— Ничего подобного. Они такие же люди, как мы, они из плоти и крови, и так же умирают, — стратег казался невозмутимым и уверенным, и Эрнон глядел на него с уважением. Вирольн знал свое дело. Но одно дело — воевать с морронами на границе, и другое — биться с арнами почти у стен Ринересса.

— Орэн славен тяжелой пехотой, — продолжил Вирольн, — но ей придется взбираться на эти холмы, и сильного удара не выйдет. А на флангах у нас колесницы. Мы возьмем Орэна в клещи и уничтожим!

— Надеюсь, у Орэна нет колесниц. А метательных машин у него точно нет, — приободрившись, сказал одан. — Уж такого они точно не ожидают!

Алые стяги Гурдана заполнили долину. Войско врага казалось несметным.

— Вирольн!

— Да, мой одан.

— Как ты думаешь… мы победим?

Вирольн взглянул на правителя. Одан был бледен, в глазах плескался страх. Но стратег понимал одана и не презирал за слабость. Все годы его правления были спокойны и мирны, не считая редких набегов чернолицых, которые никак не могли угрожать ни столице, и тем более оданству. А теперь на карту поставлено все. Замахнувшемуся на весь Арнир Орэну законы не писаны, в случае поражения Эрнон может лишиться не только престола, но и жизни. Если Орэн возьмет верх, Вирольн еще может рассчитывать на снисхождение, но одан — вряд ли… Зачем Орэну лишние претенденты на престол?

Военачальник лязгнул доспехами, резко повернувшись к одану:

— Войско ждет твоего приказа, мой одан. Эти люди пойдут на смерть за тебя.

Эрнон не отвечал, смотря перед собой невидящими глазами. Впервые в жизни он ощутил присутствие смерти. Она ждала у подножия холма, дыша в лицо смрадным духом могилы. Одану хотелось бежать и запереться в цитадели, спрятаться там, где не будут слышны предсмертные стоны тех, кто сейчас стоит в шеренгах. Но как укрыться ему, стоящему во главе войска? Взоры командиров и воинов обращены на него, все ждут команды. Ждут, чтобы победить или умереть…

Только теперь одан понял, что значит быть воином.

— Ты что‑то сказал, мой одан?

— Нет.

— Мы выиграем битву и выбросим этих мергинов за Тейн! Я умру за тебя, мой одан! — поклонившись, сказал Вирольн.

Стратег не кривил душой. Он ненавидел Орэна за попранные им древние устои, за безмерную жажду власти и коварство. И кому, как не Ринерессу победить и наказать заносчивый Гурдан!

Многотысячное войско Орэна замерло, повинуясь звукам боевых барабанов. Блистающая латами, «железная» пехота Гурдана занимала центр построения. Каждый пехотинец имел крепкий щит с гербом и копье с ярко–красным флажком. На правом и левом флангах стояли многочисленные и разношерстные дружины эмонов и два отряда наемников, лучших воинов Арнира, перед ними отряды стрелков из северных земель.

— Вперед, и да помогут нам Сущие!

Орэн махнул рукой. За спиной одана взревели походные трубы, и с громким кличем войско Завоевателя двинулось на врага. Порядки Ринересса стояли недвижно. Стратег предупредил Эрнона, что позиция на холмах неизмеримо лучше и спускаться не следует. Пусть враг атакует вверх по холму…

Стрелы лесных стрелков взвились в воздух, обрушиваясь на порядки Ринересса. Закричали раненые, кто‑то упал.

— Держать строй! — кричали десятники. Воины прикрывались щитами от падающих сверху стрел.

Страх прошел, и азарт боя медленно овладевал Эрноном. Теперь он не хотел бежать, а хотел атаковать, биться и увидеть смерть Орэна. Хотел сам убить его!

Едва ряды гурданцев приблизились к основанию холма, Вирольн поднял руку и резко, словно рубя противника, махнул. Грянули боевые барабаны, ряды ринересцев мерным шагом двинулись с холма и, не разрывая рядов, перешли на бег. С ужасающим ревом армии столкнулись. Битва началась.

Сидя на башне позади гвардии, Орэн возбужденно смотрел, как две железные волны схлестнулись. Будто два огромных, сверкающих зверя яростно взревели, сойдясь в смертельной схватке. Орэн видел, как из‑за холмов вытекают новые отряды врагов, сбегая вниз и тесня стоявших в центре северных варваров. Он встретился с сильным противником, много сильнее тех, с кем до сих пор приходилось сражаться. Эрнон умело выбрал позицию, расположившись на вершинах холмов. Орэн не мог рассмотреть армию Ринересса и не знал истинной силы противника. Но это не пугало Завоевателя. Он верил в себя и в свою армию и хотел доказать Арниру, что способен побеждать в равном бою.

