— Грязный хешим! — ножка Эланы стукнула в дверь. — Да как ты смеешь!

— Мой дом, и я смею! — отозвались за дверью. — Проваливайте, а не уйдете — выстрелю в окно!

Улнар молча повел возмущенную Элану прочь. Следующий двор оказался гостеприимней.

— Только в дом я вас не пущу, — сказал показавшийся на пороге хозяин. — Кто вас знает… Бродяг и воров здесь хватает. Два асира — и я открою вам сарай.

— Я не стану спать в сарае! — воскликнула девушка.

— Как вам будет угодно, — сказал хешим, закрывая дверь. Словно издеваясь, дождь полился с удвоенной силой.

— Ладно, я согласна!

Сарай был большим и темным. Дощатая перегородка делила его надвое, за ней слышалось шумное дыхание спящих крогов. Свет факела метался по толстым бревенчатым стенам, пока не осветил засыпанный прелой соломой угол.

— Фу, как тут воняет! — сказала Элана. К запаху крожьего помета Улнар привык, хешим вообще его не чувствовал.

— Ничем не воняет, — сказал он, удивленно глядя на зажавшую нос оданессу. Они свернули направо, оказавшись в другом углу постройки. Там возле стены высилась копна душистого сена.

— Вот здесь и спите, — сказал хешим. — Тепло и мягко.

Улнар дал ему асир. Это была щедрая плата за ночлег, в иных тавернах брали столько же, но торговаться воин не любил.

— А второй?! — возмущенно воскликнул хешим. — Мы договорились!

— Второй утром. Кто тебя знает, воров и жуликов вокруг хватает, — воин отвернулся, давая понять, что торговаться не намерен. Недовольно бурча под нос, хешим пошел к выходу.

— А факел? — спросила Элана. — Мы, что же, останемся в темноте?

— Еще сарай подожжете, — буркнул крестьянин. Улнар усмехнулся. Сравнить с каменистым Кхинором — так это дворец! Воин упал на стог и потянулся. Хорошо!

— Ты будешь спать? — спросила Элана.

— Я не спал прошлой ночью, если помнишь, — ответил воин. Усталость смыкала глаза. Надо поспать. Но прежде…

Ворота открывались наружу — не подпереть. Улнар достал из мешка кусок веревки и закрепил над землей на уровне ступней. Нехитрая преграда не задержит врага, но выдаст его присутствие. В темноте сарая веревка была совершенно не видна. Найдя прислоненные к стене грабли, воин положил их напротив двери. Невидимый охранник, усмехнувшись, подумал он.

— Что ты делаешь? — спросила Элана.

— Ничего особенного. Спи, — сказал он, лег на солому, отвернулся и заснул. Ему показалось, что спал он секунду, потому что сарай вздрогнул от душераздирающего вопля. Кричала Элана.

— Что?! — меч прыгнул в руку воина. Сарай был темен и пуст, девушка, дрожа, прижималась к стене. — Что случилось?

— Там! Зверь!

Зверь? Хищник не осмелится забраться в сарай, удивленно подумал Улнар, да и кроги замычат — они чуют лучше человека.

— Где?

— Вот, под соломой! — воин подошел ближе, сунул руку в ворох травы и за шкирку вытащил зверька размером в две ладони. — Это он?

— Он! Он прыгнул на меня! — пожаловалась Элана. — Убей его!

— Он просто замерз и хотел погреться. Ты что, кунимора никогда не видела?

— Нет.

— Так посмотри. Он приятный, и его можно гладить, — Улнар с улыбкой протянул зверька, но девушка отшатнулась:

— Выкинь его!

— Он не кусается.

— Выкинь немедленно!

Воин пожал плечами и, выйдя за ворота, отпустил зверька. Тот мигом шмыгнул под поленицу. Улнар вернулся к Элане и услышал шаги. Кто‑то входил в сарай.

— Тише, ни звука! — воин притаился за углом. Незваный гость приближался и вдруг с воплем растянулся на полу. Улнар мигом подскочил. Острие клинка уперлось лежащему в спину.

— Это я, — простонал споткнувшийся о веревку хешим. Улнар убрал меч:

— Чего ты приперся?

— Кто‑то кричал… Я решил посмотреть, что тут случилось…

— Посмотрел?

— Да, — ответил он и подобрал оброненные при падении вилы.

— Ничего не случилось. Девушка просто испугалась.

— Чего?

— Кунимора. Все хорошо, — повторил он и, выдворив хешима, прикрыл ворота.

