* * * Как было мне худо впервые, всерьез. Я шла, прижимаясь к безмолвью берез. И резала ноги босые, как нож, осока, осока — болотная дрожь. И я на осоке в березовом рву по-бабьи ревела, уткнувшись в траву. Но было такое в свеченье стволов — казалось, они понимают без слов. И, боль заглушая, сквозь маревый зной березы ветвями текли надо мной. ИЗ САЛИСЭ ГАРАЕВОЙ
(Перевод с татарского) Кажусь себе зеленым стебельком в проталине среди сырого снега. Тянусь к теплу подснежника цветком, и счастье — все в движении побега. Иль счастье — лист бумаги на столе и вера в будущее сквозь обиды? А может, след мой добрый на земле, который мне не суждено увидеть. Полоску алую на горизонте жду. Неужто зависть к будущему гложет? В его основу камень я кладу, а остальное — дочь моя положит. Евгений Горбатовский СТИХИ * * * Я знаю, где оно, начало! Я начинаюсь от вокзалов, От ливней, по плечам текущих, От веток, по лицу секущих! От той строки, что в тишине Звучит, слагается во мне! И, перегрузки разрывая, В работу ухожу, как в бой. Я от работы начинаюсь. От жажды быть самим собой! * * * Шел завод, обгоняя даты, И, сверкая стальными латами, Трудового фронта солдаты, Из ворот выходили тракторы. Уходили туда, где трудно, Становились силой России, На тайгу напирали грудью, Города поднимая красивые. А листая пласты целинные, Как страницы земной истории, Распахнули под небом синим Золотое пшеничное море… * * * Мой цех, наверно, слышит вся Россия! Он может рассказать о слесарях, Что очень редко говорят красиво — За них дела красиво говорят. Иду по цеху — дружно дышат печи, Цвет пламени у друга на лице. Я прихожу не только в цех кузнечный, Я прихожу в литературный цех. Наш день рабочий вечно перегружен, Он в нас давно второй натурой стал. И после смены под прохладным душем Мы остываем долго, как металл. Скажу иным: коль есть к заводу тяга, Так пусть на нем сойдется клином свет. Ты станешь свой, коль скажут: «Работяга!» Или другое: «Это наш поэт». Виктор Щеголев СТИХИ МАРТ ПРИШЕЛ Март пришел — из дома выгнал, Быть серьезным не дает. Теплый месяц спину выгнул, Как довольный желтый кот. Ты прошла и почему-то Улыбнулась мне светло. И тебе весенней смутой Тоже сердце замело? Знаю, дом сегодня лишний, Не нужны цветные сны… В лужах март дрожит чуть слышно, Светлый замысел весны. * * * «Даешь первый трактор!» — когда-то, Сейчас трудновато постичь, Далеких тридцатых ребята Взметнули ликующий клич. Пусть лозунг новорожденный, Не мыслимый даже вчера, — «Даешь, комсомол, миллионный!» — Взметнется, как пламя костра. «Даешь, комсомол, миллионный!» — В нем отклик далекой поры. Высокой мечтой окрыленные, Ребята идут на прорыв. О них еще в замыслах песни, Но скоро взлетят над страной. Я с ними работаю вместе, Встречаюсь в одной проходной… МОЛОДЫЕ ГОЛОСА Владимир Пшеничников ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ Повесть В этот день Николаю сделали операцию. Врачи в межрайонной больнице определили у него прободение язвы и продержали на операционном столе почти пять часов. Еще дня три Николай провел в отдельной палате на разных подпитках, а потом его откатили в четырехместную.
Все произошло в общем-то быстро, так что он не успел подумать, хорошо или плохо все случившееся, а потом уж, понятно, стал думать, что хорошо. Теперь, коль отмучился, начинай жить сначала. Раз-другой его, правда, передернуло от мысли, что все могло кончиться иначе, но в новой палате он был не один, и страх отступил. Палата просторная, с высоким потолком, плавно переходящим в стены. Под стать культурной палате и обхождению оказались и новые соседи. У противоположной стены стояла койка сельского парня по имени Петя, а за изголовьем, ближе к окну, располагались койки Лаптева и Каверзнева, городских моложавых мужчин. |
