Омельченко больше помалкивает. Он лишь скупо роняет, что весна первого года пятилетки была чрезвычайно трудной для овощевода.. Это, конечно, так. В поле — две воли. Но, надеясь на лучшее, надо готовиться к худшему. На этом всегда держалось сельское хозяйство, особенно в зоне так называемого рискованного земледелия, к которой относится и Урал. Тут что ни весна, то и новые трудности — возвратные холода, снег, ветры. Они задерживают развитие нежной зелени, ломают продуманный график производства ранних овощей.

Но сколько же можно этим обстоятельством, как щитом, прикрывать свои промахи, недоработки? А иногда прятаться за ним и успешно избегать ответственности. Напоминаю Омельченко о том, что в магазинах и на базах пропадает немало уже готовой продукции.

Юрий Иванович не опровергает факта, он лишь просит вспомнить, что было и что стало. И тут он по-своему прав. До недавнего времени убытки от порчи картофеля, овощей, фруктов составляли более миллиона рублей в год. Негодную к употреблению и даже переработке продукцию машинами везли на свинарники близлежащих совхозов. Нередко содержимое общественных закромов перекочевывало и на городскую свалку. Омельченко, проработав директором торга три года, добился снижения таких убытков в четыре раза. Но ведь и 250 тысяч рублей под свинячий пятачок — тоже дорогое удовольствие.

Омельченко не спорит с таким выводом. Козаченко яростно протестует, вступившись за своего подчиненного: нелегко было достичь и такого результата. По нормативам оснащенности плодоовощных баз подъемно-транспортным и технологическим оборудованием торгу не хватает очень многого. Аккумуляторных погрузчиков и фасовочных линий, машин для переработки продукции и самих закромов. Шефское строительство выполняется едва на четверть планируемого. Даже имеющееся оборудование никто не берет ремонтировать. Заготовителям нужны стационарные и передвижные ремонтные мастерские. Нужна инженерная служба с хорошими, квалифицированными специалистами. В нормативах об этом говорится: в штатном расписании торга инженеры не значатся. Где логика?

Однако потери уменьшаются и будут снижаться из года в год. Заботами всего коллектива объединения и с помощью некоторых сердобольных шефов на базах в последнее время несколько возросла механизация труда, построено три вместительных овощехранилища, небольшой цех по переработке нестандартной продукции, кое-где появились бытовые помещения и конторы.

— Одно осталось неизменным, — напоминаю своим собеседникам, — конкурировать с рынком торг как не мог, так и до сих пор не может.

— Чтобы конкурировать с рынком, — объясняет Козаченко, — нужна хорошая производственная база, и не только для предприятий торговли нашего объединения, но и для наших специализированных совхозов, для всего овощного конвейера, от поля до прилавка.

— А вот рынок таких условий не ставит. Бьет вас и количеством, и качеством продукции.

— Только качеством, — поправляет меня Козаченко. — Но и этот недостаток — продолжение наших достоинств: у нас промышленная отрасль. Посмотри на интенсификацию труда. В объединении овощами занято, конечно, немало людей — около трех тысяч человек. Однако это в добрую сотню раз меньше, чем в частном секторе, а продукции мы производим вдвое больше — 130 тысяч тонн в год.

— Вы даете ее осенью в основном. А рынок расцвечен зеленью от конца зимы до ее начала, не говоря уже о весне и лете.

— Погоди, дай договорить, а потом уж подсчитаем баланс, — спокойно останавливает меня Козаченко.

Хозяйство у него громадное: помимо торга с его базами и магазинами, почти три десятка крупных специализированных совхозов. На их долю приходится 90 процентов овощей, производимых в общественном секторе области. Но совхозы работают неровно, задачи, поставленные перед ними, пока решают не в полном объеме. Ведь чтобы дать возможность южноуральцам потреблять овощи в соответствии с научно обоснованными нормами, объединение должно увеличить производство своей зеленой продукции не менее чем в два раза. Для этого пока еще многого недостает, и прежде всего — техники. Овощеводство, к сожалению, — отрасль, где преобладает ручной труд. А ведь по трудозатратам каждый гектар огородины равен двум-трем десяткам зерновых.

