От такого легкомысленного заявления Тарика глаза Хоруса потемнели.

— Хватит, Тарик, — сказал он. — Это не подходящее время для шуток, так что придержи язык.

Столь резкий отпор Воителя шокировал Торгаддона, и он быстрым взглядом окинул лица своих товарищей. Локен не испытывал такого потрясения, поскольку за несколько недель после отбытия с планеты интерексов не раз был свидетелем взрывов гнева главнокомандующего по отношению к подчиненным. С тех пор как на площади перед Залом Оружия на Ксенобии пролилась кровь, Воитель не знал ни минуты покоя. Горечь неудачи при попытке воссоединения с интерексами до сих пор преследовала Хоруса.

После фиаско с интерексами Воитель впал в состояние унылой меланхолии и все чаще уединялся в своих личных покоях, куда допускался только Эреб. После возвращения на имперскую флотилию члены морнивальского братства почти не видели своего командира, и все четверо остро переживали необъяснимое отчуждение.

Раньше Воитель прислушивался к их советам, теперь его слух был обращен только к Эребу.

Известие о том, что Эреб со своим Легионом покинет экспедицию и отправится на Давин, все морнивальцы восприняли с чувством облегчения.

Но даже по дороге к системе Давина Воитель не знал отдыха. Со всех концов Галактики — от братьев примархов, от командующих имперскими армиями и, что тяжелее всего, от армий чиновников, идущих по пятам завоевателей, — поступали непрекращающиеся требования помощи.

Ежедневно группы экзекторов под управлением администратора Аэнид Ратбон осаждали Воителя требованиями оказать содействие в сборе имперской дани со всех приведенных к Согласию миров. Любой, у кого имелась хоть капля здравого смысла, понимал, что такие мероприятия преждевременны, и Хорус сделал все, что было в его силах, чтобы остановить Ратбон и ее экзекторов, но его усилия лишь ненадолго замедлили их.

— Если бы я мог, — сказал Хорус как-то вечером, когда они с Локеном обсуждали новые способы получения податей с приведенных к Согласию миров, — я бы убил всех экзекторов Империума. Но я уверен, на следующий день, еще до завтрака, мы получили бы счета из преисподней.

Локен рассмеялся, но тотчас осознал, что Воитель говорит серьезно, и смех застрял у него в горле.

После прибытия на Давин навалились еще более срочные дела.

— Не забудьте, — сказал Хорус, — все должно пройти точно так, как я говорил.

При появлении в дверях юрты избранного наместника Императора в помещении воцарилась благоговейная тишина, и все присутствующие опустились на одно колено. От взгляда на живого бога, появившегося в сверкающих доспехах цвета далекого океана и в царственно-пурпурном плаще, у Каркази закружилась голова. С нагрудника Хоруса сияло Око Терры, и Каркази не мог устоять перед величественной красотой Воителя.

Провести столько дней в экспедиции и только сейчас увидеть Воителя! Сколько времени потрачено впустую! Каркази ощутил острое желание вырвать все исписанные страницы из любимого блокнота «Бондсман № 7» и сочинить эпический монолог о величии главнокомандующего.

За Воителем вошли четверо морнивальцев, а с ними высокая величавая женщина в пурпурном бархатном платье с высоким воротом и пышными рукавами. Ее длинные волосы были уложены в высокую замысловатую прическу. Каркази с негодованием узнал в ней Петронеллу Вивар, летописца с Терры, о которой уже был достаточно наслышан.

Хорус в приветственном жесте поднял руки.

— Друзья, — произнес он, — я уже не раз говорил, что никто в моем присутствии не должен преклонять колени. Такой чести достоин один лишь Император.

Медленно, словно не желая нарушать благоговейный восторг, люди стали подниматься, а Хорус пошел вперед, пожимая руки тем, кто стоял в первых рядах, и очаровывая их своим благодушием и неожиданными шутками. Каркази видел тех, к кому обращался Воитель, и оттого, что он не удостоился подобной чести, в груди поднялось острое чувство ревности.

