В то же время один из его сослуживцев попытался сзади нанести удар Хавсеру по голове. Взмах показался Хавсеру чересчур откровенным, словно тот решил играть по правилам и дать ему шанс избежать удара. Хавсер поднял руку, загораживая голову от летящего кулака, и схватил обидчика за руку. Под пальцами что-то хрустнуло. Он почувствовал, как смещаются и ломаются кости. Но не его кости.

Третий солдат решил убить Хавсера и попытался разбить ему череп тяжелым гаечным ключом. И снова Хавсеру показалось, что делает он это очень осторожно, словно только изображал удар для зрителей. Хавсер не хотел, чтобы металлический ключ приближался к его голове. Он инстинктивно поднял левую руку, чтобы блокировать удар.

Солдат закричал. На его руке как будто образовался второй локоть. Кожа собралась в складки, как спущенный носок. Солдат упал, и ключ звонко ударился об лед.

Остальные солдаты разбежались.

Медведь поджидал его у подножия трапа «Грозовой птицы».

— Ты опоздал, — прорычал он.

Хавсер протянул ему жезл-пеленгатор.

— Но я уже пришел.

— Если бы ты еще чуть-чуть задержался, мы бы улетели без тебя.

— Я в этом не сомневаюсь.

— От тебя пахнет кровью, — заметил Медведь.

— Верно, — подтвердил Хавсер, глядя ему в лицо. — Почему мне не рассказали, насколько сильно вы изменили мое тело?

Действия ярла Огвая по подавлению сопротивления Безмолвия были настолько же простыми, насколько и эффективными. Как только командующий экспедиционной флотилией подтвердил передачу Волкам контроля над зоной военных действий, Огвай собрал железных жрецов, проинструктировал их и приказал немедленно приниматься за работу.

На вычисления и подготовку ушло около двух дней. К тому времени с поверхности планеты были эвакуированы все армейские подразделения.

На третий день, который ближайшие советники ярла сочли благоприятным, железные жрецы продемонстрировали свое искусство.

Серия мощных направленных взрывов сорвала ремонтный док с его стабильной орбиты. Следом за ним потянулся сверкающий в лучах солнца шлейф металлических обломков. Док, удерживаемый силами гравитации, по широкой дуге полетел к оранжевой планете. Огромный мир и его крошечный двойник стали кружиться вокруг друг друга, словно ярко раскрашенные детские игрушки.

Потребовалось восемнадцать полных оборотов, чтобы произошла неизбежная катастрофа. К тому времени шлейф обломков растянулся на тонкие коричневатые нити, опоясывающие планету, словно тончайшие кольца вокруг газового гиганта. В результате трения в верхних слоях атмосферы ремонтный док раскололся, и его структура начала разрушаться. Падая, он менял цвет, подобно металлическому бруску в горне, — сначала был тускло-красным, потом розовым, а под конец стал ослепительно-белым. После движения по орбите его плавное снижение казалось мучительно медленным.

Док упал, как падают дурные звезды. Хавсер понимал, что это означает. И это падение было худшим из всех, о которых он знал.

Шар рухнул на лед между двумя колоссальными башнями, теми самыми, что поднимались с поверхности через каждые шестьсот семьдесят километров и, возможно, простояли не одну тысячу лет. Сначала была яркая вспышка, затем сияние стало быстро распространяться, словно солнечный свет по льду. Над местом падения вздулся ослепительный сверкающий купол, который устремился во все стороны, испаряя лед и уничтожая башни, словно деревья в бурю.

Колоссальный удар вызвал смертельный всплеск инфракрасного излучения. Извержение выбросило в воздух тучи пыли и распыленной серной кислоты, отчего атмосфера потемнела. Раскаленные обломки, сброшенные на землю мощным сотрясением, посыпались градом, нанося дополнительный ущерб.

Воины Тра собрались на десантной палубе и наблюдали за смертоносным ударом на нескольких огромных пикт-экранах, обычно используемых при инструктаже перед высадкой. Здесь же присутствовали трэллы и рабочие палубной команды. Некоторые все еще держали в руках лоскуты с полировальной пастой, а то и оружие, которое они перед этим чистили или ремонтировали.