— Испугалась кунимора? — удивленно проговорил хешим, покачал головой и ушел в дом.

Разбуженный криком девушки, Улнар не мог заснуть. Глаза привыкли к темноте, и воин смотрел в угол, где лежала оданесса. «Вот ведь как, — думал он, представляя лицо Эланы, — живет девушка, ни в чем отказа не знает, ни голода не видела, ни смерти… А чем она лучше местных девиц? Да, красива, что тут говорить… Образована и умна? Так и есть, да ведь и любую хешимку можно научить пению или манерам — но разве от знаний человек станет лучше и добрее? Было бы так, эмоны не притесняли бы свой народ…»

Он заснул, но в стук в дверь заставил воина схватиться за оружие.

— Эй, там, утро уже, выходите!

Это хозяин. Улнар осторожно приоткрыл дверь. Хешим был один.

— Давай асир, как условились! — потребовал тот.

Улнар отдал камень. Потягиваясь, из сарая выбралась Элана. Беспокойная ночь наложила отпечаток на лицо оданессы. Сонное лицо, всклокоченные волосы и одежда хешимки, к которой прилипли соломинки. Теперь ее точно никто не узнает, подумал Улнар и улыбнулся. Девушка удивленно посмотрела на воина:

— Почему ты смеешься? Дай зеркало!

— У меня его нет.

— Тогда ты дай, — сказала она поселянину. Тот пожал плечами:

— Некогда мне зеркало искать. Работать надо. А вы идите, куда шли.

— Как смеешь так разговаривать! — воскликнула Элана, и Улнару пришлось встать между ними.

— Скажи‑ка лучше: где колодец? — спросил он. Хешим показал. — Идем, — Улнар потащил Элану со двора. Не хватало, чтобы здесь что‑то заподозрили. Не можем держать язык за зубами — лучше быстрее уйти, подумал он.

Умывшись и попив воды у колодца, беглецы подкрепились куском хлеба, подаренному впридачу к платью, и вышли из хеша.

Лес закончился, дорога пошла лугами. Открытое место вызывало беспокойство у воина. Эта история напоминала вылазки в Кхинор, когда приходилось скрываться от кочующих морронских отрядов. Позволить себя увидеть означало гибель, поэтому открытые пространства Улнар не любил. «Никогда не думал, что в Арнире буду чувствовать себя, как в Кхиноре», — с усмешкой думал он. Взгляд воина все чаще задерживался на шагавшей рядом девушке, отмечая симпатичный профиль с точеным, чуть вздернутым носиком, чувственными губами и волнистыми прядями, ниспадавшими на покрытые грубой материей плечи. Нет, даже в хешимском платье Элана не выглядит простолюдинкой. Только полный дурак не заметит властную посадку головы, прямой пренебрежительный взгляд… Великий Игнир, он ведь не может заставить ее играть, как лицедея!

— Ты чем‑то огорчен, воин?

— Нет, все хорошо, — Улнар внимательно оглядел окрестности, но подозрительного не увидел.

— Долго еще идти?

— Ты устала?

— Нет. Просто хочу знать.

— Думаю, сутки, не больше. На ночь где‑нибудь остановимся, а завтра будем в Далорне.

На самом деле все было не так просто, но Улнар не хотел ее пугать. Какое‑то время шли молча.

— У тебя есть жена, воин?

— Нет.

— А почему?

Что за глупые вопросы!

— Я воин. Зачем мне жена? У меня нет ни дома, ни хозяйства.

— Ясно. Когда мой отец наградит тебя, ты сможешь купить себе дом и все, что пожелаешь.

Она ждала его радости, но Улнар предпочитал радоваться награде, а не словам.

— Ты слышишь?

— Да.

— Ты должен говорить: да, моя оданесса! — капризно поправила Элана.

— Но ты не моя оданесса, — с улыбкой поправил Улнар. — Я подданный Ринересса.

— Но сейчас ты служишь мне!

— Не служу.

— Как так? — изумилась она.

— Я помогаю тебе, но не служу.

— Тогда я беру тебя на службу! Сколько ты хочешь жалованья?

Улнар покачал головой:

— Нисколько, госпожа. Я вольный воин и вольный человек.

Оданесса замолчала, но, судя по вздернутому носику, ответ воина не понравился ей.

Избегая дорог и селений, они повернули на запад, но путь преградило болото. Обходя воняющие гнилью лужи, путники заметили блеснувший впереди огонек.