— Ты смотри, Гань! Брось эту дурацкую игру, — сказал Хуан Третий, откладывая приглашение. — Наша мужская школа уже привела к падению нравов. Так теперь еще вздумали открыть женскую! Трудно даже представить, чем все это кончится. Зачем же тебе впутываться? Не стоит того…

— Ну, ты не совсем прав. К тому же госпожа Хэ так просила, что я не посмел отказаться… — ответил Гао, злясь на Хуана Третьего за клевету на школы, а главное, за то, что он отнимает время — ведь до начала урока оставалось всего тридцать минут — часы показывали половину третьего.

— Ладно! Не будем пока говорить об этом, — догадался переменить тему Хуан Третий. — Потолкуем лучше о более важных вещах. Сегодня вечером у нас наклевывается одно дельце. Сюда приехал старший сын Мао Цзы-фу из деревни Маоцзя, чтобы пригласить геоманта выбрать место для могилы, и привез с собой двести серебряных долларов наличными. Мы с ним уже договорились сегодня вечером составить партию: я, Лао-бо и ты. Приходи непременно! Не прозевай. Втроем мы его как следует обчистим.

Гань, он же почтенный учитель Гао, вздохнул, но рта не раскрыл.

— Приходи обязательно, слышишь! Ну а я пошел, надо еще условиться с Лао-бо. Играть будем, как всегда, у меня. Этот дурак в кои-то веки вырвался из своей норы, и мы точнехонько его разделаем. Кстати, дай-ка свой мацзян, на нем знаки более четкие.

Почтенный учитель Гао медленно поднялся из-за стола, достал из-под изголовья кровати ящичек с мацзяном и передал его Хуану Третьему. Потом взглянул на часы и, увидев, что уже без двадцати три, подумал: «Знает ведь, что я теперь преподаватель, а школу при мне ругает и к занятиям не дает готовиться. А вроде бы не глупый человек».

— Вечером об этом потолкуем, — сказал он холодно, — а сейчас мне пора.

С досадой посмотрев на «Сокращенное зерцало» Юань Ляо-фаня, он положил учебник в свой новый портфель, с большой тщательностью надел новую шляпу и вышел за ворота вместе с Хуаном Третьим. Здесь он прибавил шагу, и его плечи задвигались, как плотничье сверло — вверх вниз, вверх вниз. Хуан Третий вскоре потерял его из виду.

Войдя в школу для талантливых и благородных девиц, почтенный учитель Гао передал свою только что отпечатанную визитную карточку старому горбатому привратнику, но «прошу» услышал не сразу. Следуя за горбуном, Гао сделал два поворота, пока не оказался перед учительской, служившей также и приемной. Директрисы не было, и его встретил седобородый заведующий учебной частью, знаменитый Вань Яо-фу, который был известен под прозвищем Хранитель фимиама Яшмового владыки.[240] Совсем недавно в газете «Дачжун жибао» печаталась с продолжением его переписка с небожительницами — сборник «Состязания в стихах перед алтарем бессмертных».

— А! Почтенный учитель Гао! Давно мечтал, давно мечтал познакомиться… — Вань Яо-фу сложил руки и, приседая так, будто собирался сесть на корточки, отвесил пять, а то и шесть поклонов.

— А! Почтенный Вань! Давно мечтал, давно мечтал познакомиться… — Сунув портфель под мышку, почтенный учитель Гао отвечал ему такими же поклонами.

Они уселись, и похожий на мертвеца служитель подал им по чашке кипятку. Взглянув на настенные часы, почтенный Гао отметил про себя, что они отстают ровно на полчаса — на них было только без двадцати три.

— О! Ваш шедевр, почтенный учитель Гао. Э… э… ваш труд «Систематизация истории — долг китайского гражданина», сколько о нем ни говори — поистине не наскучит, хоть сто раз перечитывай — не надоест… Он весьма поучителен для молодых людей и достоин быть высечен на камне, на камне!.. Ваш покорный слуга тоже большой охотник до литературы. Но я лишь балуюсь кистью. С вами, учитель Гао, мне никак не сравниться! — Он опять сложил руки, поклонился и, понизив голос, продолжал: — А мы здесь каждый день устраиваем сеансы — вызываем к алтарю бессмертную великой добродетели. Я — постоянный автор переписки с ней в стихах. Надеюсь, что и вы удостоите нас своим присутствием, удостоите. Мы обращаемся к богине Жемчужной орхидеи. По ее ответам нетрудно догадаться, что она — богиня цветка, изгнанная с небес за пристрастие к земной суете. Она любит отвечать стихами на стихи известных людей и одобрительно относится к новым течениям. К такому ученому, как вы, почтенный Гао, она, несомненно, будет благосклонна. Ха-ха-ха-ха!

