– А занимался набивкой чучел? – удивился Ноу Йоу.

– И еще думал, – напомнил Джонни.

– Ну, это, можно сказать, у них семейное, – сказал мистер Аттербери. – Кроме того, когда человек по локоть запускает руку в мертвого барсука, у него появляется достаточно времени для абстрактных размышлений.

– Да, это уж точно лучше, чем думать о том, чем ты занят, – согласился Холодец.

– Тогда решено – «Сплинберийские добровольцы», – подытожил мистер Аттербери.

Трубка телефона-автомата в «Белом лебеде» обросла инеем.

– Готовы, мистер Эйнштейн?

– Поехали, мосье Флетчер!

В трубке щелкнуло. Воцарилась тишина. Вновь потеплело.

Спустя полминуты за двадцать миль от города в маленьком деревянном домике, где размещался радиотелескоп Сплинберийского университета, резко похолодало.

– Работает!

– А что вы себе думали? Самая страшная сила во всей этой вашей вселенной, чтоб ей повылазило, – сила привычки. Тяготение мосье Ньютона рядом с ней – пшик.

– Когда же вам пришла в голову эта мысль?

– Помню, я тогда работал ну очень крупную треску.

– Да? Ну-с… посмотрим, что можно сделать…

Мистер Флетчер оглядел комнатушку. В настоящий момент в ней не было никого, кроме Адриана Миллера по прозвищу Любопыт, мечтавшего стать астрономом, поскольку работа астронома в его представлении состояла исключительно в том, чтобы допоздна не ложиться спать и смотреть в телескоп. Он страшно удивился бы, если бы узнал, что основное ее содержание – складывать длинные колонки цифр в маленькой хибарке посреди продуваемого всеми ветрами поля.

Информация, поступавшая сейчас от телескопа, представляла собой единственную память о звезде, взорвавшейся двадцать миллионов лет назад. Взрыв бесследно уничтожил на двух планетах миллиарды миролюбивых, спокойных, маленьких и упругих как резина существ. Несмотря на прискорбный факт своей гибели, они определенно служили Адриану большим подспорьем в его стремлении получить степень доктора философии, и кто знает – быть может, на вопрос, считают ли они свой труд напрасным, ответ поступил бы отрицательный…

Адриан поднял голову: моторы телескопа внезапно включились. На панели управления замигали лампочки.

Он схватился за главные переключатели. Они оказались такими холодными, что обжигали.

– Ай!

Огромная тарелка развернулась к Луне, висевшей над самым Сплинбери.

Принтер рядом с Адрианом зажужжал и залязгал, и на бесконечной бумажной ленте, которая поползла из него, появилось вот что:

Мистера Флетчера рикошетом отбросило от Луны.

– И какая она?

– Я не успел толком рассмотреть, но вряд ли мне хотелось бы там жить. Однако мы добились своего. Небо – это что-то, мистер Эйнштейн!

– Согласен, мосье Флетчер! А кстати, куда подевался этот молодой человек?

– Мне показалось, он вспомнил о каком-то очень срочном деле.

– Ах вон что. Нуте-с… надо бы доложиться остальным, а, мосье Флетчер?

Ночь в Центральном полицейском участке Сплинбери выдалась спокойная. Сержант Славни сидел и глядел на маленькие огоньки рации.

С юных лет сержант невзлюбил рацию. Она стала проклятием его жизни. Запоминать позывные было для Славни сущим мучением: все эти «Танго-Полька-Фокстрот» нипочем не желали держаться у него в голове, особенно когда он в два часа ночи гнался по улице за нарушителями законности и порядка. В конце концов он передавал какие-нибудь позывные вроде «Тряпка-Холка-Капот», что категорически и полностью исключало возможность его продвижения по службе.

Особенно Славни ненавидел рацию в такие ночи, как эта, когда ему выпадало дежурить. Не затем он поступал в полицию, чтобы осваивать всякую технику.

Телефон вдруг ожил. Звонил главный администратор «Одеона». Сержант Славни не сразу понял, чего от него хотят.