Страшный шум битвы распугал зверей и птиц на много мер вокруг. Топот закованных в латы воинов, лязг мечей, скрежет доспехов, рев боевых рожков и дикие крики сражавшихся оглушали так, что люди не слышали ни команд, ни криков о пощаде и рубились насмерть, падая и погибая под ногами своих и чужих.

Сине–стальной зверь побеждал в центре. Его когти вклинились в передовой отряд северян, почти полностью истребив его. Но за ними стояли железные сотни латников, ветеранов, изведавших немало битв и прославивших имя Завоевателя. Они остановили атаку ринересцев и оттеснили назад.

Орэн усмехнулся:

— Бежать вниз легко. Теперь посмотрим, как вы побежите наверх! Роллен, отправляйся туда и возглавь атаку. Опрокинь их!

Воин в черном закрытом шлеме склонил голову и вместе с оруженосцем, несущем знамя эмона, отправился в гущу боя.

К одану Гурдана подбежал воин в запыленном плаще и помятом панцире. Зная о печальном конце Эванна и коварстве Орэна, телохранители не сводили с него глаз.

— Мой одан, — склонившись, произнес гонец, — я прислан эмоном Фориндаллом. Мы держимся из последних сил. Проклятые ринерессцы бросили на нас запряженные крогами повозки. Кроги покрыты броней, а из колес торчат острые лезвия. Они теснят нас!

— Эрнон приготовил подарок! — хищно усмехнулся Орэн. — Много ли этих повозок?

— Два десятка, не меньше. Ими управляют возницы, а на башнях сидят стрелки.

Одан оглядел стоявшую неподалеку свиту.

— Элинон!

Звякнув латами, эмон выступил вперед.

— У тебя большой отряд. Отправляйся и помоги Фориндаллу. Останови их и не возвращайся без победы! Мои наемники пошли вперед, им не должны ударить в спину!

Битва разгоралась. Алое знамя с черным груфом развевалось у подножия холма, там, где в первый раз столкнулись две рати.

На помощь отступавшим на левом фланге пришел отряд Элинона. Колесницы были очень опасны. Вклиниваясь в порядки гурданцев, они оставляли просеки из раздавленных и рассеченных на части воинов. Но защищенные броней и тащившие огромный груз кроги передвигались медленно и быстро уставали. Свежие воины Элинона окружили колесницы, взобрались на них и перебили возниц и стрелков. Опасность миновала…

— Мой одан, их надо остановить! — Вирольн указал одану на теснивших центр войска латников Орэна. — Если они овладеют холмом, то разорвут нашу армию надвое! Я возглавлю атаку.

— Нет! Атаку возглавлю я! — неожиданно сказал одан. — Шлем!

Оруженосец надел кованый шлем на голову Эрнона. Одан быстро опустил забрало, и голос правителя зазвучал глухо, но твердо:

— Вирольн, возьми резерв и ударь по правому флангу Орэна, отвлеки его, а я поведу гвардию в центре!

— Мой одан, ты не должен идти в атаку наравне с простыми воинами, это опасно! — сказал Вирольн. Эрнон ответил не сразу. Но когда стратег услышал его слова, то поразился решимости одана:

— Я не буду побежден!

Вглядываясь в маневры противника, Орэн пытался понять замысел Эрнона. Все силы, кроме гвардии, уже брошены в бой. Есть ли у Ринересса резервы, Орэн не знал, но у него их не осталось. Вся пехота и дружины эмонов вступили в бой. Все, кроме гвардии.

— Время пришло, — проговорил одан. Он открыл дверцу башенки и спустился на землю. — Атакуем сейчас. Эрнокс, ты готов?

— Мой одан, мои воины растопчут их! — Я пойду с тобой, Эрнокс. Приказывай выступать!

Запели трубы, и земля вздрогнула от мерной поступи тяжелой пехоты.

— Воины! Гвардейцы! Победа на наших копьях! Сам одан ведет нас! Вперед!

Рев сотен глоток заглушил последние слова военачальника. Выставив копья, тысяча гвардейцев, прославленная тяжелая пехота Гурдана, сотрясая землю, двинулась в атаку. Под звуки труб — команды были не слышны — обессиленные наемники отступили, и латники устремились вперед. Стена воинов с выставленными длинными копьями смяла порядки ринерессцев. Тяжелая пехота имела отличную броню, а чтобы воины меньше уставали, их вооружали короткими мечами и кинжалами, удобными в тесной рукопашной схватке. Вонзив копья в порядки противника, воины бросили их, и началась резня.