— Не сдавайся.

— Что ты имеешь в виду? — рассеянно спросила Фелисити.

Уэверли слишком хорошо знала свою подругу. После того как отец Уэверли погиб во время аварии в воздушном шлюзе, Фелисити, испугавшись, отдалилась от нее. Когда бы Уэверли ни заговаривала о своем отце и о том, как ей его не хватает, она чувствовала, что Фелисити честно пытается слушать, честно пытается произнести нужные слова. Но она всегда ухитрялась сменить тему и переключить внимание Уэверли на что-нибудь более радостное.

— Я не хочу веселиться! Я хочу грустить! — закричала она однажды, но Фелисити, наверное, ее не услышала. После этого их дружба стала совсем другой. Они до сих пор называли друг друга лучшими подругами, но на самом деле они уже давно не были близки. Уэверли знала, что это не ее вина, Фелисити просто была не очень сильной. Но ей все равно было больно.

Однако в сложившейся ситуации девочкам не оставалось ничего другого, кроме как быть сильными.

Уэверли дотянулась до руки Фелисити и так сильно сжала ее, что услышала хруст ее пальцев.

— Мне нужно, чтобы ты была храброй вместе со мной, Фелисити. Ты можешь сделать это?

— Конечно, — сказала Фелисити, но осторожно высвободила пальцы из ладони Уэверли.

Раздался стук в дверь. В комнату заглянула седоволосая женщина, Энн Мэтер, и с улыбкой спросила:

— Как поживает наша пациентка?

Уэверли не ответила.

Женщина села на стул у изголовья кровати. Она двигалась так же устало, как и сиделка, и Уэверли заметила, что ее лицо блестит от пота.

— А ты быстро поправляешься, — заметила Энн Мэтер.

Уэверли уставилась на свои колени. Она избегала смотреть на женщину, потому что чувствовала, что та хочет убедить ее, склонить к чему-то.

— Тебе пришлось через многое пройти, дитя, — мягко сказала женщина.

Уэверли открыла глаза:

— Я не дитя.

— Ох, дорогая, это правда. Ты сейчас, наверное, в самом разгаре полового созревания, правильно?

Это был настолько неуместный вопрос, что Уэверли только молча уставилась на женщину.

— Ох, прости. На борту «Нового горизонта» мы привыкли совершенно откровенно говорить о таких вещах. Сорок три года, проведенные наедине друг с другом в космосе, заставляют людей… чувствовать себя свободно, не так ли?

Сиделка хихикнула, но под холодным взглядом Энн Мэтер осеклась.

— Уэверли, — сказала Мэтер, — мы делаем все возможное, чтобы найти выживших с «Эмпиреи». Не отчаивайтесь, хорошо?

— Правда? Вы пытаетесь помочь им?

— Это так. Мы делаем все, что в наших силах. — Энн Мэтер дружелюбно положила руку на колено Уэверли. — Дорогая, мы бы очень хотели, чтобы ты нам помогла. Помощь Фелисити была незаменима…

Фелисити сверкнула глазами, взглянув на женщину. Энн Мэтер не обратила на это внимания, хотя девочка стояла прямо рядом с ней.

— Мы думаем, что девочкам необходимо твое заверение, Уэверли. Потому что ты старшая.

Было что-то подозрительное в том, как ревностно Энн Мэтер следила за выражением лица Уэверли.

— Что вы имеете в виду? — спросила Уэверли. — Заверение насчет чего?

— Насчет того, что вы здесь в хороших руках. Что мы позаботимся о них. Хорошо позаботимся.

Уэверли прищурилась, пытаясь понять, к чему клонит эта женщина.

— Им пришлось многое пережить. И миссия спасения должна была их смутить. Они поверят, что ты лучше знаешь, что к чему, не так ли? — Она с достоинством отклонилась на спинку стула, ожидая ответа Уэверли.

Но она с таким же успехом могла ждать вечно. Уэверли была слишком зла, чтобы предлагать свою помощь. Ей нужно было подумать.

Энн Мэтер снова заговорила, на этот раз более твердым голосом:

— Я знаю, тебе пришлось нелегко, но ведь все остальные девочки пережили то же самое. Сейчас не время жалеть себя.

Уэверли почувствовала, как в ней вскипает ярость. Она жалела, что недостаточно сильна для того, чтобы схватиться за шею этой женщины и задушить ее. Но что, если она говорит правду, что, если девочек вовсе не похитили, а наоборот — спасли? Может ли это быть правдой?

— Ни одно великое путешествие не обходится без бед, — сказала Энн Мэтер, окидывая серыми глазами границы комнаты. — Всем стало бы намного легче, если бы мы смогли сотрудничать.

— А если мы не сможем? — мрачно осведомилась Уэверли. — Что тогда?