– Ну да, знаю, специальный сеанс по случаю Хэллоуина, – сказал он. – Стало очень холодно? Ну и что? Что, по-вашему, я должен сделать? Арестовать кинотеатр за то, что в нем холодно? Я полицейский, а не специалист по центральному отоплению! И кинопроекторы я тоже не ремонтирую!

Но едва он повесил трубку, как телефон зазвонил вновь. На звонок ответил один из молодых констеблей.

– Это из университета, – доложил он, прикрывая трубку ладонью. – Говорят, в радиотелескоп вселилась неизвестная сила внеземного происхождения. Знаете, у них за Слэйтом стоит такая огромная штуковина вроде спутниковой тарелки?

Сержант Славни вздохнул.

– Сможете получить описание? – спросил он.

– Я смотрел такой фильм, сержант, – вступил в разговор другой полицейский. – Там инопланетяне высадились на Земле и превратили всех до единого в городе в гигантские овощи.

– Да что ты? Ну, здесь это заметят дай бог через месяц-другой, – сказал сержант.

Констебль положил трубку.

– Он сказал только «неизвестная сила внеземного происхождения». И еще пожаловался на жуткий холод.

– Ага. Стало быть, жутко холодная неизвестная сила внеземного происхождения, – резюмировал сержант.

– К тому же невидимая.

– Ясно. Он опознает ее, если не увидит еще раз?

Молодой полицейский озадаченно взглянул на начальника. Не мечите бисер перед свиньями, подумал сержант.

– Хорошо, – сказал он. – Итак, нам известно следующее. В Сплинбери вторглись неизвестные невидимые пришельцы. Они заглянули в «Гадкого утенка», взорвали там игровой автомат «Космические захватчики» – на мой взгляд, вполне разумный поступок – и отправились в кино. Что ж, тоже можно понять. Пока новые фильмы доберутся до арфы Кадавра…

Телефон снова зазвонил. Констебль поднял трубку.

– Ну-с, как развиваются события, позвольте вас спросить?

– Это хозяин «Чудо-пиццы», сержант, – сказал констебль. – Он говорит…

– Ага! – перебил сержант. – Все правильно! Они зашли за пиццей номер три «Экстра пепперони»! Надо полагать, она напоминает им кого-то из друзей.

– Надо бы съездить туда, перекинуться с ним словечком, – неуверенно сказал констебль. Обед был давно. – Просто чтоб показать…

– Я сам съезжу. – Сержант Славни взялся за шляпу. – Но если я вернусь гигантским огурцом, кому-то не поздоровится.

– Мне без анчоусов! – крикнул констебль вслед выходящему в ночь сержанту.

В атмосфере витало нечто странное. Сержант Славни всю свою жизнь прожил в Сплинбери, но ничего подобного не припоминал. Все словно наэлектризовалось, а воздух отдавал жестью.

И внезапно пришло озарение.

Вдруг это правда? Конечно, про пришельцев без конца снимают дурацкие фильмы, но ведь это вовсе не исключает возможности их существования, верно? Он и сам много раз видел по ночному каналу подобные сюжеты. Пришельцы всегда выбирают для посадки окрестности маленьких городков…

Славни помотал головой. Не-ет…

Сквозь него прошел Уильям Банни-Лист.

– Ну зачем вы так, Уильям, – упрекнул его Олдермен, когда сержант Славни вздрогнул и заспешил прочь.

– Он олицетворяет угнетателей трудящихся масс, – объявил Банни-Лист.

– Но без полиции нельзя, – сказала миссис Либерти. – Иначе все начнут делать, что их левая нога захочет.

– Ну, нам-то это все равно, – заметил мистер Порокки.

Олдермен оглядывал ярко освещенную улицу, по которой они шли. Живых было немного, зато мертвецов более чем достаточно – они заглядывали в витрины магазинов, а те, что постарше, заглядывались на витрины и ломали голову над тем, что видят.

– Не припомню, чтоб в мое время было столько лавочников, – сказал он. – Должно быть, недавно понаехали. И мистер Садд О’Водд, и мистер Детски-Мир, и мсье Рэмон Обуви…

– Кто? – переспросила миссис Либерти.