Но почтенный учитель Гао совсем не был готов к разглагольствованиям на подобные высокие темы. Он так и не успел подготовиться к лекции «Расцвет и гибель династии Восточная Цзинь», и теперь даже то немногое, что он помнил, вылетело из головы. От мучительного волнения он все перепутал. В памяти всплывали какие-то обрывки мыслей: «В классе держать себя величественно, шрам на лбу прикрыть; учебник читать не спеша; на учениц смотреть снисходительно…» И снова, будто сквозь туман, прорывалась речь Вань Яо-фу:

— …пожаловала водяной каштан… Опьянев, взлетел в лазурное небо на синем фениксе… ах, как возвышенно!.. А Дэн, Почтительный сын, бил челом пять раз, пока не вымолил в награду четверостишие: «Красным рукавом смахнул пыль с Небесной реки». Не говоря… «Бессмертная Жемчужной орхидеи сказала…» Вы здесь впервые… А вот это наш школьный ботанический сад!

— Ах, вот как! — ответил почтенный Гао, отвлекшись внезапно от своих беспорядочных мыслей. Проследив за рукой собеседника, он взглянул за окно, увидел небольшой дворик, где росло несколько деревьев, и дом, состоявший примерно из трех комнат.

— Это наши классы, — продолжал Вань, не опуская руки.

— Ах, вот как!

— Ученицы у нас очень послушные. Они ходят на лекции, а специализируются по шитью…

— Ax, вот как! — произнес Гао, чувствуя себя на краю гибели и тщетно надеясь на то, что Вань, наконец, умолкнет и даст ему возможность сосредоточиться, припомнить хоть что-нибудь из темы «Расцвет и гибель династии Восточная Цзинь».

— К сожалению, некоторые из них хотят писать стихи, а это не годится. Реформы, конечно, возможны, но нельзя же в конце концов допустить, чтобы все девицы писали стихи. Даже богиня Жемчужной орхидеи не очень одобрительно относится к женскому образованию, считая, что оно противно Небу и вносит разлад в отношения между мужчинами и женщинами. Об этом мы с ней неоднократно беседовали…

Раздался звонок, и почтенный Гао вскочил со стула.

— Нет, нет! Сидите, пожалуйста. Это звонок с урока.

— Вы, наверно, очень заняты, уважаемый Вань, прошу вас со мной не церемониться…

— Нет! Нет! Не занят, не занят. Так вот я полагаю, что развитие женского образования отвечает духу времени. Однако малейшая оплошность может легко привести к эксцессам. Возможно, слова «противно Небу» означают именно необходимость принять меры предосторожности, пока все это, так сказать, еще в зародыше. Следует поручить это лицам беспристрастным, придерживающимся золотой середины, стремящимся лишь к одному — нашему национальному наследию. Вот тогда и не будет злоупотреблений. Прав ли я, как вы полагаете? Даже бессмертная находит эти слова достойными внимания. Ха-ха-ха-ха!

Школьный служитель подал им еще по чашке кипятку, но тут снова прозвенел звонок. Вань попросил почтенного Гао отпить хотя бы два глотка, затем поднялся и повел его в класс через ботанический сад.

С сильно бьющимся сердцем Гао вытянулся, как шест, рядом с кафедрой и увидел перед собой всклокоченные головы. Заведующий Вань достал из нагрудного кармана листок почтовой бумаги и, то и дело заглядывая в него, стал объяснять:

— Вот наш новый учитель Гао, Гао Эр-чу. Он — видный ученый. Всем известна его статья «Систематизация истории — долг китайского гражданина». Газета «Дачжун жибао» сообщила также, что почтенный учитель Гао, как почитатель великого русского писателя по фамилии Гао, а по имени Эр-цзи, из уважения к нему переменил свое имя на Эр-чу. Появление почтенного Гао — поистине великое счастье для нашей литературы! И вот сейчас он, уступив настоятельным просьбам нашей директрисы, госпожи Хэ, любезно согласился преподавать вам историю…