал, что согласно еврейским законам он стал нечистым. Для ритуального очищения он отнесет его в синагогу. Синагога, думал я. Здесь не было необходимости произносить это слово шепотом.

Они спрашивали меня о семье, о настроении в Вене. Из местных газет почти ничего невозможно было узнать. Были ли шансы убежать остальным? Им было ясно, что ни мама, ни мои сестры не смогут убежать из Вены таким образом, как это сделал я. Усталый, я грустно согласился. Было уже раннее утро, когда тетя Мина сказала, что нам всем пора ложиться спать.

— Мы должны быть осторожны, — предостерег дядя Сэм, — так как ты здесь нелегально.

Но и они были в Люксембурге нелегально. Они приехали с временной визой, срок которой уже истек. Надо было делать все, чтобы не быть задержанными полицией. И уж тем более избегать любой связи со мной, так как у меня визы вообще не было.

— Ты должен завтра с утра срочно написать маме, — сказала тетя Мина.

Я кивнул. Засыпая, я все еще чувствовал силу Сауэра, пытался удерживать голову над бешеным потоком и одновременно хотел отправить маме побыстрее весть: я сделал это, у меня все хорошо, спокойной ночи, мама.

Утром я оказался перед лицом новой реальности. Я не мог оставаться долго в этой квартире, потому что все мы были здесь нелегально. Нельзя было подвергать опасности друг друга. Но дядя и тетя заверили меня, что Эзра-Комитет имеет контакты с правительством Люксембурга по проблемам беженцев. Шесть месяцев назад тетя и дядя получили временные визы, так как им удалось доказать, что они собираются эмигрировать в Америку. Люксембург является для них местом временного пребывания, заверили они ведомства, прибежищем на несколько недель. Но шесть месяцев уже не рассматривались как «временные». Да и Америка не очень-то великодушно раскрывала свои объятия. Тетя Софи, сестра Мины, пыталась получить для всех нас визы от города Балтимор, Мэриленд, США. Итак, мы ждали.