— Давай будем надеяться, что этого мы не узнаем, — сказала Энн Мэтер. Теплые нотки окончательно исчезли из ее голоса. Она встретила взгляд Уэверли и смотрела ей в глаза до тех пор, пока та не моргнула. — Просто мы так рады, что вы у нас на борту, — сказала она прежним медовым голосом. — Так приятно снова увидеть юные лица, правда, Магда?

— Как хорошо, что мы прилетели вовремя, — радостно откликнулась сиделка. Она снова встала за спиной Фелисити, которая съежилась у ножки кровати и так крепко сжала перила, что костяшки ее пальцев побелели. Сиделка засмеялась и положила руку на плечо Фелисити. Девочка, казалось, поникла от ее прикосновения.

— Тебе пора немного поспать, Уэверли. — Энн Мэтер кивнула сиделке, которая подошла к шкафчику. Она достала из ящика пузырек и проколола его мембрану иглой.

— Что это? Что вы делаете? — Уэверли охватила паника. Она попыталась было встать, но сиделка воткнула иглу в трубку, которая была прикреплена к ее руке. Все это время Уэверли не замечала ее.

Неужели они держат ее на таблетках? Может быть, поэтому Уэверли чувствовала себя такой обессиленной?

— А теперь спи, дитя, — прошептала Энн Мэтер ей на ухо. — А когда ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы помочь нам поговорить с девочками, мы снимем тебя с этих лекарств, и ты сможешь присоединиться ко всем остальным. Ты понимаешь?

— Значит, если я не помогу, вы будете держать меня здесь? — спросила Уэверли уже не очень внятно.

Ответа она не услышала, но почувствовала, как ее щеки касаются сухие пальцы. Затем пальцы спустились к ее шее и на один краткий, полный ужаса миг схватили ее за горло.

Уэверли хотелось протянуть руки к Фелисити, упросить ее остаться с ней, но ее руки были слишком тяжелыми. Она видела тень Энн Мэтер рядом с сиделкой. Женщины шепотом переговаривались. Что они собрались делать с ней, пока она будет лежать здесь одна в темноте, спящая и беспомощная? Она снова попыталась открыть глаза, но они словно наполнились песком. Веки потяжелели, и скоро она уже не могла держать глаза открытыми. Глубоко внутри нее какая-то крошечная часть ее души отделилась и побрела прочь по коридору.

Все звуки и огни исчезли, и наконец-то она почувствовала себя в безопасности.

Открыв глаза, Уэверли увидела сиделку, Магду, стоящую над ней со шприцем.

— Сколько времени? — вяло спросила Уэверли.

— Итак, — бодро сказала Магда. — Ты хочешь присоединиться к своим подругам или ты хочешь спать?

— Я хочу увидеть своих друзей, — сказала Уэверли. Во рту у нее так пересохло, что губы слиплись.

Магда отложила шприц и села на край кровати Уэверли.

— Пастор Мэтер будет счастлива услышать это.

Уэверли с тоской посмотрела на кувшин с водой, стоявший на столике возле кровати. Магда угадала ее желание, подняла кувшин, морщась от его тяжести, и налила для Уэверли стакан воды. Девочка села на кровати и выпила воду, затем налила себе еще один стакан и еще один, после чего снова откинулась на подушки. Вода невероятно освежила ее. Она даже почувствовала в себе силы потребовать:

— Я хочу прямо сейчас увидеть других девочек.

— Сначала с тобой хочет поговорить Пастор Мэтер. — Магда нажала на кнопку на столе возле кровати Уэверли. — А ты тем временем можешь помыться и одеться.

Женщина наполнила для Уэверли ванну, дала ей мягкую губку и мыло с ароматом жасмина и вышла из комнаты. Теплая вода приятно согревала ее онемевшие суставы. Вся правая сторона ее тела до сих пор болела от удара током, но теперь боль, похоже, немного успокаивалась. Уэверли приходилось следить за тем, чтобы не намочить обожженную руку, поэтому мытье заняло у нее немало времени. Уэверли забылась, нежась в мягкой пене и представляя, что она дома и в любую секунду в дверь может постучаться мама и проворчать: «Уэверли! Поторопись!» Ей хотелось никогда не выходить отсюда, но она чувствовала, что по другую сторону двери ее кто-то ждет. Поэтому она вылезла из ванны, вытерлась хлопчатобумажным полотенцем и натянула розовое платье, висевшее на крючке в углу. Это было девчачье платье, совсем не похожее на пеньковые штаны, которые привыкла носить Уэверли. Оно было удобным и даже красивым, но Уэверли чувствовала себя в нем, как в маскарадном костюме. Оно, наверное, принадлежало какой-то девочке с «Нового горизонта», хотя и выглядело совсем новым. Уэверли гладко зачесала свои тяжелые мокрые волосы, несколько раз глубоко вздохнула и открыла дверь ванной.