Далеко не каждое хозяйство объединения способно успешно заниматься садовой или огородной продукцией, прежде всего по климатическим условиям — Урал. Но даже те, которые способны на это (есть такие, с особо благоприятными по местным меркам условиями для возделывания овощей и фруктов), не являются, в строгом смысле слова, специализированными. Поэтому из 200 тысяч гектаров пашни, закрепленных за объединением, лишь десятая часть отдана под картофель, овощи, плодовые культуры. Животноводство и производство кормов для него забирают основную долю средств, техники, людей. Но все же в денежном выражении садово-огородная продукция превышает животноводческую. Эффективность овощного гектара высока: он дает 170 центнеров зелени в среднем по объединению. По отдельным культурам — капусте, моркови — урожайность вдвое больше.

— Наш овощевод производит без малого две тысячи центнеров огородной продукции. Даже самый трудолюбивый и удачливый владелец подсобного участка разве достигнет подобного результата? Конечно, и мы далеко не полностью исчерпали свои возможности.

Козаченко удовлетворенно укладывает футлярчик карманный микрокалькулятор, с помощью которого убеждал меня в своей правоте. Его взгляд теплеет. Он явно ждет горячего одобрения своей объективности и самокритичности. Но я не спешу поддакивать.

И мы, прекратив бесплодную дискуссию, отправились в «инспекционную» поездку по базам городского плодоовощного торга. Поехали вдвоем с Омельченко. Начальник объединения, сославшись на необходимость вскоре быть «наверху», остался в своем кабинете, предложив заглянуть к нему с выводами после поездки. Зная Козаченко уже много лет, я и не рассчитывал, что он присоединится к нам. Конечно, у начальника такого крупного хозяйственного подразделения дел хватит и без того, чтобы сопровождать каждого любопытствующего журналиста. Анатолий Павлович поехал бы и времени не пожалел, если бы показывать было что. Но он-то знает положение дел на своих базах.

Красный «москвичок» Омельченко шустро помчал нас из одного конца огромного города в другой, на лучшую в торге базу № 3 Металлургического района. Не стану подробно рассказывать, что видели. Одно скажу: капусты квашеной очень мало, свежей нет вовсе, картошка — дефицит, соленые огурцы и помидоры (зеленые) — в достатке. Но, дегустируя их вместе с Юрием Ивановичем, мы изрядно морщились.

Угощавшие нас женщины на мой вопрос, поставят ли они эти яства на стол, если к ним придут уважаемые гости, отвечали, помявшись: «На базар побежим». Но каждая начинала рассказывать, как именно она, именно ее коллектив стремится сделать свою продукцию самого лучшего качества. Но…

Этих «но» много, каждое само по себе порой и невелико, а вкупе дают один здоровый минус. Возьмем хотя бы огурцы. Семеноводы смешали семена, и на грядках выросли плоды разных предназначений: одни можно солить, а другие сразу с грядки должны попасть к столу. Но овощеводы собрали их в кучу, при этом изрядно побили и помяли, в хранилище сортировать огурцы нечем, да и некому, а осень стояла на редкость теплая. Вот и пришлось дать в чаны соли побольше, чтобы рассол не закипел, поэтому огурцы и горькие. А некоторые все равно пустые, ведь тридцать процентов из них — нестандарт: что дали совхозы, то и пошло в зиму. Магазины, к сожалению, только ухудшают продукцию. Как? А вот побывайте там и обратите внимание, какой в бочках рассол.

Были в нескольких магазинах. Рассола в бочках нет вовсе. В лучшем случае, огурцы заливают сырой водопроводной водой. И в этом есть свой расчет: огурцы от воды набухают, становятся ядреными, хрусткими. Но вкус их от того не улучшается.

— Главное требование к нашей продукции — стандарт по размеру и внешнему виду, — объясняли мне продавцы.

— Но разве ваш товар — напогляд и вы берете за него монетным звоном?