За плавным снижением они наблюдали почти в полной тишине, прерываемой лишь приглушенным ворчаньем и нетерпеливыми вздохами. Но как только произошел удар, Волки словно взорвались. Они топали обутыми в тяжелые ботинки ногами, стучали в пол рукоятками секир и били мечами по штурмовым щитам. Они запрокидывали головы и выли.

Поднялся оглушительный шум, встряхнувший Хавсера мощной ударной волной. Вокруг него бесновались закованные в броню гиганты. Глотки раздувались от рева, рты раскрывались на невероятную ширину, из-под обнаженных клыков и резцов брызгала слюна. «Звериная» внешность обитателей Фенриса еще никогда не бросалась в глаза настолько очевидно.

На самом деле Хавсер осознал это позже. В тот напряженный момент на десантной палубе его захлестнула волна звериного рева. Неистовство Волков обрушилось на него физическим ударом. Крики когтистыми лапами впивались в грудь. Одетые в балахоны трэллы и даже кое-кто из палубных рабочих тоже стали вопить и выть, потрясая кулаками. Это был настоящий первобытный рев.

Как только Хавсер понял, что не выдержит этого больше ни секунды, он запрокинул голову, закрыл глаза и завыл вместе со всеми.

Вскоре после взрыва на планете пошел кислотный дождь, и стратосфера начала разрушаться. «Грозовые птицы» несли воинов Тра в облака ядовитой пыли, в клубы белесого дыма, освещаемого разрядами молний.

Темные суда с широкими крыльями в глазах Хавсера были похожи на своих тезок — черных воронов в грозовых тучах, спускающихся на разоренную землю.

Когда он сказал об этом Волкам, у него спросили, что такое «вороны».

На усмирение ушло три недели по корабельному времени. Это было время, чтобы кое-что узнать. Кое-что о самом себе.

У него уже накапливались сказания. Некоторые истории приносили поднимавшиеся для перегруппировки воины после сражений на подземных уровнях. Другие передавались поджидавшими в резерве Волками, которым информация о событиях на поверхности приходила через системы связи.

В некоторых сказаниях содержались полные отчеты о действиях, другие казались Хавсеру чрезмерно преувеличенными и приукрашенными. «Мьодовые истории» — так называл Эска Разбитая Губа сказания, сложенные под воздействием опасного напитка фенрисийцев.

И все же вряд ли это были «мьодовые истории», поскольку сам Эска утверждал, что ни один уважающий себя член Стаи и уж тем более ни один воин Тра не позволит себе хвастаться. Согласно традициям Влка Фенрика, бахвалов считали представителями низшей формы жизни. По рассказам судили о воине, а их истинность определяла его репутацию. Поле битвы быстро разоблачит хвастуна: там проходят проверку его сила, храбрость и мастерство владения оружием.

И это, добавлял Эска, еще одна причина существования скальдов. Они должны оценить истинность историй, они должны быть нейтральными посредниками, не позволяющими гордости, предвзятости или мьоду исказить истину.

— Выходит, скальды рассказывают истории, чтобы вас развлечь, чтобы правдиво описать события и сохранить историю? — спросил Хавсер.

Эска ухмыльнулся:

— Да, но в основном чтобы нас развлечь.

— И что же развлекает Волков Фенриса? — не унимался Хавсер. — Какие сказания вы считаете самыми увлекательными?

Эска задумался.

— Нам нравятся истории о вещах, которые нас пугают, — ответил он.

Кроме историй, содержавших явные преувеличения, имелись и другие рассказы, которые ставили Хавсера в тупик.

Согласно большей части информации, война на поверхности стала настоящим апокалипсисом. Уничтожение ледового панциря привело к тому, что на поверхности, словно звериные норы, разрытые охотниками, открылись города Безмолвия. Там царил сущий ад. Шли непрерывные кислотные дожди, клубились облака ядовитых газов, налетали тучи с градом. Зараженные радиацией склоны кратера продолжали разрушаться, сползая в яму величиной с целый континент. Города были исковерканы и зажаты, словно пассажиры потерпевшего аварию транспорта, из них уходили тепло и жизнь, уходила энергия.