Совершенно не задумываясь, он начал проталкиваться вперед сквозь толпу, не обращая внимания на недоброжелательные взгляды и нередкие удары локтями в бока. Внезапно ворот одежды стал ему тесен, и Каркази обернулся, намереваясь резко осадить всякого, кто осмелился так вольно обращаться с его роскошным одеянием. Позади он обнаружил Эуфратию Киилер и в первый момент решил, что это она старается оттащить его назад, но, увидев ее лицо, улыбнулся — Киилер следовала за ним по пятам и воспользовалась его массивной фигурой в качестве буксира.

Каркази добрался до группы из шести или семи человек, стоящих в первом ряду, как вдруг вспомнил, ради чего его пригласили на такое важное мероприятие. Он оторвал взгляд от Воителя и посмотрел на Эреба из Легиона Несущих Слово.

О Семнадцатом Легионе Каркази не знал почти ничего, за исключением того факта, что его примарх, Лоргар, пользовался любовью и доверием своего брата Хоруса. Оба Легиона не раз сражались и проливали кровь во славу Империума в одних и тех же боях. Члены братства Морниваль шагнули вперед и один за другим обнимали Эреба, словно обретенного после долгой разлуки брата. Они смеялись и дружески хлопали друг друга по наплечникам доспехов, но в приветствии Локена Каркази уловил некоторую сдержанность.

— Сосредоточься, Игнаций, сосредоточься, — прошептал он самому себе, обнаружив, что снова уставился на Воителя.

Он отвел взгляд от Хоруса как раз вовремя, чтобы заметить, как Эреб и Абаддон в очередной раз пожимают друг другу руки и между их ладонями что-то блеснуло. Все произошло очень быстро, и Каркази не был полностью уверен, но ему показалось, что один передал другому то ли монету, то ли какой-то медальон.

Затем морнивальцы и Вивар отошли немного назад и встали за спиной Воителя, а Малогарст занял свое место рядом с ним. Хорус снова поднял руки.

— Друзья мои, вам снова придется потерпеть мое присутствие, поскольку мы собрались обсудить дальнейшие планы того, как нести свет истины в темные миры.

Вежливый смех и аплодисменты прокатились по юрте, а Воитель продолжал свою речь:

— Мы снова вернулись на Давин, место, где была одержана грандиозная победа. Это восьмой мир, приведенный нами к Согласию, и он поистине…

— Воитель, — раздался вдруг голос из центра юрты.

Оклик прозвучал совершенно спокойно, но люди единодушным вздохом отметили неслыханное по дерзости нарушение этикета.

Каркази заметил, как потемнело лицо Воителя, и понял, что Хорус не привык, чтобы его прерывали. Затем Игнаций переключил внимание на нарушителя.

Толпа слушателей отхлынула от Эреба, словно в страхе, что его безрассудство может оказаться заразным.

— Эреб, — заговорил Малогарст, — у тебя, по-видимому, есть что сказать.

— Небольшая поправка, советник, — пояснил Несущий Слово.

Каркази заметил и беспокойный взгляд, брошенный Малогарстом в сторону Воителя.

— Поправка, ты говоришь? И что ты хочешь исправить?

— Воитель сказал, что этот мир приведен к Согласию, — ответил Эреб.

— Давин принял условия Согласия, — раздраженно проворчал Хорус.

Эреб печально покачал головой, но Каркази заметил на его лице мрачное предвкушение, словно он был рад сделать следующее заявление.

— Нет, — сказал Эреб. — Давин не принял Согласия.

При таком посягательстве на честь экспедиции Локен ощутил прилив ярости, а напряженные спины его товарищей по Морнивалю показали, что и друзья испытывают те же чувства. Аксиманд зашел так далеко, что схватился за оружие, но Торгаддон покачал головой, и Маленький Хорус отвел пальцы от рукояти меча.

Даже за короткое время знакомства с Эребом Локен успел убедиться, с каким уважением и почтением относились окружающие к уравновешенному и рассудительному капеллану Несущих Слово. Он часто давал мудрые советы и обладал легким характером, а его вера в Воителя казалась безграничной, но незаметно возникшая близость между ним и Хорусом вызвала у Локена недовольство, которое нельзя было объяснить простой ревностью. С тех пор как Воитель начал прислушиваться к советам Эреба, он стал угрюмым, излишне раздражительным и замкнутым. Даже Малогарст не раз высказывал морнивальцам свою обеспокоенность растущим влиянием Несущего Слово на Воителя.